Некромант Империи. Том 1 (СИ) - Лим Дмитрий - Страница 45

— Ну надо же! — преподаватель просиял. — Хоть кто-то может начертить правильную печать! — он демонстративно покосился в мою сторону. — В отличие от некоторых… особо одаренных.

Один за другим студенты выходили к доске. У всех получалось — кто-то чертил лучше, кто-то хуже, но базовую структуру все ухватили верно. А я сидел и прикидывал… что теоретически, если правильно модифицировать узор, можно создать канал не только к мане, но и к… более интересным источникам.

— К черту это! — я резко поднялся, грохнув кулаками по парте. — Я тоже ученик! Или у нас теперь избирательное обучение? Мне нужна практика, как и остальным.

Иванченко замер. По аудитории прокатился удивленный шепот.

— В прошлый раз ваша… «практика», — он поджал губы, как от зубной боли, — едва не уничтожила аудиторию! И… и не отправила на тот свет учеников!

Я молча подошел к доске, бесцеремонно выдернул мелок из рук одногруппника и стер его художества рукавом. Злость придавала движениям четкость — линии печати ложились ровно, символы выходили четкие, как по линейке.

Опять дал нам самую примитивную печать с таким узким каналом, что она будет по капле сосать ману до следующего семестра. Я прекрасно видел возможности для усовершенствования — чуть изменить угол здесь, добавить пару линий там, развернуть внутренний контур… Но нет, обойдется. А то еще инфаркт хватит.

— Нарисовал! — я демонстративно положил мелок на край доски. — Извольте проверить.

— Сейчас подойду, — лениво протянул Иванченко, демонстративно копаясь в каких-то бумагах.

Я встал у доски, переглянулся с Костей. Тот вдруг занервничал и начал делать какие-то странные жесты глазами и бровями, словно припадочный.

Чего? — я не мог понять, что ему от меня надо.

Костя закатил глаза и начал тыкать пальцем куда-то мне за спину.

— Да обернись ты, дубина! — не выдержал он наконец.

— Константин! — рявкнул Иванченко. — Немедленно прекратите этот балаган! Я запишу вас в рапортичку как злостного нарушителя порядка! Это уже десятое замечание, а значит, я жду ваших родителей.

Я наконец соизволил обернуться — у моей печати стоял Топольский, первый отличник и главный любимчик преподавателей. Этот самодовольный индюк быстро провел рукой по нижнему краю рисунка и, как ни в чем не бывало, отошел к своей парте.

Иванченко тут же подлетел к доске — словно только и ждал момента. Исправить уже ничего не успею — препод буквально дышал мне в затылок, придирчиво изучая каждую линию.

Вот же… И как теперь объяснить, что это не я накосячил?

— Профессор! — начал я. — Топольский только что испортил мою печать!

— Не выдумывайте, Волконский, — поморщился Иванченко. — Господин Топольский — образцовый студент и надежда факультета. Он бы никогда…

И тут печать начала светиться. Не привычным спокойным голубоватым светом, а ослепительно белым, как миниатюрная сверхновая. По аудитории пронесся порыв ветра, срывая конспекты со столов и растрепывая волосы, и появился столб света.

— Да твою ж мать… — пробормотал я.

Печать вспыхнула нестерпимо ярко. Опять? Вы серьезно?

Из печати вышел ослепительный белый столб света. Ничего особенного — просто ровный луч, как прожектор, только гораздо ярче. Настолько яркий, что пришлось щуриться. Но самое интересное творилось вокруг…

От столба света дул сильный ветер. Сначала он просто трепал тетради и конспекты, но с каждой секундой становился всё сильнее. Листы бумаги, ручки, карандаши — всё летало по аудитории. И что характерно: если что-то залетало в луч — обратно не вылетало.

Я с интересом наблюдал за происходящим. Чисто теоретически, если что-то заходит и не выходит, значит, где-то должен быть другой выход. Вопрос — где именно? И главное — что там на другой стороне?

Ученики спешно эвакуировались. Но… хех, как всегда, остались только мы трое: я, Костя, который нервно косился на светящийся столб, и этот гад Топольский, бледный как простыня. Тупили, откровенно говоря.

