У смерти два лица - Фрик Кит - Страница 1

Kit Frick

I KILLED ZOE SPANOS

— Анна? Мы ведем запись.

Камера отрывается от длинной щели в линолеуме на полу и поднимается, остановившись на сжавшейся фигурке девушки. Она сидит на самом краешке шаткого металлического стула — обрезанные шорты лишь едва касаются некогда голубой обивки сиденья. Короткая маечка — яркое красное пятно в блеклом помещении. Девушка обхватила руками талию, словно стараясь казаться меньше или скрыть красный цвет одежды бескровной бледностью своей кожи. Склонив голову, она смотрит на собственную обувь, и ее лицо скрывает густая завеса спутанных черных волос.

— Ты меня понимаешь, Анна? Камера включена.

Белая метка в нижнем левом углу экрана показывает: 5 августа, 21:02.

— Да.

— Хорошо…

Голос за камерой принадлежит женщине, но в нем не чувствуется ни доброты, ни заботы, ни других черт, которые обычно приписывают женщинам как нечто обязательное. Слова детектива Холлоуэй звучат резко, словно высечены из камня. Она наводит камеру на себя, называет дату и время и говорит, что ведет запись беседы с Анной Чиккони, несовершеннолетней, которая в настоящее время не находится под арестом. Потом она обращается к Анне:

— Пожалуйста, повтори все, что ты рассказала мне и помощнику детектива Мейси.

Третий человек в помещении едва виден в кадре. Помощнику детектива Мейси под тридцать, и сидеть на месте столько часов подряд ему непривычно. Он нервно ерзает в кресле на колесиках за небольшим столом по диагонали от Анны, давая старшей коллеге возможность руководить процессом. Последние шесть часов он по большей части оставался в стороне, время от времени бегая к автомату за газировкой и чуть лежалыми кукурузными чипсами. Наблюдая. Делая заметки.

Не было ни родителей, ни юристов. Связаться с отцом девушки не было возможности — впрочем, не первый год. Кто-то позвонил матери девушки, но только после того, как Анна побывала на месте, где обнаружили тело. Глория Чиккони была уже в пути, но поездка через весь Лонг-Айленд займет у нее больше двух часов, а сначала еще надо было выкрутить руки соседу, чтобы тот одолжил свою машину Лине сказали, что матери позвонили сразу же, но никто этого не сделал. То ли по ошибке — понадеялись друг на друга, то ли нарочно. Возможно, девушке стоило отказаться говорить с детективами до приезда матери. Возможно, в присутствии разъяренной Глории все вышло бы иначе. Но не сложилось.

Анна приучилась делать все сама. Она научилась не рассчитывать, что взрослые станут читать ей нотации или вытаскивать ее из неприятностей. В которые она влипала часто. Она привыкла к холодному безразличию матери ко всем ее неудачам. С чего бы ей ожидать, что в этот раз все будет по-другому?

Детектив выходит из-за камеры, убедившись, что та работает как надо, и садится на пустующий стул рядом с Анной. В кадре видно, что она сидит очень близко. Слишком близко, чтобы девушка чувствовала себя уютно, и заметно, что она чуть сдвинулась вправо.

— Давай, — повторяет детектив Холлоуэй. — Повтори то, что ты только что рассказала.

— О Зоуи?

Девушка поднимает голову, волосы спадают в стороны, открывая потрескавшиеся губы, темные круги под настороженными зелено-голубыми глазами. Ее и без того бледное лицо кажется почти мертвым в белом свете светодиодных ламп — одного из недавних приобретений полицейского управления Херрон-Миллс-Вилидж.

— Почему бы не начать с начала? — на самом деле это не вопрос; детектив Холлоуэй протягивает руку к Анне, потом, передумав, опускает ее на металлический подлокотник стула. — (новогоднего вечера.

— Хорошо…

Голос Анны звучит немного странно, хрипловато. На записи кажется, будто она простужена, но на самом деле все из-за того, что она несколько часов разговаривала с полицейскими, прежде чем кто-то сообразил записать беседу. Они с детективом Холлоуэй устроили настоящий танец. Анну привезли сюда в середине дня, потрясенную, но полную решимости, которая быстро улетучилась в стенах полицейского участка. Если бы в этом помещении были окна, она бы знала, что на улице уже больше часа как стемнело.

— Мы начали праздновать у Кейли. Рано, где-то в половине седьмого. Она живет в пяти кварталах от моей мамы, в Бей-Ридж…

— Это в Бруклине?

— Ага. Да, в Бруклине. Мы… мы часто начинаем у Кейли. Отца у нее тоже нет, а мать работает в ночную смену. Обычно мы выпиваем у нее пару часов, потом идем гулять. Встречаемся со Старр и с другими. Нас знают в некоторых окрестных барах. Или садимся на поезд и едем на Кони-Айленд. Там танцуем.

— Туда вы и поехали в тот вечер под Новый год? На Кони-Айленд?

Лицо у детектива Холлоуэй все еще гладкое, хоть ей уже и сорок. Но в уголках глаз заметны комочки туши, а язык и зубы начинают покрываться сухой пленкой. Они сидят здесь с трех часов, и ей хочется поскорее все закончить. Посадить девчонку под арест.

— Ага… Но на танцы не пошли. Я доехала только до квартиры Старр. Она старше — ей двадцать два или около того. Она типа взяла нас с Кейли под свое крылышко в прошлом году, пока не переехала в Орландо.

— Когда это было?

— Вскоре после Нового года. Старр нашла там работу в одном из парков.

— Хорошо. Но в тот вечер ты с Кейли и Старр была в ее квартире на Кони-Айленд.

— И еще с парой человек. Иен — вроде как бойфренд Кейли. И еще тот парень, Майк, из местных.

— Из местных?

— Ну, из бруклинских. Не из нашей школы, — Анна тянет распущенную нитку на обрезе шорт, пока та не обрывается.

— Понятно. А когда ты ушла из квартиры Старр?

Анна на секунду умолкает. Она наклоняется вперед, опираясь локтями на голые коленки, и волосы снова скрывают ее глаза. Она выглядит моложе своих семнадцати, кажется совсем маленькой в жадном оке видеокамеры и в величественном присутствии двоих взрослых в форме.

— Наверное, в девять или в половине десятого.

— Наверное или так и было? — резким голосом спрашивает детектив.

Голос Анны, напротив, слышится едва слышным бормотанием — свисающие волосы заглушают слова:

— Точно не помню. Но если я поехала в Херрон-Миллс и была там к полуночи, то должна была выйти в это время. Или даже раньше, если поехала поездом.

Детектив тихо вздыхает.

— Хорошо. Что ты помнишь?

Она сидит, откинувшись на спинку своего стула, но ее ладонь лежит на подлокотнике стула Анны.

— Мы были на балконе Уиндермера. На длинном, который идет по фасаду на третьем этаже.

— Кто «мы», Анна?

— Я с Кейли. И Зоуи.

— Вы были только втроем?

— Только втроем.

— А где были Толботы?

— В городе. Кажется, у своей подруги, Дорин. Не дома.

Детектив Холлоуэй смотрит на Анну. Девушка не отводит взгляд.

— Хорошо, продолжай.

— Мы пили виски. «Гленливет», хороший. Лучше, чем мы с Кейли могли бы купить сами, — в ее словах на мгновение проступает легкая, едва заметная горечь. — Кейден всегда держит бутылку про запас в пустующем стойле в конюшне Уиндермера. Думаю, там мы ее и взяли.