Избранница Тьмы. Книга 3 (СИ) - Богатова Властелина - Страница 12

– Для каждого гостя есть покои, позвольте прово…

Бедолага и договорить не успел, Ремарт захлопнул дверь у него перед носом, развернулся ко мне. Я задержала дыхание от того, как взгляд исгара впился в меня, крылья его носа раздувались, выдавая его гнев. Только я недоумевала, что его так разозлило. Я вздёрнула подбородок, приготовившись обороняться.

– Придёт служанка – не болтай лишнего.

Я не понимала, что его так беспокоит, но Ремарт был явно не в духе. Он протянул руку и резким движением сдёрнул с меня шапку, коса выскользнула и упала на грудь, Маар взял её и пропустил через ладонь. Я задержала дыхание, готовясь к тому, что последует за этим, видя, как потемнели его глаза. Как забился в них шторм. Пугающий. Завораживающий. Слишком притягательный. Лишающий воли. Я чувствовала, как бешено сокращается моё сердце, как гулко стучит в висках кровь, как ноет внутри… Я ждала. Его прикосновения, его силы и…

– Отдыхай, Истана, – сказал он, обдав жаром своего дыхания.

Оторвав от меня безжалостный взгляд, Ремарт отстранился. Он покинул покои, оставив меня одну.

Выдохнув, я оглядела покои. Просторные, но неуютные. Голые стены, только возле кровати отделка деревом. Узкие длинные окна с мутными стёклами, за которыми наверняка ничего не разглядеть, пригодны разве только пропускать дневной свет и не ограждать от холода. Здесь былом много свечей – в этой стороне замка, видимо, темнело быстрее. Грубая кровать из чёрного дерева, широченная и холодная, лишь немного скрашенная драпировками и балдахинами, у окон низкая софа и такой же столик. Мебель была так же груба, без резьбы, да и откуда в этом пустынном месте взяться роскоши? Как и во всех комнатах, камин каменной кладки, круглая люстра на десяток свечей под не таким высоким сводом потолка, как в залах. Пока я осматривалась, пришла служанка, принеся в руках стопу тканей. Она положила их на постель и, как ни в чём не бывало, принялась обустраивать мрачную комнату, привнося хоть какой-то уют. Пока она хлопотала, я скинула с себя тяжёлые пласты железа, радуясь, что мне не придётся больше их надевать. По крайней мере, в ближайшее время. Служанка начала коситься в мою сторону.

– Прошу пройти к купальне, вода уже нагрелась.

– Мне не во что переодеться.

– Не переживайте, я всё принесла, – кивнула она на заправленную постель, где лежала белая сорочка и даже какие-то платья.

Странно. Чьи это были распоряжения, Аред? Хотя, какая разница, от ванны и отдыха я точно не откажусь, и уже хотелось смыть с себя тяжесть пути и всего того, что случилось у Излома. И когда я погрузилась в почти обжигающе горячую воду, блаженство разлилось по всему телу, заполняя меня до самых краёв. Служанка помогла вымыть волосы. Я не стала ни о чём её расспрашивать и не потому, что приказал Маар, а потому, что не хотелось нарушать прекрасные мгновения удовольствия от воды и запахов масел, сладких, обволакивающих, дурманных. Со временем и так всё выяснится. Да и опасаться мне нечего, сейчас мне ничего не грозит, исга́р занят теперь другим, и на меня, я на это надеюсь, у него нет времени. Я вдруг вспомнила, как смотрела на него Аред, и в груди зашевелилось что-то нехорошее. Чудесное мгновение разом испарилось, оставив саднящее, не дающее покоя чувство. Я повела плечами, прогоняя прочь колющие нутро мысли. Потом поднялась, обернулась полотенцем, поданным служанкой, вернулась в пустующие покои и присела на край кровати. Поморщилась от того, что внутри меня закручивалась чёрная воронка неудовлетворённости.

