Заклинатель снега - Дум Эрин - Страница 4

Запах был такой знакомый, что он вызвал во мне противоречивые чувства. Я привалилась к двери и осмотрела стол, накрытый на троих.

Джон вынул из холодильника воду, а когда закрыл дверцу, вдруг замер.

– Эй, ты далеко?

Через кухню к входной двери шел Мейсон в спортивной футболке и тренировочных серых брюках с сумкой на плече. Не останавливаясь, он обернулся, чтобы бросить рассеянный взгляд на отца.

– У меня тренировка.

– Я думал, мы поужинаем вместе… Может, перенесешь?

– Нет, нельзя.

– Ну, в конце концов, не такая это уж и трагедия, если пропустишь разок, – попытался переубедить его Джон, но Мейсон только сильнее сжал ремень сумки. – Ну хотя бы задержись ненадолго, – не сдавался отец, следя за сыном глазами. – На пару минут. Проведешь Айви по дому, покажешь ей, где ванная и…

– Не нужно, Джон, – вмешалась я, – я уже сама все нашла.

Мейсон остановился в полутемной прихожей и медленно обернулся. Направленный на меня взгляд был таким пронзительным, что я вздрогнула.

– Ну что ж, нам больше достанется, – сказал Джон и пригласил меня за стол, еще раз посмотрев на входную дверь.

Еда выглядела очень аппетитно. Я положила себе на тарелку кусок ароматного лосося, и мы поужинали в тишине.

Рыба была отменной. Джон приготовил ее так, как я люблю, но без свежего канадского воздуха у нее был другой вкус.

– Со школой я уже договорился.

Я воткнула вилку в брокколи, собираясь поднести ее ко рту.

– Ни о чем не беспокойся, – продолжал Джон, отламывая кусочек рыбы ребром вилки. – Я все уладил. Завтра, наверное, рановато начинать, но со среды ты могла бы уже начать ходить на занятия.

Я подняла взгляд и встретилась с его веселыми глазами.

– Что скажешь?

Я вяло кивнула. На самом деле я испытывала ужасный дискомфорт при мысли о новой школе. Я уже как будто чувствовала на себе любопытные взгляды и слышала перешептывания за спиной.

– Наверное, нужно купить тебе одежду. В общем, что-нибудь, в чем ты не умирала бы от жары.

Я снова рассеянно кивнула.

– Сделаю для тебя ключи, – услышала я, как он добавил, пока реальность затуманивалась и я опять оказывалась в плену неприятных мыслей, – чтобы ты могла свободно входить и выходить из дома.

Следовало бы сказать Джону спасибо за то, что он обо всем подумал, или хотя бы улыбнуться ему, чего бы это мне ни стоило, поблагодарить за заботу. Он делал все, чтобы переезд прошел для меня как можно мягче и безболезненнее. Однако правда заключалась в том, что ничто из всего этого меня не интересовало: ни школа, ни одежда, ни ключи от дома.

И пока я откусывала следующий кусочек, в голове проносились воспоминания, которые по-прежнему причиняли мне много боли. Джон смотрел на меня и ласково улыбался.

– Как тебе рыба?

– Очень вкусная.

Потом я вернулась в комнату и забралась на кровать, обняла колени руками. Осмотрелась и еще отчетливее, чем когда впервые вошла сюда, ощутила, что нахожусь в неправильном месте.

Я решила было порисовать, но тогда придется листать скетчбук, а он неизбежно вызовет воспоминание, которое я не хотела переживать.

Я легла головой на подушку, обнаружив, что она удивительно мягкая. И прежде чем погасить свет, сжала в ладони кулон, который мне подарил папа.

Спустя несколько часов я все еще ворочалась в постели. Было жарко, и темнота не помогала уснуть.

Сев в постели, я скинула с себя простыню. Подумала, может, стоило пойти выпить прохладной воды? Да, пожалуй.

Я встала и вышла из комнаты.

Старалась идти как можно тише, пока спускалась по лестнице. А сойдя вниз и уже привыкнув к полумраку, попыталась вспомнить, в какой стороне кухня. Когда я открыла дверь и включила свет, меня чуть не хватил удар.

Там был Мейсон.

Опершись о раковину, он стоял со стаканом воды в руке. Каштановые пряди падали ему на глаза, отчего у него был диковатый вид. Увидев меня, он медленно наклонил голову набок.

