Недотрога для дракона. Боевая академия (СИ) - Никитина Полина - Страница 46

- Стерва, - выплёвываю в её сторону, морщась от нахлынувших чувств при виде неподвижного Монстра, которую маги левитируют с боевого поля в сторону главного корпуса. - Только посмей меня обмануть.

- Тебя это тоже касается, пасынок, - метко отбивает подачу Блейз.

Самое сложное - уйти с боевого поля так, чтобы не сорваться и не сравнять с землёй Ивара и Эву. Неровной походкой обхожу их по дуге, стискивая зубы до громкого скрипа.

“Остынь. Сейчас главное - самочувствие Дарины.”

Два часа мечусь в узком коридорчике целительского крыла как зверь в тесной клетке. Мысли скачут от “её уже не спасти” до “Монстр справится, она у меня сильная”.

От жары и удушающей вони целебной мази с лекарствами меня одолевает тошнота, и кружится голова. Время тянется мучительно долго, но я не смею уйти от кабинета.

Кажется, что если меня не будет рядом, когда она очнётся - я её предам.

А я за неё умру. Теперь я в этом уверен.

Как только Леон выходит из палаты, где находится Монстр, я в прыжке подскакиваю к нему и пытаюсь схватить за грудки, но лекарь устало бьёт меня по рукам:

- Спрячь конечности, паршивец. Совсем мозгов лишился? - едва не рычит на меня, а я готов буквально вытрясти из него информацию о состоянии моей Дарины.

- Как она? Жива? Здорова? Чё ты тянешь? - рычу на него в ответ. Точнее, не я, а встрепенувшаяся драконья сущность. Зверь хочет поскорее увидеть свою любимую самочку, и в этом наши с ним желания совпадают как никогда.

- Жива, - сухо отвечает Леон. - Здорова. Чудо, что сильно не пострадала.

- Спасибо, - искренне благодарю и уже намыливаюсь в сторону палаты, как старший лекарь бесцеремонно встаёт между дверью и мной.

- Она спит под действием восстановительного заклинания, - проговаривает медленно, едва не по слогам. Как будто он взрослый, а я неразумный пацан. - Тебе к ней нельзя.

Неистово хочется дать ему в нос, а лучше - попросить отца отправить его раньше срока на пенсию, но надо держать себя в руках. Иначе обидится и до полного выздоровления меня к ней не пустит.

- Когда можно?

- Завтра с утра.

Долго. Надо найти способ прорваться раньше, иначе я с ума здесь сойду. Пока своими глазами не увижу живую и здоровую Дарину, пускай и спящую, я отсюда не уйду.

Леон отвратительно хмыкает и стоит столбом, подпирая дверь. Судя по расслабленной позе уходить он не торопится. Читает мои мысли?

- Каллахан, - его голос звучит откровенно издевательски, - выход там.

- Я тебе это припомню, - плююсь словами как ядом, но выбора нет - приходится уйти.

Выхожу из крыла, и ветер бросает мне в лицо холодные капли дождя. На улице уже стемнело, но из-за непогоды все попрятались по общежитиям или кучкуются в главном здании.

Медленно бреду к своему корпусу, вымокший насквозь. Тело быстро привыкает к низкой температуре, и это сейчас к лучшему - позволит охладить мой пыл и хоть немного убавить злость.

Шум дождя скрывает мои шаги от посторонних, а вот от меня не ускользает до боли знакомый голос, громко шепчущий за углом:

- Как договаривались, вот половина. Ивару ни слова, понятно?

А вот это уже интересно.

Осторожно подкрадываюсь к ним и вжимаюсь в стену. Дополнительная предосторожность не помешает. Навостряю уши, и от услышанного во мне с новой силой разгорается желание убивать.

- А надбавка за молчание будет? - мерзко ржёт её подельник. Судя по голосу и запаху — Престон Дэш.

- Берега попутал?

Нет уж, с этим надо разобраться сейчас. Пока они не наговорили такого, что вызовет масштабное кровопролитие. Хотя нет, не будет крови. Сожгу их дотла, и пепел впитается в землю.

Неспешно выхожу к заговорщикам и не без ядовитого удовольствия наблюдаю посеревшие от страха рожи Эвы и Дэша.

- Теперь слушаете меня, - стараюсь копировать интонации Леона, чтоб не сорваться раньше времени, но выдержку теряю сразу. - Вы, нахрен, оба! К ректору! С повинной!

