Легионы во Тьме 2 (СИ) - Владимиров Денис - Страница 7

Шум, гам, тихие шепотки: «как он посмел», «немыслимо», «это оскорбление», «он совсем страх потерял», «куда Император смотрит»…

Не обращая внимания, продолжил:

— Я долго думал, что нужно сделать, чтобы архилич, для которого допустимы любые бесчинства, пытки, мерзейшие ритуалы по отношению к живым, назвал кого-то из них «извращенцами»… И не находил ответа. Но мысли окончательно сложились, когда с утра шел на Совет, услышал народную молву. Люди в Северной крепости переполошились, узнав о делегации из столицы, прячут теперь по будкам собак. Свиней и коз закрывают под замки! Особенно, когда видят столичных и лесных эльфов, как и аристо, которые подражают им! Раонос везде пустил корни, не зря ведь по всему Демморунгу псы тоскливо воют… Натерпелись в свое время! — тишина, в которой раздался чей-то восклик: «теперь мне все ясно», — Я пришел к одному выводу. Вероятней всего, представители упомянутых архиличем народностей, обманом заманили Шумара в темные и мрачные подземелья, сковали его, а после цинично над ним надругались… Вполне возможно, процесс длился не один день, и даже не один месяц. Представьте картину… Голые эльфы, гномы, орденцы измазанные в крови и нечистотах, совершают свои грязные обряды во славу Раоноса, отплясывают и скачут, потрясая копьями, как дикари, вокруг прикованного коленопреклоненного Винсента, а по стенам мечутся тени от чадящих факелов и их фигур. Неразумные же прыгают, орут нечто нечленораздельное и хохочут! Постоянно дико хохочут! И безмолвный крик ужаса от архилича разносится по окрестностям! Но тяжелые камни не дают пробиться и звуку. И вновь злобный мерзкий смех, и такое же хихиканье!

Помолчал, давая проникнуться картинами.

— Меня от такого жуть берет! Меня! — потыкал указательным пальцем себе в грудь, — Того, кто смело смотрел на морду Высшего призрачного Жнеца Хаоса или в глаза Воплощения гнева Великой Архи… Что говорить, если даже их господин Раонос Кровавый не выдержал моего тяжелого сурового взгляда, призывающего к ответу, и начал он причитать: «Я не боюсь тебя, глэрд Райс! Не боюсь! Я не дрожу!». Клянусь кровью, что все так и было! — ага, выдохнули, глазки округлили. Но все почитатели оказались или со стальными нервами, или уже запуганными сильнее, чем оказывал влияние на них божок, как я не ждал, никто из них не бросился на меня, не выказал агрессии. Жаль, — А здесь у меня мороз по коже! И ничего нет удивительного в том, что даже такая бездушная тварь, как архилич, обезумела от бесчеловечных издевательств. Да, у него все жизненные принципы были попраны и снесены напрочь! Снесены до основания, как ветхая лачуга ураганом, приходящим осенью со Студеного моря! Ураганом пагубных страстей Раоноса! У Шумара, подхваченный этим порывом, улетел к Эйдену базовый инстинкт самосохранения! В результате он бросил вызов всей Империи, а земли Хаоса объявил своей вотчиной!

«Не может быть», «а я-то думал», «тоже слышал, чернь болтала»…

Раена открыла рот, осознавая услышанное, а затем, так и не закрыв его, застрочила в блокнот с пулеметной скоростью. Даже Император опешил. И судя по эмоциональному фону и взглядам на нелюдей, он начал прозревать и что-то подозревать.

— Да, это немыслимое для обычного человека, для настоящих аристо, для добрых нелюдей. Но ведь речь идет не о них… Ибо когда я вижу, чем и как занимаются, каким страстям предаются некоторые эльфы и приближенные к ним аристо, прибыв к нам на земли Хаоса, то у меня возникает ощущение, что женщины в Великом Арсе и на Великом же Халде закончились, вымерли. Мало нам своих чудовищ… Возникает справедливый вопрос, за какие грехи сюда привезли эту стаю голодных остроухих обезьян и разбавили ее дикими папуасами? Выгрузили их из трюмов кораблей, сказав делайте, что хотите, оставили на берегу. Они же вприпрыжку побежали с радостными криками и гиганьем в пампасы и, как маленькие дети, стали тыкать палками во все, что видят. А ведь при жизни Винсент Шумар, был не только славный достойный аристо, но и почитал Оринуса, больше, чем Верховного.