Мейсон меня напугал. Что он делал здесь, притаившись, как вор?

Когда я увидела выражение его лица, все мысли улетучились из моей головы. В тот момент я получила подтверждение того, о чем уже догадывалась, что неприятно кольнуло меня, когда я увидела его на лестнице. Как бы я себя ни вела, что бы ни говорила и ни делала, этот взгляд не изменится.

Мейсон допил воду и поставил стакан на стол. Потом отделился от раковины и пошел в моем направлении. Остановился рядом, достаточно близко, чтобы я сполна прочувствовала его гнетущее присутствие.

– Чтоб ты знала, – отчетливо услышала я, – ты мне здесь не нужна.

Потом он исчез в темноте дома, оставив меня одну на пороге кухни.

Да, я сразу это поняла.

В ту ночь я не сомкнула глаз. Мне не хватало моей кровати, моей комнаты, природы, которая замирала в ледяном покое за окном.

Не только мое тело ощущало себя в неправильном месте. То же самое чувствовали мои разум, сердце и дух. Определенно, я была не на своем месте, как штырь, который вогнали в слишком узкий паз.

Когда свет начал проникать сквозь шторы, я решила сдаться и встала. Помяла руками шею, которая всю ночь тщетно искала прохладу на подушке. Запустила пальцы в тонкие волосы, чувствуя, что они лохматые. Потом залезла в джинсы и старую папину футболку, заправив ее за пояс и закатав рукава. Натянула кроссовки и спустилась вниз.

На первом этаже было очень тихо.

Не знаю, что я там ожидала увидеть. Может, Джона, который хлопочет с завтраком, или Джона, сидящего у окна с газетой, как он обычно делал, когда гостил у нас.

Но меня встретила только тишина. Все вокруг оставалось неподвижным, безжизненным и незнакомым. Здесь была только я.

Прежде чем я успела этому помешать, меня охватили воспоминания, заслонившие реальность. Мне причудился дубовый кухонный остров и силуэт у плиты. Порыв ветра через открытое окно принес с собой запах дерева и влажной земли.

Там стоял он и напевал придуманную на ходу песенку. В синем свитере, на губах играет улыбка, он готов приветствовать меня в начале нового дня…

Я вздрогнула, сглотнув накопившуюся слюну. С усилием оторвалась от этих воспоминаний и прошла через гостиную так быстро, что, когда схватила ключи в чаше у двери, то была уже одной ногой за порогом.

Дверь закрылась за мной, как будто я вышла из гробницы.

Воздух вдруг показался не таким, как вчера: им было легче дышать. Я поморгала, пытаясь затолкать воспоминания в самый дальний угол сознания.

– Я в порядке, – через силу сказала я себе шепотом, – я в порядке.

Папа виделся мне повсюду: на улицах, в доме, в толпе пассажиров в аэропорту, в отражениях витрин и в магазинах, за поворотом и на тротуаре. У всех людей было что-то от него. В каждом из них было что-то, что цепляло сердце, останавливало его и обрушивало в пустоту. Это просто невыносимо!

Я потерла переносицу, зажмурила глаза, постаралась взять себя в руки. Главное – не позволить вискам пульсировать, а горлу – сжаться. Я сглотнула, глубоко задышала, подняла глаза на сад и пошла к калитке.

Дом Джона располагался в спокойном районе на возвышенности. Вдоль дороги, шедшей под уклон, тянулись белые изгороди и почтовые ящики.

Я посмотрела вдаль, в сторону океана.

Рассветало, и крыши домов сверкали, как кораллы, под первыми лучами солнца.

На улице никого не было, встретился только почтальон и еще аккуратно причесанный мужчина, совершавший пробежку, он бросил на меня хмурый взгляд.

В Канаде в шесть часов утра магазины уже открыты, на них горят вывески. Восходы там ослепительные. Река кажется лентой из расплавленного свинца, и туман на фьордах такой плотный, что напоминает хлопковое поле. Это так красиво…

К моему удивлению, вдалеке я заметила магазинчик с поднятыми жалюзи. Когда я подошла, мое удивление только возросло: это была лавочка для художников. В витрине лежали принадлежности для рисования и живописи: карандаши, ластики, растушевки, прекрасные наборы кисточек со сверкающими металлическими ободками. Я оглядела сокровища и из любопытства заглянула внутрь. Магазинчик был маленький и тесный, но хорошо охлаждался кондиционером.