Я один вижу подсказки 6 (СИ) - "Son" - Страница 11

Он рассказал, что когда-то эта школа и её направление считались чрезвычайно могущественными. Они не просто внушали уважение — школа доминировала на всём континенте.

Многие другие школы объединились против них. В конечном итоге наследие школы удалось уничтожить. Однако здесь, судя по всему, находилось одно из их уцелевших тайных убежищ.

— Разрушить всё!

После его команды все покинули центр озера. Старик всего лишь одним прыжком переместился на берег. Мы наблюдали за выполнением приказа со стороны.

Серия мощных подводных взрывов сотрясла воду. Огромные волны взлетели в воздух и разлетелись во все стороны. Всё исчезло в одно мгновение. Я был поражён: они даже не пытались завладеть наследием, стремясь лишь уничтожить его.

Разве это не путь добра? Впрочем, вопрос о Тигре уже не стоял. Теперь старик решал другое:

— Что же с тобой делать?

События развивались стремительно.

«Гады» поставили меня на колени и обнажили меч. В его лезвии я видел собственное отражение. Если бы они использовали его как зеркало, ничего страшного бы не произошло.

Но нет, меч коснулся моей шеи. Я громко сглотнул и закашлялся — перенервничал. Как же я до такого дошёл?

А ведь всё начиналось вполне благополучно. Однако теперь эти воины окружали меня плотным кольцом, словно я был диким зверем. И в этом не было ничего удивительного.

После того как они уничтожили наследие школы Кровавого Тигра Шивы, действуя без малейших колебаний, ожидать от них милосердия было бы наивно. Для них убить меня — всё равно что сорвать цветок в поле.

Впрочем, рано сдаваться и опускать руки. Раз терять нечего, то и средства могут быть отчаянными. Поэтому я закричал, что было силы, словно резаная свинья:

— СТОЙТЕ!

Они замерли в удивлении, словно спрашивая: «Чего ты так орёшь?»

— Я ни в чём не виноват! Наоборот, я здесь жертва! Разве Путь Добра не учит помогать жертвам, а не убивать их?

Нарочно выделил слово «добро», наслаждаясь его звучанием. Логика ведь проста: если вы за всё хорошее и против всего плохого, то стоит следовать своим принципам.

— Тем более это ненормально! — добавил я. — Вы называете демонами тех, кто убивает невинных. Но разве вы сами не становитесь демонами для меня, собираясь убить невиновного?

У меня не было ни силы, ни власти, ни денег, чтобы склонить их на свою сторону. Но язык — вот моё оружие. Недаром говорят: «Словом можно и коня на скаку остановить». Попробуем, вдруг сработает.

— ЗАТКНИСЬ. ТЫ. ДЬЯВОЛЬСКОЕ ОТРОДЬЕ!

Один из воинов особо желал мне смерти. Благо, что не он держал клинок у моей шеи. А то на эмоциях бы и снёс ёё к чертям собачим.

Только мне не важно, кто орёт: собака, обезьяна или кошка. У меня тут только один слушатель. Старик. Главарь этой «банды». Если до него дойдут мои слова, то всё хорошо.

Тот долго думал и поглаживал свою бороду, то пальцами, то ладонью. Просто мусолил свою бороду. А затем как выдаст:

— А ты вообще знаешь, кто я?

— Кто вы?

Мне хотелось ответь: «А ты что, сам не знаешь, кто ты такой?» Он бы ещё у меня спросил, кто его отец. На такие вопросы человек сам должен знать ответы.

— Нет, не знаю.

Голова легонько покачалась из стороны в сторону до того момента, как тот не достал письмо. Моё письмо, которое я написал Виктору Степановичу Алилукину.

— Так вы?

На самом деле, сразу всё встало на свои места. Просто подумал, что в тот момент нужно прикинуться дурачком. Показать более детскую реакцию. Было бы странно, если я говорил, как взрослый: «А это ты? Понятно. Мне всё равно».

— Это письмо… я его написал хорошему другу моей матери… Откуда оно у вас?

— Потому что я и есть друг вашей матери.

Повисла тишина. Это как минута тишины. Лишь символический жест. Напомнить себе об утрате, задуматься о жизни и понять, насколько же та хрупка. То, что Светония мертва, не было сомнений.

