Заклинатель снега - Дум Эрин - Страница 15

Я стянула со шкафа одну коробку и пинками дотолкала ее до закрытой двери. Затем стянула с себя футболку, воняющую пивом и по́том, отшвырнула ее подальше, ненавидя за то, что она касалась его.

Надела чистую майку, забралась в кровать и выключила свет. Я хотела бы проспать целую вечность. Заснуть и спокойно спать, перед сном пожелав, чтобы Мейсон вытошнил в унитаз свои мозги, а Джон вернулся домой пораньше и обнаружил бы в доме страшный бардак.

И – финита ля комедия!

Однако уснуть я не смогла и несколько часов ворочалась с боку на бок, честно пытаясь найти нужное положение. Бесполезно. Я села в кровати и включила свет. Поставив ноги на коврик, я замерла и прислушалась: музыка смолкла.

Я вышла в коридор – убедиться, что вечеринка закончилась. Сделала несколько шагов к лестнице и обо что-то споткнулась. Сердце от испуга чуть не остановилось. У моих ног лежала непонятная темная масса, бесформенная и пугающая…

Я присмотрелась – Трэвис, лежащий в надувном круге в виде острова с пальмой, без одной туфли, скрученная футболка лежит на плече, похожая на использованное полотенце.

Посмотрев с лестницы вниз, я разглядела в темноте другие фигуры и устало вздохнула: как же не хватает Джона, при нем в доме царил порядок… Когда он вернется? Полет прошел хорошо? Я была уверена, что он позвонит, когда приедет в Феникс.

Мое внимание привлек свет в ванной, наверное, кто-то забыл выключить. Однако, оказавшись там, я застыла на месте, не веря своим глазам.

– Ты все еще здесь? – прошептала я тихо.

Мейсон лежал там, где я его оставила. Он спал, подложив руку под голову. Под растрепанными волосами виднелось отекшее лицо человека, который после неудачной попытки утопиться смиренно отдался на волю судьбы. Жалкое зрелище. Я прислонилась к дверному косяку, не в силах пошевелиться. Наверное, он уснул вскоре после моего ухода.

Выгнал меня, сказал, что не нуждается в помощи, не сообразив, что самостоятельно отсюда не выберется.

– Дурак, – пробормотала я.

Я посмотрела на его перекошенное лицо и внезапно ощутила полное опустошение, во мне не было даже гнева.

Может быть, потому, что дураки никогда ничему не учатся, или потому, что посреди ночи на полу в ванной я видела только сына Джона. Знаю, Мейсон никогда ничего для меня не сделает. Однако, если я уйду сейчас, это не означает, что я изменилась. Себя не обманешь…

«Я делаю это не ради Мейсона», – сказала я себе, наблюдая за ним с порога.

Нет, на этот раз я делаю это ради Джона, помня те моменты, когда он поднимал меня с земли.

Мне потребовалось время, чтобы убедить Мейсона пойти спать в удобную постель. Он ворчал сквозь дрему и отворачивался, пытаясь не обращать на меня внимания. Наконец, обняв его за плечи, я помогла ему подняться.

Мы молча шли по коридору, и единственным звуком в тишине было неуверенное шарканье его сандалий, ступающих рядом с моими босыми ногами. Локтем я опустила ручку в его комнату и открыла дверь.

Пространство было декорировано в приятных темных тонах с добавлением разных оттенков антрацитового. На полке над столом поблескивали боксерские трофеи. Современный дизайн дополняли аксессуары с черными деталями.

Мы подошли к широкой кровати, и Мейсон рухнул на нее. Подушка заглушила его пьяный стон. Решив, что миссия выполнена, я молча направилась к двери. Но что-то удержало меня.

Я обернулась и в полумраке увидела, что подол моей длинной футболки зажат между его пальцами.

Я молча посмотрела на Мейсона, взглядом выражая недоумение, и уловила, как его пальцы на секунду сжались сильнее, как будто этим жестом он хотел что-то сказать. А что – никогда не узнаю. Потом его пальцы разжались, отпуская меня.

Я не видела глаз Мейсона. Не видела, как они на меня смотрели. Я видела только, как он откинулся на подушку, и ночь забрала его до утра.

Когда на следующий день я проснулась, солнце уже стояло высоко в небе.

