Некромант Империи. Том 1 (СИ) - Лим Дмитрий - Страница 11

— Лиза, куда ты несешься? Мы всё равно уже опоздали на завтрак! — взмолилась Маша, пытаясь удержать стопку учебников.

— Плевать на завтрак, — отмахнулась Лиза. — Я должна его найти. Дима пропустил первое сентября, телефон уже несколько дней выключен. Я пойду в деканат.

— Тот самый Дима? — уточнила Катя, новенькая в их компании. — Из рода Волконских?

— Да, — в голосе Лизы прозвучала гордость. — Мы выросли вместе. Наши поместья по соседству, и… — она запнулась, погрузившись в воспоминания. — Знаете, он совсем не такой, каким его считают. Просто люди часто боятся того, чего не понимают.

Она помнила, как другие дети шарахались от него на занятиях в гимназии. Как шептались за спиной, придумывали нелепые истории.

А она… она всегда была рядом. Когда весь класс отказался садиться с ним за одну парту — она сама подошла и положила свои учебники рядом с его.

Когда никто не хотел брать его в команду на турнире по магическим поединкам — она вызвалась быть его напарницей. И они победили, между прочим.

— Смотрите! — вдруг воскликнула Маша. — Что там происходит?

У распределительного фонтана собралась толпа. Лиза замерла, увидев знакомую высокую фигуру. Сердце пропустило удар.

— Дима! — она бросилась вперёд, расталкивая столпившихся студентов. — Дима, ты всё-таки…

Он обернулся, и слова застряли у неё в горле. Что-то было категорически неправильно. Эти глаза… Дмитрий скользнул по ней равнодушным взглядом, словно по пустому месту, будто все их годы дружбы просто… исчезли. А после отвернулся.

Внутри что-то оборвалось. Как он мог? После всего, через что они прошли вместе?

К глазам предательски подступили слёзы. Обида комом встала в горле — жгучая, удушающая.

— Лиза? — Маша осторожно тронула её за плечо. — Пойдём отсюда.

— Да… да, конечно, — она яростно вытерла щёку. Нет, она не будет плакать. Не здесь. Не сейчас.

Подруги повели её прочь, обеспокоенно переглядываясь. А она всё пыталась понять — что случилось с тем мальчишкой, который когда-то делился с ней своими тайнами?

Куда пропал тот Дима, что всегда защищал её, даже если это значило нажить новых врагов?

— Я поговорю с ним позже, — процедила она сквозь зубы, стискивая кулаки. — Обязательно поговорю. И он объяснит мне, какого чёрта происходит…

Знаете, я всегда стараюсь подбирать выражения. Но в данном случае я просто не могу сдержаться — класс «Б» оказался сборищем конченых дебилов.

Пятьдесят человек первого курса, и ни одного, с кем можно было бы нормально поговорить об устройстве этого мира.

А мне жизненно необходимо узнать как можно больше об этой реальности, и желательно не из учебников, где половина — пропаганда министерства магии, а вторая половина — устаревшие теории.

Я окинул взглядом толпу шумных подростков. С профессиональной точки зрения, картина была… занимательная. У девяноста процентов явный гормональный дисбаланс — половое созревание во всей красе.

Феромоны в воздухе такой концентрации, что хоть противогаз надевай. Парни пытаются привлечь внимание девушек идиотскими выходками, девушки делают вид, что их это не интересует.

Аудитория встретила меня традиционным хаосом первого учебного дня. На преподавателя, сидевшего за столом, этот бедлам, казалось, не производил никакого впечатления — он невозмутимо читал какой-то журнал.

Меня определили на «Камчатку» — последнюю парту. Справа, развалившись на стуле, сидел типичный качок — широкие плечи, бычья шея, взгляд, в котором читалось полное отсутствие интеллектуальной деятельности.

Такие обычно компенсируют недостаток мозгов грубой силой. Быстрое сканирование подтвердило первое впечатление — мощный поток жизненной энергии, но каналы силы грубые, неразвитые. Использует магию как дубину.

Слева расположились две девушки. Одна — типичная отличница, с аккуратно заплетёнными косичками и стопкой идеально прошитых конспектов. Вторая — полная её противоположность.