Пока служанка зажигала свечи, я переоделась. Лёгкая ткань сорочки легла на тело, даря приятные ощущения чистоты и свежести. Пока я расчёсывала волосы, женщина уже растопила камин, и поленья густо потрескивали, разнося по покоям тягучий запах смолы. Мне бы довольствоваться этим, но внутри было неспокойно. Уже опускались сумраки, и огонь становился всё ярче, играя тенями на стенах. Маар не возвращался. Несколько раз я пробовала поспать, но сон не шёл. Меня что-то беспощадно тяготило и не давало покоя. Я ждала, что Маар вернётся, как всегда, бесшумно, как всегда, голодный до моего тела… но его не было. А меня всё больше терзала мысль, где он может сейчас быть. С какой-нибудь служанкой? Или… Я прикусила губу. Или с Аред? В одном из многочисленных покоев замка Инотиарта. Я прикрыла глаза и вздрогнула, когда представила, что Маар сейчас вбивается в её роскошное тело. Образ, вставший перед глазами, заставил меня мучительно застонать и вскочить, когда меня ошпарило понимание, что я ревную. И ко всему злюсь вместо того, чтобы довольствоваться долгожданным одиночеством. Я жду его и изнываю от неведенья, где он и с кем. Нет, нет и нет! Нужно выкинуть это всё из головы немедленно, стереть в пыль и рассеять по воздуху. Мне должно быть всё равно. Всё равно, Истана. Ты не должна. Это опасно. Он уничтожит тебя, выжжет, как только представится случай. Но моё тело, как назло, ноет от желания ощутить его руки, губы, вкус, силу… его всего. Почувствовать. Я бежала от собственных мыслей, как безумная, выдирая из себя с корнем любые мысли об исгаре, запрещая себе без конца пялиться на дверь, отказывая в желании призвать служанку и выспросить у неё всё. А потом я почувствовала себя безумно одинокой и покинутой. Гадское чувство, хотелось выть и ходить из угла в угол.

Моим спасением стал приход служанки, она вернулась с моими платьями, выстиранным, высушенным и разглаженным. Я удивлённо приподняла брови.

– Велено вас привести в порядок и проводить.

– Куда и кто приказал? – не поняла, я приподнимаясь.

– Госпожа Аред желает видеть вас к ужину.

После того, как Маар оставил асса́ру в замке, он, смыв с себя тяжесть пути, отправился в город. Его занимали и не отпускали мысли, как смогла ассару управлять нойранами. Какие чары она применяла? Какие арканы? Маар никогда не слышал, что дочери Ильнар могут управлять монстрами. Но он видел это своими глазами. Мысли путались. Маар не мог сосредоточиться, поэтому ушёл, чтобы поразмыслить, потому что рядом с ней это невозможно. Он вспоминал, кто она. Убийца его брата, ненавистная ассару, проклятая дочь Ильнар, порабощающая души, околдовавшая Маара. Он вспоминал и… ничего не чувствовал, гнев погас в нём, он одурманен, закован в цепи, он видит Истану и хмелеет от её тела, она его самый сладкий нектар и самый сильный яд одновременно. Маар не знает, что примет от неё в очередной раз, не знает, когда она вложит в его руки чашу с ядом. И ему плевать, он готов пить и яд, лишь бы с её рук. Ему необходимо оторваться от неё, поставить границы хотя бы на время. Но чем дальше он отходил от замка, тем сильнее его тянул назад невидимый аркан. Маар ярко чувствовал изменения Истаны, с каждым днём, с каждым мигом она менялась, её менял плод, вынуждая Маара предавать самого себя, свои правила и решения. Истана стала пахнуть ещё слаще, она делалась невыносимо притягательней, и это всё усугубляло. Её власть над ним росла. Маар жаждал её ещё больше, сильнее, острее.

Он приказал ей отдыхать, но зная упрямство Истаны, не стоило надеяться, что она послушает его. Он не должен был оставлять её одну, но Маару необходимо всё обдумать.

С того мига, как они перешли Излом, прошло мало времени, но Маар был неспокоен внутри. Исга́р бушевал в нём и требовал войны, требовал вернуться и воздать королю по заслугам. Он требовал возмездия и крови. Особенно это обострилось, когда Маар выпустил силу, испытав свою мощь. Маар не хотел быть изгнанником, жажда очистить своё имя, показать свою суть перед советом, увидеть поражение в глазах Ирмуса и ужас – этого жаждет Маар с каждым вздохом, с каждым мигом пребывания за Изломом.

Инотиарт… Отдалённо он напоминал Ортмор, только это был вполне укреплённый город со своей иерархией, во главе которой стоял Бире ван Идлейв. Маар хотел бы на него посмотреть, но эта Аред, высокомерная стерва приняла их одна. Возможно, Бире не в городе, и Аред вела свою игру в тайне от мужа. Но как бы Шед и Фолк ни пытались разузнать о главе, никто толком не отвечал. Маар не сомневался, что Аред перетрахалась со всеми, кто приходил с Излома, и со своими стражами. Мог распознать это сразу. У Аред период течки, который затянулся на пять зим. Видимо, Бире давно не объезжал свою кобылу.