Я медленно потянулась и посмотрела на часы: начало первого. Я впервые проснулась так поздно.

Проведя по лицу руками, я вспомнила, в каком ужасном состоянии был дом прошлой ночью. Страшно даже представить этот бедлам при дневном свете. Покачав головой, я встала и все же решилась выйти в коридор, где витал… приятный запах свежести?

Я нахмурилась. Трэвис и компания, должно быть, ушли до того, как я проснулась. Тем лучше.

С чувством облегчения я сбежала по лестнице, и, как только спустилась с последней ступеньки, хорошее настроение моментально улетучилось. Пол сверкал, как перламутр, блестели и картины под стеклами на светлых стенах. Стол был похож на лист блестящего хрусталя, сквозь открытые окна потоком лился свет, доносились шелест ветра и птичий щебет.

Колония уборщиц заполнила гостиную, коридоры, даже внутренний двор: одни подметали и вытирали пыль, другие взбивали диванные подушки; кто-то наполнял черные мешки мусором и выносил их; машинка-полотер скользила по прихожей.

Лимонный запах моющего средства здесь чувствовался сильнее, чем наверху. Да, это точно не запах пота Мейсона, драющего дом.

Я буквально онемела и ощутила, как, словно брошенный в пропасть камень, все ниже падает мое настроение. Да, я недооценила сообразительность Мейсона. Он не дурак, чтобы так легко подставиться.

Судя по уровню организации, это не первая вечеринка в отсутствие отца. Вероятно, Мейсон никогда не оставался в доме один, когда уезжал Джон.

Раздраженная, я повернулась и направилась на кухню, надеясь, что хотя бы хрустальная ваза разбита или ее украли, чтобы продать на черном рынке.

Я налила молока, взяла пачку печенья и села завтракать на высокий барный стул, наблюдая за уборщицами и гадая, знают ли они о своей роли в этой махинации Мейсона. А Джон, возможно ли, что он ничего не подозревал?

Мейсон появился как раз в тот момент, когда я уронила печенье в молоко. Глядя, как оно тонет, я подумала, что это вовсе не совпадение. Я сделала вид, что не замечаю Мейсона, и потянулась за еще одним печеньем. Пустая мраморная поверхность стола подсказала, что пачка исчезла.

– Вчера вечером я велел тебе не спускаться.

Его голос звучал очень близко.

Я повернулась. Ровный цвет лица и чуть влажные пряди, обрамлявшие его лицо, свидетельствовали о том, что Мейсон полностью пришел в себя.

– Интересно, где бы ты был сейчас, если бы я вчера не спустилась, – медленно сказала я. – Может, в розарии за домом?

Мейсон посмотрел на меня пристально-хмурым взглядом и откусил кусочек печенья. Он осторожно подобрал языком крошку в уголке губ, и на мгновение я растеряла все мысли.

– Мои дела тебя не касаются, – пробормотал он, – не хочу, чтоб ты терлась рядом, я же тебе говорил.

– Судя по тому, как ты рухнул на меня вчера, совершенно понятно, кто из нас рядом с кем терся, – ядовитым тоном парировала я, вставая. – Так что предъявляй претензии себе, а не мне.

Мейсон сурово посмотрел на меня. Он взял еще один бисквит, поднес его к своему пухлому рту и надкусил с неприличной медлительностью.

Мой бог! Он когда-нибудь перестанет есть?

– Без меня ты бы до сих пор сидел в ванной в обнимку с унитазом! – выпалила я, почувствовав необходимость выплеснуть избыток гнева. – Меньшее, что тебе следует сделать, – это поблагодарить меня за то, что я не оставила тебя валяться на полу.

Мейсон молча смотрел на меня, как мне показалось, оценивающе. Затем ни с того ни с сего он задрал голову и щелкнул языком.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Все ты понимаешь! – решительно возразила я, не позволяя себя обмануть.

– А вот и нет… – сказал Мейсон, его губы презрительно скривились, и я сразу поняла, что он смеется надо мной, наглый тип.

Размечтался!

Я поставила чашку на стол.

– Неужели правда не понимаешь? – загадочно спросила я, наслаждаясь его победным взглядом. – Странно, потому что, кажется, вся эта блевотина – твоя.