Начало занятия ознаменовалось тем, что преподаватель лениво поднялся из-за стола и негромко произнёс:

— Тишина в классе.

Преподаватель начал что-то объяснять про кристаллы и печати, но я никак не мог сосредоточиться. Всё казалось неправильным, кривым, как детские каракули по сравнению с каллиграфией мастера.

Словно в моём мире… кажется в моём прежнем мире всё было иначе. Чётче. Совершеннее. Эти примитивные схемы вызывали только раздражение.

— Господин Волконский! — голос преподавателя вырвал меня из размышлений. — Раз уж вы так внимательно слушаете, может, поделитесь своими знаниями с классом? Ваша сестра, помнится, была лучшей по магическим печатям. Посмотрим, что умеете вы.

Я неохотно поднялся. На доске красовалась сложная схема — вроде бы призывная печать, но какая-то корявая.

— Здесь четыре ошибки в северном секторе, — указал преподаватель. — Найдите их и исправьте.

Я взглянул на руны. Действительно, четыре знака были начертаны неверно. Но дело было не только в них — вся конструкция казалась неправильной, будто кто-то пытался собрать часы из деталей разных механизмов.

Исправив указанные руны, я заметил ещё один критический просчёт в базовом контуре.

— Простите, но здесь ещё одна ошибка, — я указал на руну в центре. — Это же призывная печать? В базовом контуре нарушен принцип равновесия потоков.

— Чушь! Вы хотите выпендриться, господин Волконский! — раздраженно отрезал преподаватель. — Это классическая схема из учебника.

По классу прокатился приглушённый смех.

— Довольно! — преподаватель побагровел. — Если вы такой умный, покажите, как надо!

Я потянулся за огромной деревянной линейкой. Древняя, как сама академия, она была вся в зазубринах и чернильных пятнах.

Резко дёрнул на себя — острая заноза вошла глубоко под кожу. Мельком отметил боль, но был слишком увлечён исправлением схемы, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— Вот здесь, — я начал быстро перечерчивать руны, — поток должен идти по спирали, а не замыкаться. И здесь… — линейка скользила по доске, оставляя чёткие линии, — нужен компенсирующий контур.

Последняя руна встала на место. Я отступил на шаг, довольный своей работой, и тут заметил, как по линиям печати растекаются тёмные капли. Взглянул на палец, потом на доску, опять на палец. Блядь! Моя кровь…

Когда только успела⁈

Схема внезапно начала наливаться красным светом. В воздухе запахло озоном, волосы на затылке встали дыбом.

— Твою мать! — только и успел выдохнуть я, когда пространство вокруг схемы начало искривляться.

Всех ослепила яркая вспышка, за ней последовал взрыв и ударная волна…

Аркадий Николаевич Полозов.

Полозов шёл по длинному коридору административного корпуса. Студенты, попадавшиеся навстречу, торопливо прижимались к стенам, стараясь стать как можно незаметнее. И такое «уважение» его полностью устраивало — за двадцать лет преподавания он научился ценить власть страха куда больше, чем власть уважения.

Наконец впереди появилась массивная дубовая дверь с табличкой «Ректор Имперской Академии Магии В. С. Чарский». Полозов коротко постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл внутрь.

За массивным столом красного дерева сидел Вениамин Сергеевич Чарский. Его длинная белая борода в сочетании с серым костюмом безупречного кроя создавали образ человека, привыкшего к власти.

На переносице поблёскивали дорогие очки в тонкой золотой оправе, на запястье — платиновые часы. Солидно, без показной роскоши, но каждая деталь говорила о положении владельца. На краю стола стоял МАГбук, по экрану бежали строчки биржевых сводок.

— А, Аркадий Николаевич, — Чарский улыбнулся той особой улыбкой, от которой у многих холодело внутри. И на самом деле, было немало людей, которые предпочли бы увидеть гнев ректора, чем эту его спокойную улыбку. — Присаживайтесь. Коньяк?

— Благодарю, не сейчас, — Аркадий опустился в кресло. — Вам наверняка доложили… у нас проблема с распределительным артефактом.