Игровой практикум (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 24

Малый Совет Обороны, проходил в небольшом кабинете на втором этаже, в комплексе помещений председателя Верховного Совета. Уютный кабинет с круглым столом и шестью креслами, занятыми Косыгиным, министром обороны Устиновым, председателем КГБ Игнатовым, генеральным секретарём КПСС Агуреевым, главой правительства и свежеиспечённым главным специалистом по унасекомлению инопланетных тварей.

Руководителей страны интересовало всё. Откуда взялся тот самый первый нейроимплант, как работает доставка, и вообще всё.

Никита рассказывал почти всё, тем более, что присутствующие не задавали никаких вопросов критически — важных для его безопасности. Возможно какие-то опасные темы могли появиться, но они просто не знали, что спрашивать, а Калашников не рвался открывать душу. Мало ли как там оно сложится…

Главным вопросом совещания стало преобразование роты специального назначения в полк пятибатальонного состава, с подчинением непосредственно Совету Обороны в числе «Резерва главного командования», и снабжением по линии Совета.

— Понимаешь, — Агуреев, в волосах которого явно прибавилось седых волос, тяжело вздохнул. — Мы не можем размазать роту на все открывающиеся порталы, а их в последнее время всё больше, и они всё опаснее. Да. Сейчас вы работаете десятками, и порой на вашей базе ни одного бойца, а тем временем заслоновцы на других рубежах, которым не хватило Барсов, зубами вцепляются в землю сдерживая атаки тварей.

— Да я собственно и не против. — Никита пожал плечами. — Только как вы сами понимаете я и ротой-то не командовал… Так, на подхвате был.

— Да? — Удивился Устинов. — А начштаба вас очень хвалит, да и от других офицеров отзывы самые положительные. Все отмечают, что руководите вы грамотно, вмешиваясь только тогда, когда нужно, не опекаете людей, но бережёте их, и даже тактически, имеете знания на уровне кадрового офицера, отучившегося в хорошем военном училище. Конечно хорошо бы вас подучить всяким психологическим тонкостям, но я думаю это всё в Лесной школе решат. Так что принимайте полк, и решайте вопрос с оперативным присутствием во всех значимых точках страны. Авиапарк ваш увеличим до десяти бортов Ту сто сорок четыре, плюс, будут ещё несколько транспортников, вертолёты, бронетехника и тактически ядерные заряды в диверсионном исполнении. Если что ещё потребуется — обращайтесь. Решим в кратчайшие сроки.

— Не подведите нас, Никита Анатольевич. — произнёс Косыгин. — Сейчас очень многое зависит от того, насколько мы сможем сохранить поступательное развитие в области народного хозяйства, и наши планы по повышению уровня жизни советских людей, не взирая на войну. С одной стороны, у нас этих разрывов пространства в десять раз больше чем у соседей, а с другой, у нас и пробуждённых больше в разы, а, например, по сравнению с Южной Америкой — на порядки. Сейчас все страны формируют силы быстрого реагирования из пробуждённых, но, например, в Европе, уже как минимум десяток порталов, закрытых с помощью атомного оружия.

— Кстати, а как насчёт поработать за рубежом? — Председатель КГБ поднял голову. — Иногда поступают очень интересные предложения по технологиям, и вообще.

— Да я-то за. — Никита кивнул. — Каждый закрытый портал — это единицы прогресса, а они в свою очередь — продвижение и новые возможности. Лишь бы это не мешало закрывать дыры здесь у нас.

— Согласовано. — Генерал-полковник Игнатов, кивнул, помечая ручкой в списке, лежащем перед ним. — Ещё из академии наук просят вас пройти углублённое обследование.

— Это нет. — Никита мотнул головой. — Пусть сами себя изучают. Им делать всё равно нехрен…

— Что-же вы так о нашей науке? — Весело удивился Агуреев.

— Пётр Александрович, а, чтобы вы сказали об неандертальцах, пытающихся понять для чего служит дозиметр? — Спросил Никита. — Импланты изготовлены на основе даже не молекулярных манипуляций, а атомных или субатомных. А у нас даже химия является наблюдательной дисциплиной, но никак не наукой. Ну потыкают в меня иголкой, ну возьмут ткани на анализ… а после будут долго смотреть в микроскоп, рассуждая и строя разные теории. Да это ровно так же как смотреть через закопчённое стекло на солнце, пытаясь понять характер пространственных искажений. Я понимаю, людям нужны зарплаты, премии и прогрессивки. А мне-то это зачем?

