Невероятная доктор Белль и Повелитель драконов - Айлин Лин - Страница 7

Утолив жажду, продолжила:

– За ткацкой мастерской присматривает мистрис Джоан. Под её началом трудятся швеи, прядильщицы и вышивальщицы. Я лишь проверяю качество работы. Леди Элеонора, третья дочь барона, наставляет юных благородных девиц из обедневших семей, которых Мортимер привечает. Лечебницей заведует отец Томас, – тут я недовольно нахмурилась. – Он отчитывается только графу. Когда мой супруг отсутствует, то военной частью замка заведует капитан стражи – сэр Роджер Прескотт, а казной – мистер Ллойд. – Мама сделала ещё один глоток. – Моя задача следить, чтобы все эти люди работали слаженно, – графиня аккуратно заправила выбившийся локон за ушко. – Каждый вечер принимаю отчёты от старших слуг, решаю спорные вопросы и планирую важные мероприятия. В замковом хозяйстве главное – иметь верных слуг и правильно распределять обязанности между ними.

Матушка оправданно полагала, что все эти знания мне однозначно пригодятся в дальнейшей жизни…

Следя за самочувствием Джульетты, я сама не забывала учиться у Ниты. Каждый раз она приносила мне пучки разных трав, чтобы я могла их рассмотреть и запомнить. Также мы с ней договорились, что как только я полностью поправлюсь, знахарка сводит меня в лес на практику. Я знала, что в травничестве время суток для сбора имеет важное значение. Но Нита расширила мои знания, сказав, что ориентироваться только на время суток неверно, нужно смотреть и на сезон, и на фазу Луны, и даже на погодные условия. Это было древнее искусство, требующее большого терпения и внимательности к мелочам.

И вот четвёртый день маминого вынужденного безделья подошёл к концу. Джульетта проявляла явное нетерпение – так рвалась поскорее вернуться в привычную ежедневную рутину.

– Доброй ночи, матушка, – пожелала я ей, собираясь к себе.

– И тебе, милая моя, – улыбнулась она, закрывая глаза. – Я так, наверное, никогда не отдыхала. Не лечение – сказка.

Я молча улыбнулась, подоткнула одеяло ей под бока и вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

В большом зале царила тишина, лишь челядь неслышно убирала со столов остатки снеди. На скамьях вдоль стен спали захмелевшие рыцари, не добравшиеся до своих покоев в западном крыле замка. У большого камина лежали охотничьи псы графа Мортимера.

Я пересекла галерею, с которой можно было наблюдать за тем, что происходило на первом этаже, и прошла к своим покоям. Агнес уже ждала меня, чтобы помочь подготовиться ко сну.

Устроившись на постели, накрылась тёплым шерстяным покрывалом и прикрыла глаза. Ехать в столицу, чтобы стать буквально служанкой наверняка избалованной принцессы не хотелось. Совсем. Но я не в том положении, чтобы диктовать условия. Придётся прогнуться и поступить, как велят.

Измученная переживаниями о своей дальнейшей судьбе, уснула далеко за полночь.

Вот вроде только закрыла глаза, как сон вдруг резко, грубо прервали звуки со двора: надрывный лай собак, затем противный металлический скрежет воротных цепей – всё это заставило меня буквально подскочить с кровати, тревожно озираясь. Сердце колотилось в груди, как птица в клетке. Я метнулась к узкому окну, отодвинула тяжелый полог, забралась на стул, чтобы смочь увидеть происходящее во дворе.

Массивная герса (тяжелая решетка, опускающаяся вертикально перед воротами средневекового замка для дополнительной защиты) медленно поползла вверх, открывая проезд внушительному отряду всадников. Свет факелов озарял закованных в тяжёлые латы воинов.

Граф Мортимер вернулся домой.

Я хотела было вернуться в свою нагретую постель и досмотреть сны, как увидела выпорхнувшую из крытой повозки женщину в длинном тёмном плаще с капюшоном, накинутым на голову. О, та самая любовница? Как её, кажется, Летиция.

Ну, теперь-то я точно спать не лягу, надо быстро одеться и спуститься в Большой зал, чтобы поддержать Джульетту.

Матушка уже наверняка там – по традиции жена обязана встретить мужа, и неважно, что на дворе глубокая ночь.

По словам мамы, я знала, что любовница отца следовала принятым правилам и редко показывалась на глаза хозяйке дома и её юной дочери. Хозяйские покои, как и положено, занимала Джульетта. До появления в замке сиротки Летиции граф делил ложе с законной супругой. Однажды, когда Джульетта сильно захворала, он перебрался в дальнюю опочивальню под предлогом, что не хочет мешать жене лечиться. Вроде как обитал там один, но все знали: кто к нему наведывается по ночам и исчезает перед рассветом.

Не успела я натянуть первое попавшееся платье, как в дверь постучали.

– Госпожа, я принесла свечу, – донёсся голос Агнес. Я отодвинула засов.

– Проходи. Помоги с нарядом и причёской, простой косы будет вполне достаточно.

– Да, госпожа. У нас есть время, хозяин общается с сэром Роджером в дозорной башне. Пока тот ответит на все его вопросы, вы успеете собраться, – и принялась споро мне помогать. Я лишь отказалась от тяжёлого пояса с серебряными накладками и прочих украшений.

Меньше чем через десять минут я покинула покои. Агнес шла впереди, освещая путь восковой свечой в серебряном подсвечнике. Мы миновали коридор, где в нишах тускло мерцали масляные светильники, и вышли на галерею, огибавшую Большой зал на уровне второго этажа.

В воздухе витал характерный запах – смесь горящего воска, масла и едва уловимого аромата можжевельника, которым натирали дубовые столы и лавки.

Глаза мои были прикованы к тому, что происходило внизу: матушка замерла на нижней ступеньке помоста, где обычно трапезничал феодал со своей семьёй и приближённые к нему люди.

А перед ней стояла Летиция: она уже сбросила плащ и красовалась в своём одеянии – платье-блио с широкими рукавами, сшитое из тончайшей заморской ткани глубокого винного цвета, подпоясанное витым шнуром с золотым шитьём. При каждом движении наряд облегал фигуру женщины, подчёркивая соблазнительные изгибы её тела.

– Приветствую вас, моя госпожа! – произнесла Летиция вполне обыкновенным голосом, неглубоко склонившись перед Джульеттой. Лицо матушки было бледным, а губы сжаты в тонкую гневную линию.

Я намеренно громко зашагала по каменным ступеням. Звук эхом разнёсся под сводами.

– Доченька! – облегчённо выдохнула мама, но тут же нахмурилась. – Ты почему встала? Ещё ведь не до конца поправилась.

– Отец вернулся. Решила, что следует его как положено встретить, – тепло улыбнулась я ей, чувствуя на себе пристальный взгляд Летиции.

– Доброй ночи, леди Изабелла…

Я даже головы в её сторону не повернула: прошла мимо, словно женщины и вовсе не было в помещении. Протянула раскрытые ладони Джульетте, та тут же обхватила мои руки и благодарно их сжала. Краем глаза заметила, как у Летиции вытянулось лицо – она явно не ожидала такого поведения со стороны кроткой дочери графа, но удивление на её хорошенькой физиономии быстро сменилось выражением надменного превосходства, которое она, опомнившись, быстро погасила. Летиция, недолго думая, отступила туда, где тусклый свет масляных светильников едва достигал каменного пола.

Не успела я перемолвиться с матушкой и парой слов, как тяжёлые дубовые двери со стальными накладками распахнулись, и в Большой зал вошёл граф Элисон. Мортимер оказался истинно благородным господином. Удивительно я представляла его совершенно иначе, точно не таким грозным и привлекательным. Я недавно видела своё отражение в бронзовом зеркале. И теперь точно могу сказать, что Белла пошла в отца, лишь цвет волос ей достался от матери.

– Мои прекрасные леди! – прогудел он зычным басом и подошёл к нам, удивлённо посмотрел на жену. – Моя госпожа, вы прекрасно выглядите, давно вас такой не видел!

«Молчать! Молчать! Ни в коем случае не показывать характер отцу. Иначе будут проблемы. Не только у меня, но и у мамы, а ей нельзя волноваться», – я буквально прикусила кончик языка, чтобы не ляпнуть лишнего.

Граф Элисон выглядел лет на сорок-сорок пять. Высокий и широкоплечий, он держался с той особой властностью, что присуща людям, привыкшим командовать. Тёмные волосы, едва тронутые сединой на висках, спадали до плеч свободными волнами. Густая ухоженная борода, в которой уже проглядывала седина, обрамляла волевое лицо с резкими чертами; прямой нос и тяжёлый подбородок выдавали в нём человека решительного и непреклонного. Серо-стальные глаза смотрели цепко и внимательно, словно стремясь заглянуть в душу собеседника.