Ван Ван из Чайны (СИ) - Смолин Павел - Страница 5

Застарелое желание Ван-Вана защитить мать было успешно подавлено, и не мной, а столь же застарелым желанием не попадаться под горячую бабушкину руку. Та еще атмосферка в этом доме, и очень хорошо, что у Ван-Вана есть своя комната, в которой можно спрятаться от жестокого внешнего мира и капающих на мозги родственничков.

Поднявшись по деревянному крылечку — вот эта доска новенькая, ее прибивали вот эти руки под тщательным присмотром Ван Дэй. Чего у китайского папы не отнять, так это полного набора крестьянских навыков — без хозяйской руки деревенский дом и участок стремительно деградируют под натиском природы. Сам я изначально из деревни, поэтому прекрасно представляю себе, насколько не заканчивается здесь труд. С утра до вечера, с «отдыхом» в виде смены деятельности с одной на другую. Однажды сбежав от этого ада, я стал совершенно городским, привыкшим к комфорту, жителем.

Ван-Вану прелестей лежания в горячей ванне и ленивой уборки пару раз в неделю отведать не пришлось, но во мнениях мы с ним сходимся: больше всего на свете пацан боялся облажаться на экзаменах и остаться из-за этого в деревне навсегда. К огромной радости китайского папы — вот он крестьянин до мозга костей, и каждый вечер «утешал» Ван-Вана рассказами о том, как здорово будет, когда семейное дело перейдет к нему — растить чеснок это же так здорово!

Веранды в доме не оказалось — обитая дерматином входная дверь вела в небольшую прихожую. Слева — вешалка с обилием «рабочей», старенькой одежды. Справа — самодельный шкафчик для обуви, набитый сланцами, пожилыми кедами и кроссовками легендарных фирм «Абибас», «Нуке» и «Рума». Гордость Ван-Вана — настоящие кроссовки «Адидас» — хранятся в его комнате. У любимчика вообще хватает привилегий — на пацана сливают львиную долю скудного семейного бюджета.

— Слабак вернулся! — раздался голос сестренки-Донгмэи из большой комнаты, в которую выходит прихожая.

— Плохое яичко испортило нам всем карму! — вторил почти такой же голос со стороны кухни. — Может скоро есть будем? Я проголодалась, хочу свинины с орехами и яблоки!

Сестренка-Дзинь очень любит подражать вреднючей «старшей» (первой на свет появилась) близняшке, но характером сильно отличается в сторону доброты и наивности.

Я-настоящий подражание в целом одобряю: в этом социальном аду, коим является Китай, добрым и наивным быть можно сильно не всегда, иначе жизнь пойдет крахом. А вот Ван-Ван в особенностях характеров близняшек разбираться не хотел, не держа их за отдельных людей и относясь со смесью презрения (он-то мужчина и любимчик!), раздражения — лучше бы их не было! — и зависти: они-то девочки, считай — со встроенными привилегиями родились, и спроса с них, как не-любимчиков, сильно меньше.

Сняв дырявые, сохранившие остатки синего цвета кеды, я убрал их на место и вышел в комнату. Телевизор имеется — старенький, цветной, небольшой и ЭЛТ-шный, стоит на тумбочке с ящичками (самодельной) у стены между двух окон. Левое показывает сливу — судя по плодам, совсем скоро собирать урожай. Правое — грушу, с плодами та же ситуация. Фрукты частично идут в животы Ванов, частично — продаются, конвертируясь в прибавку к бюджету.

Перед тумбочкой с телеком, почти на всю комнату, раскинулся старенький, но чистенький ковер совершенно советского стиля. В него упирались босые ноги двенадцатилетней, загорелой больше, чем ей бы хотелось, Донгмэи. Чуть выше колен начинались облезлые джинсовые шорты — самодельные, немного велики, поэтому сестренка подпоясана стареньким, потрескавшейся черной кожи, ремнем. Сверху — бледно-желтая выцветшая майка с покемоном, слегка топорщащаяся там, куда Ван-Ван с очень большим смущением и даже ненавистью к себе последний год поглядывал чаще, чем положено добропорядочному старшему брату. Пубертат штука суровая.

