Сломленная (ЛП) - Мартенс Дон - Страница 4

Я смотрю ему за спину и вижу, что Брэндон стоит там и смотрит на меня. В его глазах больше нет ненависти или даже похоти. Вместо этого они полны решимости.

— Я сказал, что этот танец мой.

— Нет, я танцую с Шейном, — шепчу я, желая, чтобы он ушел.

— Извини, Бран, леди не хочет танцевать с тобой, — говорит Шейн через плечо и стряхивает руку Брэндона со своего плеча.

— Бетани, — рычит он. — Нам нужно поговорить.

Я качаю головой. Не хочу с ним разговаривать. Мне не нужно, чтобы мне снова говорили, что я не принадлежу этому месту; я и так это знаю.

— Нет. Мы с Шейном потанцуем, а потом я пойду домой.

Шейн начинает говорить прежде, чем Брэндон успевает ответить.

— Чувак, отвали нахрен. Она не хочет танцевать с тобой, ясно? На самом деле, похоже, она вообще не хочет иметь с тобой ничего общего, так что просто проваливай.

— К черту это. Нам нужно поговорить. — Его голос тверд и полон гнева.

Могу сказать, что они оба на взводе, и я знаю, что мне нужно остановить это, пока все не вышло из-под контроля. Скользя за Шейном, боясь приблизиться к Брэндону, я использую каждую унцию мужества, которая у меня есть, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

— Нет, нет, мы не будем говорить. Ранее ты совершенно ясно выразился. Нам больше не о чем говорить.

Он делает шаг ко мне.

— Вот тут ты ошибаешься, Леди Баг. Нам еще о многом нужно поговорить.

Я снова качаю головой, но останавливаюсь, когда вижу Джейса и Мэтти, направляющихся в нашу сторону. Их головы опущены, а плечи отведены назад. Они похожи на разъяренных быков, готовых кого-нибудь убить.

Нет, нет, нет…

— Пожалуйста, не сопротивляйся.

— О чем ты говоришь? — бормочет он, прежде чем его окружают братья Гибсон.

— Шейн, уведи Бетани отсюда. Нам с Брэндоном нужно поговорить, — говорит Джейс, не сводя глаз с Брэндона.

Я пытаюсь сделать шаг вперед, но Шейн блокирует меня.

— Ты должна позволить им разобраться с этим, Бетани.

— Я не хочу, чтобы они дрались.

Шейн берет меня под руку — мое тело прижимается к нему — и начинает вести меня к мастерской их отца.

— Они не собираются драться, просто немного поболтают.

Я поднимаю глаза и пристально смотрю на него.

— Для меня это не было похоже на беседу.

— Пошли, — говорит он, подталкивая меня вперед.

Я все еще слышу, как Джейс и Брэндон спорят, пока мы уходим, и я знаю, что это моя вина. Не успеваю я опомниться, как начинаю плакать, на самом деле, даже рыдать.

— Что случилось, Бетани? Что такого сделал Бран, что так сильно тебя расстроил? — спрашивает Шейн, когда мы входим в мастерскую.

— Это не он. Это все я. Важный день Джули испорчен из-за меня.

— С чего ты взяла?

Я указываю на дверь, через которую мы только что прошли.

— Ее муж и ее брат ссорятся.

— Нет, это не так. Могу гарантировать, что ни один из них не нанесет удар. Они оба любят Джули и не захотят причинить ей боль.

— Я тоже не хотела.

Он притягивает меня к себе.

— Как ты причинила боль Джули? Расскажи мне, что случилось?

Я медленно качаю головой.

— Не знаю.

— Чушь собачья, — говорит он с усталой улыбкой. — Что-то случилось, что так расстроило тебя. А теперь расскажи мне, что это было.

Я отстраняюсь от него, отчаянно нуждаясь в некотором пространстве.

— Ничего. Я просто слишком остро отреагировала.

Не хочу, чтобы он знал, насколько я не контролирую свои эмоции. Не хочу, чтобы он знал, что слова, сказанные Брэндоном, ранили меня до глубины души. Никто никогда не узнает, что я была влюблена в образ мужчины, которого никогда не встречала, или что он уничтожил этот образ в течение нескольких минут после того, как заговорил со мной в первый раз.

Шейн подходит ко мне и кладет руки на мое лицо. Мне удается не вздрогнуть от его прикосновения.

— Нет, это не так. Каждый имеет право на свои чувства. Я знаю, что это из-за Брэндона. Очевидно, он причинил тебе боль. А теперь скажи мне, что он сделал, чтобы я мог пойти и надрать ему задницу, не чувствуя за это вины.

