Игровой практикум (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 29

— Свет? Есть. Аппаратная?

— Есть картинка. Есть звук. Готовы к трансляции.

— Эфир!

— Заставка пошла!

'О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель…'

Сергей Петрович Капица, бессменный ведущий программы «Очевидное — невероятное» немного нервничал. Не в последнюю очередь, потому что к нему на передачу пришёл самый настоящий боевой маг, восемнадцатилетний полковник КГБ Никита Калашников. Да, по телевидению крутили десятки эпизодов, когда он движением рук порождал волну огня или льда, сносившую всяких монстров, но к тому что он при подготовке передачи, возьмёт кусок гранита, и пальцами вылепит из него фигурку котёнка, никак не приготовишься.

И в этот момент Сергей Петрович, вдруг понял, что всё это время относился к съёмкам проявлений магии как к трюку. Но вот когда на глазах кусок гранита, лежавший в студии с незапамятных времён в руках юного полковника становится мягким словно пластилин, и принимает форму, спящего зверька, со всеми подробностями вроде шёрстки, и чуть приоткрытого глаза… Он вдруг со всей ясностью понял, что это факт. Что-то совсем непонятное пришло в наш мир. И можно назвать это как хочешь. Магией, колдовством, или как говорил Никита — мастерством узоров, но факт оставался фактом. Магия не где-то, а вот прямо здесь. И отчего-то это вызывало в душе учёного не страх, и не растерянность, а воодушевление и подъём, словно наконец-то открылась старая дверь, давно и безуспешно ломаемая многими поколениями исследователей.

— Здравствуйте. Сегодняшний выпуск программы очевидное — невероятное, особый. Во-первых, он идёт в прямом эфире. Надо мной висят часы, и зрители центральной части страны, Урала, и Западной Сибири, могут сравнить время на них со своими часами. А во-вторых, сегодня к нам в гости пришёл человек, имя которого знает весь Советский Союз, и даже весь мир. Самый молодой полковник в истории России, Никита Анатольевич Калашников, известный не только как защитник наших людей от монстров разрывов, но и как прекрасный художник, и даже как целитель. Добрый день Никита Анатольевич. Как вам в роли телезвезды?

— Спокойно. — Никита улыбнулся в камеру, и едва заметно подмигнул левым глазом. — В мире полно того, что вызывает у меня куда более сильные эмоции.

— Я знаю, что вы не хотели принимать участие в съёмках нашей передачи, но вас уговорили. Если не секрет, как?

— Да какой уж секрет. — Никита негромко рассмеялся. — Доказали просто. Нужно рассказывать людям о том, что происходит. Спокойно, аргументированно, и… постоянно. Иначе информационный канал перехватят наши враги. Теми же радиостанциями вражескими, да и просто болтунами. А у нас, если кто не заметил, идёт война. И в такой ситуации требуется ясное понимание людьми происходящего и как результат — сплочённость общества. Не так давно, мы вылетали под Чебаркуль, где открылся разрыв высокого уровня сложности, и в одном окопе оказались доктор наук, профессор Челябинского университета, женщина — врач скорой помощи, два парня-студента и несколько бойцов Внутренних Войск. Боевые действия этой странной войны могут открыться где угодно. Во дворе многоэтажки, на городской свалке, в глухом лесу, или в горах. И армия не может быть везде и сразу.

К счастью, у нас появились пробуждённые. Те, кто получили подарок неведомой цивилизации, став целителями, воинами, мастерами узоров, и десятками других специальностей, и именно они чаще всего первыми оказываются на пути монстров, вылезающих из портала.

— Вот о последнем мы бы хотели поговорить предметно. — Сергей Петрович улыбнулся. — Скажите, как это вообще работает? Магия, или как вы говорите мастерство узоров?