- Какому из? - пытается ёрничать Эва, и я едва сдерживаюсь, чтобы не задушить эту поганую змею.

- А я тебя по всем ректорам протащу, - отвечаю, выпуская наружу голодное до драки пламя.

Эвелин трогать не буду, противно, а вот Дэш…

Парень понимает, что дело дрянь и атакует первым. С лёгкостью уворачиваюсь и на развороте вырубаю его точным ударом кулака в челюсть. Он падает, не издав ни звука, но разум чувствует слабые коготки, пытающиеся вторгнуться в сознание.

- Это тебе за Монстра, - с чувством отвешиваю ему мощный удар ногой под рёбра, и небрежным жестом гашу слабый от дождя пульсар Эвы.

- Ненавижу! - кричит во всё горло, понимая, что перевес сил на моей стороне. - Ненавижу! Как же я тебя ненавижу.

- Вот и ненавидела бы меня дальше, а не трогала мою любимую, - мой голос пропитан злобой и болью за Дарину, но я не могу сдержать ухмылки, когда на последних словах Эвелин впадает в истерику. - Сама пойдёшь или мне втащить тебя в ректорат за шкирку?

Вместо её ответа слышу за спиной рассерженное:

- Только попробуй, Каллахан!

Ну естественно! Тебя здесь не хватало.

Оборачиваюсь и вижу Ивара в боевой готовности, с яркой, несмотря на непогоду, сферой.

Не говорю ни слова. Жду.

Если не тупой, сложит "а" и "б".

Мой ненавистный противник внимательно осматривает валяющегося на раскисшей земле Дэша, затем переводит взгляд на рыдающую Эву.

Понимает.

- Этого сам тащи к своему отцу, - указывает на неподвижную тушу здоровяка. - А Эвелин я приведу.

Дарина Мон-Стерр

Боль постепенно утихает, растворяясь в пустой бесконечности. Где-то там, на задворках сознания, слышу голоса. Я не могу различить ни слов, ни интонаций, но один из них принадлежит Тэйрану. Цепляюсь за него изо всех сил, лечу, как мотылёк на свет, зная, что он может как согреть, так и обжечь.

Мне надо сообщить ему, что я пыталась поставить щит! У меня и в мыслях не было предательства! Как он там? Жив? Цел? Не ранен?

Наверное, думает, что я - вторая Эва. Ненавидит меня ещё сильнее, чем в первые дни учебного года. И осознание доказать свою непричастность выталкивает меня в реальность, заставляя распахнуть глаза.

В палате, где я оказалась, приглушён свет. Пытаюсь пошевелиться и морщусь от резкой боли: меня придавило к кровати десятком увесистых лечебных артефактов, закреплённых по всему телу. Снять с себя хотя бы один из них без помощи целителя – это всё равно что содрать кожу.

В здании царит звенящая тишина. За окном сквозь неплотно задёрнутые занавески вижу край луны и россыпь звёзд. Я не могу ждать целую ночь! Надо как можно скорее рассказать обо всём Каллахану.

Подношу ладонь ко рту и закусываю большой палец, не желая побеспокоить дежурных. Немного зная Леона, понимаю, что с меня не снимут артефакты, пока не убедятся, что я полностью здорова. Сейчас это непозволительная роскошь.

Срываю один артефакт за другим, вонзаясь зубами в кожу. По лицу текут слёзы и сквозь размытую пелену вижу розовые следы как от ожогов.

Освободившись, медленно встаю, придерживаясь за столбик больничной койки, и делаю первый шаг.

Вроде бы не падаю. Это хорошо. Голова кружится, но перед глазами не плывёт. Второй шаг даётся чуть легче, а из палаты я выхожу почти здоровым человеком.

Дежурный мирно дремлет. Пробираюсь мимо на цыпочках, стараясь не дышать. Сворачиваю за угол, прохожу по коридору и наваливаюсь всем телом на тяжёлую, неподатливую дверь.

В лицо бьёт холодный воздух. Забирается под тонкую сорочку, вздувая колоколом длинный подол. Придерживаю его и прямо в тапочках ступаю на влажную каменную дорожку. Обхватываю руками за плечи, чтобы хоть чуть-чуть согреться, и думаю о том, какая ирония, если подхвачу простуду и буду вынуждена вернуться в больничное крыло.

Вокруг никого, видимо, отбой был давно. Сердце колотится, когда я подхожу к мужскому общежитию и осторожно пробираюсь в холл.