Не так важно, кто это сделал и каким образом. Боюсь, что, узнав правду, я бы застрял в ещё более глубоких дебрях этой тёмной деревни и её жителей.

В любом случае, если это алхимик с забавной фамилией Алилукин, то всё становится куда проще и понятнее.

— Спасибо. Не думал, что в итоге вас приведёт сюда моё же письмо… — если бы я знал, то никогда бы не написал его. Просто взял бы, разорвал и выбросил. Вот же гадство… Это как выстрелить себе же в ногу.

Впрочем, это шанс на куда более интересные перспективы. Я уже видел этот путь, поэтому у меня была одна смелая идея. Смелая, по их мнению, но вполне разумная и адекватная по моему.

— Виктор Степанович, возьмите меня к себе в школу.

Тут нужно знать особенность языка и понять, почему я зациклен на этом слове «школа».

На самом деле, это не совсем точно. Будет более понятно, если я скажу «секта». Однако и это слово в русском языке не передаёт полного смысла, тем более оно имеет негативную интерпретацию.

Никто же не говорит, что Шаолинь — это секта. Нет. Это храм. Это учение. Это школа.

Поэтому важно понять, что под «Школой Горыныча» действительно понимается школа, но также «клан», «орден», а порой даже более неординарные понятия, такие как «направление» или «течение».

В Школе Трёхглавого Дракона, названной в честь Змея Горыныча, существует своя уникальная система передачи знаний от учителя к ученику, особые техники культивации, философия, правила и чёткая иерархическая структура.

Важно понимать, что это не просто место, где нужно сидеть за партой. Это сложная система, направленная на достижение своих целей.

— Хочешь присоединиться к нам? А сколько тебе лет?

Раз уж начался процесс собеседования, главное — не тупить. Здесь, как в резюме на работу: укажи, что ты мастер на все руки и специалист во всех областях.

Нет, я бы мог сказать правду. Если бы, допустим, жизнь мне была не нужна, я бы так и сделал. Только в школу принимают детей от восьми до четырнадцати лет. Причём их обычно начинают готовить с самого детства, то есть ещё раньше.

А мне пятнадцать! Уже такой взрослый, а ничего не знаю, ничего не умею. Тело слабое, без тренировок. Короче, по факту показать мне особо нечего. Конечно, кроме «потенциала».

— Мне тринадцать!

— Да? На грани значит… Ещё может что-то получиться…

И снова задумался этот Алилукин. Он быстро бегает, прыгает и машет кулаками, но думает медленно, очень медленно. Главное, он посмотрел на меня, а затем сказал:

— Давайте-ка присядем…

Сначала было не совсем понятно, что это значит. Однако все уселись на траву, прямо на землю, словно готовились к какому-то практическому занятию. Мне было несложно, поэтому я тоже повторил за ними.

Что же вы думали будет?

Я ожидал чего угодно — допроса, наказания, возможно, даже моего убийства. Причём так, чтобы остальные смотрели на это, как на представление.

Однако лекцию, тем более философский разговор о Дао прямо здесь, на берегу озера, я никак не ожидал.

— Ты спрашивал о нашем Пути? Так это неправильное слово. Это не просто «путь» или «принцип», как многие думают.

— А что же?

— Это естественный порядок вселенной, первопричина всего сущего. Знаешь, есть такая мудрость в Дао: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао».

Как человек, любящий спорить, я захотел возразить. Всё же разве не всё можно выразить словами?

Однако я не самоубийца, чтобы спорить с человеком, от которого зависит моя жизнь. Наоборот, мне нужно было казаться послушным и примерным учеником. Чтобы мнение обо мне сложилось примерно такое: «Вы только посмотрите, как он внимательно слушает. Его точно нужно принять в нашу школу!»

Виктор Степанович говорил много. Самое важное, что он разбирал именно мои слова. Например, он сказал о Дао Добра следующее.

— В нашей философии нет абсолютного добра и зла, — он начертил на земле два переплетающихся символа. — Они, как инь и ян, представляют собой взаимодополняющие силы, существующие в вечном равновесии.