— С одной стороны просто. — Никита развёл руки, и между ними в воздухе замерцал сложный рисунок печати очистки воздуха от пыли, куда сразу стали стекаться мелкие частицы того что летало по студии. Кусочков человеческой кожи, пластика, металла, и просто грязи с улицы. — Есть разлитая в мире энергия, где-то враждебная человеку, а где-то наоборот весьма благосклонная. Это как скальпель хирурга, способного вылечить, искалечить, или даже убить. Но человек, в обычном состоянии не может эту энергию использовать. Она как бы есть, но струится между электронов и атомов, в том числе и тех из которых сделан человек. Даже со светом мы можем взаимодействовать. Лучи нагревают нашу кожу, отразившись от мира, приносят нашим глазам информацию об окружающем, и могут быть порождены нами, например, с помощью ламп. Но эфир — совсем другое дело. Организму требуются некие переходные устройства для взаимодействия с эфиром. Своеобразные органы чувств, как глаза, или вестибулярный аппарат взаимодействующий с гравитацией. Мы, в ходе эволюции то ли утеряли этот орган, то ли не имели его вовсе, но подарок неведомых сил, я имею в виду нейроимпланты, вновь подарил нам возможность взаимодействия с эфиром. — Никита погасил узор, и ему на ладонь упал плотно спрессованный комок грязи. — Вот это то, что летало в воздухе студии, и отравляло вас мелкими частицами грязи.

— Да, и правда, дышать стало намного легче. — Сергей Петрович рассмеялся. — Так и вместо заводов и фабрик останутся одни колдуны…

— Не останутся. — Никита мотнул головой. — Энергетически выгоднее оснастить эту студию фильтрующей системой, чтобы воздух был как в горах, чем приглашать мастера узоров. Да и сколько их у нас? А сколько человеку требуется всего? Ткани, инструменты, утварь, машины… всё это узорами не создать. Хотя, в некоторые производственные цепочки, эфиристика уже встраивается.

— Да, и об этом у нас есть прелюбопытный сюжет. Наша съёмочная группа побывала в цеху одного из металлургических предприятий, и вы видите, как группа молодых специалистов вроде как бы просто стоят возле конвейера, по которому движется стальной лист. Но нашими глазами просто не увидеть, как то, что воздействует на сталь, упрочняет её, убирает все внутренние дефекты и улучшает структуру. По сути сейчас маги — металлурги превращают обычную дешёвую сталь в материал не уступающий своим качеством лучшим сортам легированных сталей… Скажите, Никита Анатольевич, а почему ваш узор мы видим, а у них нет?

— Всё дело в степени насыщенности плетения. — Никита поднял руку, и над ладонью возник сложный трёхуровневый глиф, «лёгкого дыхания». — Чем больше энергии, тем ярче узор, тем он заметнее.

— А сейчас что вы делаете? — Заинтересовался Капица.

— Повышаю содержание кислорода в воздухе. — Никита улыбнулся.

— Вы всё время применяете для демонстрации какие-то практически нужные вещи. Это ваш принцип?

— Понимаете, кроме энергии эфира, каждый узор требует чего-то другого. Назовём это силами души. И даже если ты не устал физически, плетение узоров может утомить так, что ноги будут подгибаться. Поэтому если уж и тратить силы, то на что-то осмысленное и полезное.

— А эти линии, они что-нибудь значат? — Учёный показал карандашом на глиф.

— Разумеется. — Никита заставил фигуру вращаться. — Это своего рода визуализация структуры узора. Сам узор совсем не так выглядит, но по тому насколько правильно построен глиф по сравнению с эталоном, можно сказать насколько он правильно создан, и насколько будет эффективен. Если собрать его с ошибками, то он в лучшем случае просто распылит эфир в стороны, а в худшем, сотворит что-то неприятное. Например, вместо лёгкости дыхания подарит удушающий смрад. Это как бы панель управления узором. Можно отследить все параметры, такие как наполнение, протекание сил, размеры поля, и многое другое. Есть даже учётный номер в каталоге узоров. — Никита показал на три завитка в углу. — Это аналог цифры восемьсот пятьдесят два.

— Вы можете применять так много узоров?

— И даже больше. — Никита пожал плечами. — Это также как в науке. Чем больше инструментов познания, тем эффективнее процесс.