Иванченко метался между нами, как раненый зверь. Одной рукой он судорожно придерживал парик, который так и норовил слететь, а другой тыкал в меня пальцем, чуть не попадая в нос:

— Это переходит все границы! Все! Абсолютно все границы допустимого! — брызгал он слюной, пытаясь перекричать шум ветра. — Да как вы посмели… А ведь я специально вас даже не вызывал к доске! Надеюсь, вас исключат! Только исключение, никаких полумер! БЫСТРО ВЫШЛИ ОТСЮДА!

Я демонстративно отвёл его палец от своего лица:

— Не смейте меня трогать! И хватит так кричать, сейчас уйдем, — я нахмурился, а затем добавил. — И вам советую сделать то же самое.

Иванченко отшатнулся. На секунду в его глазах мелькнул испуг. Но тут же его лицо исказила ярость, и он отступил на пару шагов, продолжая брызгать слюной:

— Да как вы… да что вы себе… Немыслимо! Неслыханно! В моей практике… за всю мою карьеру… — он захлёбывался словами, а его парик окончательно съехал набок.

Массивные дубовые двери аудитории с грохотом распахнулись — на пороге возник Полозов, его чёрная мантия развевалась от потоков воздуха. За его спиной маячили несколько встревоженных академиков и пара гвардейцев.

Ну конечно, как же без группы быстрого реагирования — видимо, ждут, что сейчас из портала полезет какая-нибудь очередная хтонь.

— Опять вы, Волконский? — Полозов устало потёр переносицу. — Почему каждый раз, когда в академии происходит что-то… из ряда вон выходящее, поблизости обязательно оказываетесь вы? Сначала монстр из бездны, теперь это… Что дальше? Почему вы до сих пор здесь?

Я окинул взглядом пульсирующий столб света, прикидывая варианты. С одной стороны, можно свалить всё на Топольского — это действительно его рук дело. С другой… этот феномен явно стоит изучить повнимательнее.

Особенно интересно, куда ведёт эта штука. Судя по силе ветра, на той стороне должно быть пространство с очень низким давлением. Возможно, высокогорье?

Или… может, это вообще космос? Хотя нет, будь там вакуум, нас бы уже всех размазало по стенам.

Занятно… Если предположить, что это действительно портал…

— Знаете, господин ректор, — я сделал шаг вперёд, — возможно, мы случайно открыли что-то… перспективное.

Я шагнул ближе к порталу, игнорируя испуганный вздох Иванченко.

— Отойдите немедленно! — рявкнул один из академиков, седой старик с козлиной бородкой, который уже успел приблизиться к светящейся печати с другой стороны. Его морщинистая рука потянулась к сияющему столбу.

— Стойте! — голос Полозова хлестнул как кнут. — Не трогайте! Мы до сих пор не знаем природу этого явления.

Я подошёл к Топольскому, который жался к стене.

— Слушай, — я постарался придать голосу максимум дружелюбия, — давай по-хорошему. Что ты там подрисовал? Может, вместе разберёмся?

— Отвали от меня! — огрызнулся отличник. — Ничего я не делал!

Ах вот как? Ну ладно… я активировал свои способности. Так-с, где тут у нас кишечник… О, вот он, родимый!

Я направил тонкий поток энергии, стимулируя выработку определённых желез. Немножко усилим перистальтику, слегка увеличим секрецию… В прошлый раз Стрешнев оценил, теперь твоя очередь, умник.

Я с интересом наблюдал, как бледность на его лице сменяется нездоровым румянцем. Ещё немного, и наш образцовый студент начнёт искать пути отступления к ближайшему туалету. А учитывая, что нас пока никуда не выпускают… Будет весело.

— Последний шанс, — я понизил голос. — Что именно ты изменил в печати?

Топольский только мотнул головой, но его лицо уже покрывалось испариной. Что ж, сам напросился.

Преподаватели собрались в углу аудитории, подальше от светящегося столба. Несмотря на шум ветра, до меня долетали обрывки разговора:

— … нестабильный портал…

— … может схлопнуться…

— … да как у него…

Полозов задумчиво разглядывал печать, и его лицо постепенно менялось — от раздражения к заинтересованному: