Навязанная девочка - Ана Сакру - Страница 11

Ставит еду передо мной. Сам же идёт на балкон за плетеным креслом, чтобы усесться со мною рядом.

– Ну что не ешь? Недостаточно жирное? – подсовывает мне под самый нос огромный кусок баранины с пережаренным луком.

Кривляюсь от одного запаха. Хватаю виноградинку и начинаю усердно жевать.

– Передумала, – дрогнувшим голосом поясняю.

– Правильно, для наших планов лучше не переедать, – не удерживается от жесткого подкола Терехов и чокается с моим стоящим на столе бокалом.

Чуть не давлюсь виноградом. Вот же…!!!

– Мы еще не все обговорили, – поджимаю губы, прожевав виноград,– Ты свои условия озвучил, а я нет.

– А кто сказал, что у тебя есть такое право – ставить мне условия? – холодно.

Проглатываю резкий ответ.

– Хорошо, пожелания и уточнения, – покорно поправляюсь, – выслушаешь? – отщипываю кусок лепешки.

– Да, давай, – благосклонно разрешает Булат, откидываясь на спинку своего плетеного кресла.

Даю себе пару секунд, чтобы собраться с мыслями, которые предательски медленно ворочаются в голове из-за стресса и выпитого на голодный желудок алкоголя.

Хотя вру…

Основная причина моей заторможенности совершенно не в этом, а в том, что я чувствую мужское тепло, исходящее от Булата, сидящего теперь так близко. И угадываю в глубине его глаз ленивое возбуждение. Это выбивает почву из-под ног. Беседа воспринимается скорее прелюдией, причем совершенно бессмысленной. Я никогда не была в подобной ситуации. Не знаю, как реагировать на нее.

Терехов смотрит на меня с интересом. Молчит, ожидая, что скажу ему я. Прочищаю горло, но голос все равно подрагивает и слегка хрипит.

– Ты говорил про то, что не будешь меня ограничивать…

– В разумных пределах, – кивает мужчина, перебивая.

– Вот можно поподробней с этого момента, – сама не замечаю, как снова подхватываю бокал и делаю обжигающий крепостью алкоголя глоток. В голове уже плотный туман, но так я хотя бы чувствую себя смелее, – Что означают эти "разумные пределы"? Я смогу поступить в университет, к примеру?

– Я буду только "за", – улыбается Булат одним уголком губ.

– Гулять? Видеться с друзьями? – продолжаю.

Он тут же недовольно хмурится.

– Не думаю, что твои “друзья” – хорошая компания для молодой замужней женщины. Здесь я определенно "против", – выдаёт.

Таким категоричным тоном, что на секунду я теряюсь, а затем чувствую, как внутри начинает закипать…Какой же лицемер!

– А мне казалось, тебе мои “друзья” очень даже понравились, особенно одна, – язвлю в ответ, намекая на его маленькое приключение с Вероникой.

Любой нормальный человек должен был бы смутиться в этот момент, но Терехов по-видимому просто не знает о существовании подобной эмоции. Лишь глазами своими голубыми нагло сверкает на меня.

– Да, понравились, особенно одна…– повторяет за мной с издевкой, – Но не в контексте круга общения для моей собственной жены. Так понятней? – мягко и одновременно безапелляционно произносит.

Я молча багровею, пока он продолжает развивать свою мысль.

– Если так хочется увидеться, то пожалуйста. Пусть приходят к нам, пьют чай, сплетничают. Можете, так и быть, пройтись по магазинам, сходить в театр, если тебе такое интересно. Но никаких клубов, ресторанов, ночевок, палаток и чьих-нибудь дач, – отрезает.

О, как много резкостей хочется наговорить в ответ, но я беру себя в руки и пытаюсь сгладить углы. В конце концов, мне еще непонятно сколько жить с этим невыносимым человеком.

– Если ты так настроен из-за вчерашнего вечера, то я не отвечаю за действия своих друзей, и у меня своя голова на плечах. Кажется, я вчера себя вполне достойно вела, – стараюсь говорить спокойно, но все равно звучу слишком взволнованно.

– Может ты просто накануне свадьбы достойно себя вела, – пожимает плечами Булат, – откуда мне знать?

– А какой в этом был смысл, кроме того, что я принципе всегда так себя веду? – не понимаю.

Булат суживает глаза, прежде чем ответить. Встает с кресла, подходит к бару и достает оттуда пачку сигарет.

– Не против? Я открою балкон, – спрашивает, чиркая зажигалкой.

Поджимаю губы. Я, конечно, против, но это не было похоже на реальный вопрос.

Терехов распахивает настежь балконную дверь, впуская в спальню ночную прохладу, и становится в проеме, опираясь плечом о пластиковый косяк.

– Может Дадуров тебя зашил, думая, что мне важно, чтобы ты была целкой, а ты работу хирурга портить не хотела. Да и похмелье такое себе украшение для невесты. Вот и сидела тише воды – ниже травы, – предполагает будничным тоном и делает глубокую затяжку, тяжело смотря на меня.

Если до его слов меня лихорадило жаром, то теперь обдает ледяным холодом. Даже зубы стучат.

– Как ты вообще додумался до такой мерзости? – шиплю, не веря собственным ушам.

– Как раз вчерашний вечер надоумил, моя скромная, благоразумная жена, – с сарказмом хмыкает Терехов и отклоняется спиной назад, чтобы выпустить из легких дым на улицу.

– Считаешь, что я шлюха? Боишься, что буду тебе изменять?! – невольно повышая тон, сжимая пальцы в кулаки от бессильной ярости.

Это не просто оскорбительно… это…Боже, я даже слов подобрать не могу! Какая же все-таки циничная сволочь мой благоверный!

– Я не хочу ни растить рога на лбу, ни тем более чужих детей. Так что бояться надо будет тебе, Наташа, если ты до этого додумаешься, – обманчиво ровно произносит Булат, но его взгляд при этом мгновенно леденеет.

И эта угроза царапает не меньше, чем вся чушь, которую он успел произнести до этого.

О каком равноправии и уважении он вообще говорил в самом начале?! Да это же тоже самое, что было у меня раньше, и от чего я так мечтала сбежать, достигнув восемнадцати лет!

Та же унизительная тюрьма, что была и в доме моего дяди, только стелет Булат помягче. Пока…

– А ты? – спрашиваю с вызовом.

– Что "я"? – будто не понимает.

– Собираешься хранить мне верность?! Что-то не верится…– вкладываю в свои слова столько яда, сколько вообще могу.

– Я буду жить, как и жил, – произносит Терехов вкрадчиво, в упор смотря мне в глаза.

Словно точку ставя в этом ужасном разговоре.

Затушив окурок в пепельнице, захлопывает балконную дверь и медленно направляется ко мне.

Инстинктивно вжимаюсь в кресло, наблюдая за ним. От ярости и беспомощности в груди клокочет все. Горло будто удавкой перехватывает. Лицо начинает пылать.

– Меня не устраивают твои условия, – хриплым шепотом выдаю, когда он останавливается так близко, что ногами упирается в мои колени.

– Хватит уже болтать, – раздраженно бросает в ответ.

Упирается одной рукой в спинку моего кресла у самой моей головы, второй – в подлокотник, словно беря меня в плен. Наклоняется и требовательно целует.

Сначала Терехов давит сильно, вынуждая на инстинктах приоткрыть рот, но, стоит подчиниться под натиском, как поцелуй мгновенно становится вдумчивым и мягким.

Я в таком шоке сижу, что забываю как дышать. Время словно леденеет. Вовсе не течет, лишь меняются ощущения.

Я чувствую давление мужских губ на мои, отравляюсь терпким вкусом слюны, смешанным с горьким сигаретным дымом и горячими нотками алкоголя. Жесткая щетина наждачкой царапает щеки. Теплое дыхание Терехова облаком окутывает меня и проникает в легкие, заменяя мое собственное.

Наверно мне должно быть противно, но как назло я испытываю все что угодно, кроме отвращения.

Стыд, растерянность, обволакивающий жар…Предчувствие неизбежного накатывает теплой тягучей волной, которая ударяется раз за разом в низ живота. Синхронно с ритмом бешено бьющегося сердца.

Все это давит на меня, отнимая волю.

Булат шумно вдыхает. Я чувствую, как тело его, нависшее надо мной, будто начинает нетерпеливо вибрировать. Он медленно толкается языком мне в рот. Пробует изнутри, аккуратно и одновременно жадно, старается вовлечь в игру. Я не отвечаю, но и не сопротивляюсь ему, лишь чуть поддаюсь назад, упираясь затылком в высокую спинку кресла. Кажется, я оглушена. Своей реакцией в том числе. Он ведь только что был мне как минимум неприятен. Как человек, да. Но как мужчина…