Я смотрю в глаза Шейна, и впервые понимаю, что он не просто милый. Он очень красивый мужчина. У него светло-каштановые волосы с еще более светлыми золотистыми прядями. У него такие же шоколадные глаза, как у Джейса и Мэтти, и они такие же красивые, как у его братьев.

Он идеален, слишком идеален для такой, как я.

— Ты считаешь меня отвратительной?

Не уверена, почему задала этот вопрос. Казалось, это просто выскочило у меня изо рта. Это вопрос, который я задаю себе уже много лет, но никогда никого не спрашивала, что они думают. После того что случилось сегодня с Брэндоном, мне просто нужно было услышать ответ от другого человека.

Его руки сжимаются на моем лице, а глаза наполняются гневом.

— Брэндон сказал тебе, что ты отвратительна? — рявкает он.

— Нет, он этого не говорил, но могу сказать, что он думал именно об этом. Дин всегда говорил мне, что я никому не буду нужна. И все всегда будут знать, кто я на самом деле, — заканчиваю я шепотом.

— И кто же ты на самом деле? — спрашивает Шейн, пока его глаза изучают мое лицо.

Я все еще слышу, как слова Дина эхом отдаются в моей голове.

— Я мусор. Я отвратительна. Я недостаточно хороша для того, чтобы кто-то когда-нибудь полюбил меня по-настоящему.

— Это неправда. Твой брат был сумасшедшим ублюдком. Прости, что говорю это, но мир стал лучше без него. — Я смотрю, как Шейн наклоняет свое лицо к моему и поднимает мой подбородок к своему лицу. — Ты не мусор, и я знаю кое-кого, кто мог бы любить тебя больше, чем ты, бл*дь, можешь себе представить.

— Кто?

Его лицо так близко к моему, что я чувствую его дыхание на своей щеке.

— Я.

— Ты?

— Да, Бетани. Я мог бы легко влюбиться в тебя, если бы ты только дала мне половину шанса, — говорит он с улыбкой.

— Почему? — мой мозг не работает. Одно слово за раз — это все, с чем я могу справиться.

— Что?

Беспокойство нарастает, когда я осознаю последствия его слов. Мужчины не любят меня, по-настоящему. Мужчины, которые должны были любить меня больше всех, не сделали ничего, кроме как причинили мне боль. Я изо всех сил стараюсь не показывать, какие мысли проносятся у меня в голове, но я не знаю, насколько я убедительна. Я чувствую, что дышу слишком тяжело, как будто каждого глотка кислорода недостаточно. Наконец я снова выдыхаю вопрос:

— Почему?

Замешательство омрачает его лицо.

— Что «почему»?

Я едва держусь, сдерживая беспокойство, которое испытываю, сжимая кулаки и концентрируясь на ощущении, как мои ногти впиваются в ладони. Легкое жало удерживает меня на земле здесь и сейчас.

— Как может кто-то вроде тебя полюбить кого-то вроде меня?

— Бетани, ты самый милый человек, которого я когда-либо встречал. Ты сделаешь все, чтобы помочь тем, кто тебе дорог, и ты также одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел. Любой мужчина мог бы влюбиться в тебя, — заканчивает он шепотом, нежно прижимаясь своими губами к моим.

Поцелуй Шейна отличается от любого другого, который у меня когда-либо был. Меня целовали только двумя способами. Дин был воплощением грубой силы. Он делал все возможное, чтобы даже самые тонкие прикосновения причиняли мне боль. Поцелуй Брэндона был полон всепоглощающей страсти. И знаю, что никогда больше не почувствую ничего подобного. Поцелуй Шейна другой — сладкий, и он заставляет меня чувствовать то, чего я не была достаточно смелой, чтобы желать — чистоту.

Потерявшись в чистоте, которую дарил мне Шейн, я вырываюсь из своего мгновения покоя, когда ужасный рев разрушает наш момент.

— Убирайся к чертовой матери от нее!

Шейн быстро увлекает меня за собой, поворачиваясь в сторону голоса.

— Какого хрена, чувак?

Осматриваясь из-за спины Шейна, я вижу, что Брэндон стоит у двери. Он тяжело дышит, и клянусь, гнев накатывает на него волнами. Я думала, он до этого был зол, но сейчас он в ярости. Тревога, которую я держала в узде, возвращается в полную силу. Темнота начинает расползаться по краям моего зрения, и мой инстинкт «бей или беги» работает на пределе возможностей. Но еще с детства я знаю, что бегство и борьба — это не вариант. Я застряла, и мне некуда идти. Выживание берет верх, и мой разум начинает отключаться, как и было запрограммировано.