— Откуда тебе известно столько про архилича? — последовал закономерный вопрос от Императора в абсолютной тишине.

— Поведали Кронос и Ситрус. Так вот, при жизни, до погружения во Тьму, Винсент был честен, он соблюдал все заветы Однорога. По ним, извращенцами можно называть только за противоестественные связи. Поэтому каждый пусть подумает своей головой! Своей, а не чужой о первопричинах паскудства! — помолчал, сделал тон зловеще-подозрительным, — Но, Император, Истинные, Эйден бы с ними, другая мысль не дает мне покоя. Смотрите… Ладно, надругались над сильнейшим мертвым колдуном, потешили Раоноса. Так почему вы, — неожиданно ткнул, пальцем в ближайшего степенного и раздувшегося от важности гнома в кирасе из черного серебра, мгновенно оказываясь рядом с ним, — Совершив безумное насилие, не уничтожили его на месте⁈ Наоборот, вы его разозлили до красной пелены перед глазами, раззадорили, пробудили все черное в жалких остатках его души, свели с ума, а затем выпустили на свободу! Зачем⁈ Зачем вы это сделали⁈ — коротышка открывал и закрывал беззвучно рот, таких нападок он не ожидал, — А вот мне думается, почтенные, они специально это затеяли, решили навалить кучу дерьма перед порогом Империи, нагадить в ее сердце и душу, и, к превеликому сожалению, при попустительстве Первого показательного, их злобный замысел удался в полной мере! И подозреваю, озверевшему архиличу мало уже совершенного, он теперь носится по лесам и весям, думая, где бы еще опаскудить труды честных аристо! А виновники… виновники хихикают! Как на празднике Плодородия!

Загомонили все. Но я властно поднял вверх руку, призывая к молчанию.

— И предлагаю архилича не уничтожать! Нет, — покачал отрицательно головой, — Это слишком просто… И мы не отомстим виновникам! Нужно поймать гадину и перебросить вместе с учениками, костяными драконами и прочими прелестями в виде тех же цветов Тьмы и Хаоса в дом к эльфам, к гномам или орденцам! Пусть они сами пожинают плоды своих извращений! Так что вы сделали с Винсентом, гноме⁈ — и сделав рык как с божками, — Отвечай!

— Я не знаю… — уступая напору, выдавил из себя тот.

— Он не знает! — патетически воскликнул я, едва досадливо не сплевывая в сторону, — Половина нашей столицы в руинах, а никто ничего не знает! Но у нас хорошо хоть Первый показательный очнулся! Сколько кланов канули в лету⁈ Сколько ваших там полегло⁈.. Он не знает… И что сделали гномы, которые часто повторяют за аристо, что от поступи их хирдов дрожит сама твердь? Они направили жалкую его треть в поход… Учитывая такие силы, присланные подгорными королями, думаю, не место здесь бородатым карликам, которые как оказалось, выродились и теперь ущербны во всем, даже для мести лучшим из лучших братьев и сестер, собрали треть завшивленного паршивого хирда, которого против банды мроков выпускать страшно… Те их сожрут! Воины! С них перхоть и песок сыпется, говорят, у каждого второго слабоумие!.. Горестно мне. Горестно! Прошли те времена, когда Дарг Лысый вывел их пятьдесят, огнем и мечом прошел по землям паскуд, всего лишь за третьего племянника. Тогда все знали, подгорный народ лучше не трогать. Не оскорблять. А сейчас их можно кланами вырезать, и никто не почешется. Жалкая треть хирда… зато потом, когда мы вернемся с победой, потому мы Империя и аристо, они будут стучать себя в грудь и говорить, мы там участвовали! Мы — герои… Хорошо, если половина этих стариков по дороге не сдохнет вместе с их дряхлыми козлами, другую придется тащить на себе… А когда мы захватим еще и Заповедную чащу Тайгра и Великие копи Дергаласта — чтобы два раза не ходить, будут претендовать на долю, — ввернул мифы, а может и нет, об Эльдорадо, — Я думаю, стоит их всех выгнать с позором уже на первом этапе, эти жалкие силы не стоят сотрясания воздуха и времени потраченного на их упоминание, дабы не плодить потом распри. Так захватим все сами, и пусть они затем бессильно кусают свои жирные грязные локти! А мы перебросим им их же хитрую лютую тварь — Винсента с присными! Пусть сами ее побеждают! И посмотрим…