Телек наполнял воздух тихим пением какого-то пестро одетого, смазливого китайца, а сестренка под это дело занималась тем, что вызывает у бабушек и матери почти ярость: полировала пилочкой обрезанные до мальчишеской длины ногти, во всю немалую ширину карих глаз наблюдая за процессом и от усердия поджав пухлые губы. Комплект будущей красавицы дополнялся изящной формой черепа и иссиня-черными, собранными в хвост при помощи желтой резинки, волосами.

Игнорирует, и я отвечу ей тем же, вместо этого посмотрев на здоровенный книжный шкаф у левой стены — занимает всю целиком, оставив без своего присутствия лишь проход в левый коридор дома, прикрытый сверху «аркой» на два шкафчика — и на чуть менее монструозный, предназначенный для книг, шкаф у стены правой. Проход есть и там, и именно туда мне и надо. Вместо шкафчиков над дверным проемом — жутко тарахтящий, древний, но исправно поставляющий прохладу кондиционер.

Направившись налево, я не без злорадства, чисто машинально пнул выставленную на моем пути в последний момент — вредина! — ногу сестрицы, сделав это впрочем аккуратнее, чем оригинальный Ван-Ван и услышал в коридоре за спиной торопливые шаги и радостный вопль Дзинь:

— Донгмэи, наше новое видео на Youku набрало сотню просмотров всего за три часа!

Китайский аналог «ютуба». Сестренки очень хотят стать звездами интернета, и пользуются для этого одним стареньким смартфоном на двоих. Камера и звук в нем никчемны, и смотреть их видео от этого можно только через силу. Эта сотня скорее всего набралась случайно, но зачем детей расстраивать — вон они, танец победителя исполняют, гордясь потешным, но значимым для них достижением.

Шагая по паласу под ногами — тянется на весь коридор вплоть до двери в бывший туалет, а ныне — кладовую, я не забывал крутить головой. «Фен-шуй» бабушки и мама создавали как могли: вдоль стен стояли цветки в горшках, на стенах висели мутноватые картины и икебаны в стареньких рамах. Вполне уютно, а вот оригинального Ван-Вана это раздражало, как и прочие «бабьи штучки».

Правая стена — с окнами на деревенскую улочку и дом соседей, таких же ничем непримечательных крестьян, как и мы. Стена левая — с дверьми. Первая комната — прадеда и его дочери бабушки Кинглинг, туда кроме них никому нельзя. Вторая — родителей, живут вместе. Третья и последняя перед кладовкой — моя. Туда можно всем, кроме близняшек — запретить другим входить в свои владения Ван-Ван в силу возраста не смог. В другом «крыле» живут глухонемая бабушка и Дзинь с Донгмэи, в одной комнате.

Взявшись за дверную ручку, я понял, что как-то незаметно для себя «выгорел» до полного пофигизма. А ведь Ван-Ван только что пытался перестать жить, и, как бы ни напирали родственники на важность сбережения фамильной кармы, они все-таки люди, а значит сегодня в покое меня не оставят — будут приходить с утешениями, упреками, угощениями и прочим тематическим добром. Спрячусь и отдохну пока есть возможность.

Двадцать с хвостиком минут — столько спокойного времени мне было даровано. Потратил я их на переодевание из потрепанного «уличного» в еще более потрепанное «домашнее»: ярко-красные (синтетика выцветает долго), неоднократно зашитые между ногами шорты и блекло-зеленую футболку с крупной, вырезанной из отцовской и пришедшей в негодность рубахи некогда коричневого цвета. Параллельно крутил головой, соотнося увиденное с воспоминаниями Ван-Вана и вырабатывая собственное отношение: к вещам и связанным с ними контекстом.

Собственный телевизор — этот плоский, что в 2014 году так-то менее удивительно, чем «пузатый» раритет в гостиной. Висит на стене — перфоратор Ван-Вану отец пока не доверяет, поэтому кронштейн на стену крепил сам. Размер скромный, но в деревне и такое сильно не у каждого есть. А здесь — личный! Собственный! В отдельной комнате!

Под телеком, на самодельной же тумбочке («Платят за то, что можно сделать самому, только дураки» — одна из любимых поговорок в доме Ван), вообще атас — игровая приставка «Плейстейшен 4», я такую племяннику дарил в прошлой жизни. Как раз плюс-минус в этом году дело и было. Вот эти два предмета, полагаю, обошлись семье Ван как пресловутый личный септик плюс что-то еще.