— Не согласовано. — Игнатов поставил напротив пункта жирный минус. — Теперь с телевидением. Они хотят сделать с вами большую передачу. Ну общий смысл, сын героя, защищает страну, и так далее. Тут, Никита Анатольевич, дело государственное, нужно сделать. Люди должны видеть своих героев. Вон, товарищ Гагарин тоже никак не хотел участвовать в турне по зарубежным странам и во всяких съёмках, но всё равно терпел.

— Надо — так надо. — Никита развёл руками. — Меня-то зачем было спрашивать, при такой постановке вопроса?

— Ну, вы могли жёстко отказаться и всё. — Косыгин, пожал плечами. — Насильно мил не будешь. Я вообще удивлён тем, что вы так гладко вошли в систему государственной власти.

— Знаете, — Никита помедлил. — На последнем прорыве под Казанью, женщина, на вид учительница или что-то вроде того, пробуждённая класса целительница, нулёвка всего, раненых своих вытягивала. Себя уже досуха вычерпала, и всё скребла, выдавливая капли, чтобы подлатать своих мужчин. При смерти была, когда я на неё наложил большое восстановление, сразу кинулась снова лечить. Люди же реально зубами за каждую пядь земли держаться чтобы тварей не пустить, а я что? Буду дома отсиживаться?

К чести руководителей страны, никто не требовал от Никиты беготни по согласованиям, и подписания документов. Этим занялась специальная команда, способная, если надо, пробить строительство филиала КГБ напротив резиденции ЦРУ в Лэнгли.

Десять человек, плюс полсотни головорезов и ликвидаторов, решали любые проблемы быстро, эффективно, и не стесняясь попутного ущерба в виде посаженных, или просто пропавших без вести чиновников.

Возможно именно благодаря этому, здания и технические сооружения нового подразделения стали расти будто грибы после дождя, а рабочие носились по стройплощадке словно ужаленные.

Одновременно со зданиями полка, возводили жилые корпуса домов офицерского состава, со вполне комфортабельными квартирами нового «Московского проекта», расширяли трассу до Москвы, заливали новую взлётно-посадочную полосу длиной в четыре километра и поднимали тёплые ангары для авиатехники.

Подразделение получилось размером с бригаду. Три с половиной тысячи личного состава, разнообразная авиация, своя бронетехника и артиллерия, узел связи уровня общевойсковой армии, и собственное хранилище «спец изделий» — атомных зарядов с ручной активацией. Охраняли их специальные люди откуда-то из недр министерства обороны, но без карточки — доступа, хранившейся у Никиты в сейфе, и кода, запрашиваемого по спецсвязи для каждого конкретного изделия, бомбу невозможно было заставить взорваться. И такая многоуровневая система защиты не выглядела параноидальной для ядерного фугаса, переносимого одним человеком.

С заботами и беготнёй посвящённой новым задачам и закрытием порталов происходившей в фоновом режиме, Никита как-то упустил вопросы собственного роста, и как-то вечером, скинув все дела на своих людей, сидел у себя в Переделкино, и вполуха слушая как вертолётчики негромко переговариваясь готовят мангал к священнодействию приготовления шашлыков, развернул длинную портянку сообщений ассистента, вычленяя главное. Закрытие порталов и схватки с животными дали ему больше двухсот сорока тысяч единиц, от его людей тоже перепало, хотя в итоге с учётом перетока от него к ним, выходило так на так. Плюс ассистент добавил за место в Совете Обороны, и добавил щедро, ну и за расширение роты до полка — двадцать тысяч единиц. Всего вышло чуть больше трёхсот тысяч.

Вроде бы очень много, но, если заглянуть в конец каталога — сущие слёзы и копейки, на которые даже маленькую межзвёздную яхту не купить. А честно говоря, Никите очень хотелось попасть на планету шагран, чтобы вдумчиво так порасспросить их о причинах и рассказать о последствиях.