Прощание с котом (сборник) - Арикава Хиро - Страница 19

– Жаль, что для него больше ничего нет…

Теперь папа увидел, как приезжие угощают котов, которые им приглянулись: часть еды они рассыпали по пляжу и, пока вся стая суетилась вокруг нее, не торопясь подходили к понравившемуся коту. Они держали корм в руке и затем, наклонившись поближе, совали его прямо коту под нос.

Похоже, папа хотел так же покормить полосатого бедолагу.

Солнце окрасилось в оранжевый. Папа настроил экспозицию так, чтобы поснимать котов на фоне вечернего моря.

И вдруг я кое-что заметил.

– Пап! – позвал я, но он уже смотрел туда.

Один кот шел в заросли, держа в зубах птичку ржанку. Ее голова безжизненно свешивалась вбок. Чтобы остальные его не заметили, он торопливо лез в самую гущу кустарника – и этим котом оказался полосатый.

Не помня себя от радости, папа принялся фотографировать.

Охотник наконец донес свою добычу до безопасного места. Птице не повезло, что он положил на нее глаз. Что до кота – ему помогла не удача, а сила.

– Дикий зверь, – пробормотал отец.

Удача. Невезение. Сила. Все вместе эти качества определяли, выживет ли существо в природе – ее клочок располагался здесь, совсем рядом с людьми.

– Ну, пойдем домой?

Папа положил камеру в сумку. Оставаться на пляже дальше смысла не было – он уже сделал лучший кадр на сегодня.

По пути назад мы встретили еще несколько котов, но доставать фотоаппарат папа не стал.

На ужин Харуко-сан приготовила тямпуру с тофу и папайю, которую натерла и обжарила в соевом соусе.

– Рё-тян, первым в ванную пойдешь? – спросила Харуко-сан, убирая со стола.

– Не, попозже. Я во дворе погуляю, можно?

– Там сейчас прохладно.

– Просто хочу на шезлонге полежать, на звезды посмотреть.

– Звучит здорово, – согласилась Харуко-сан и отпустила меня с условием, что я завернусь в плед.

– О, я с тобой посижу, – сказал папа – шезлонгов как раз было два.

– Лучше сходи первым в ванную, – возразил я. Решил, что будет неудобно спрашивать бабушку о папе и Харуко-сан, если сам он сядет рядом. – Если никто из нас не помоется сейчас, Харуко-сан придется долго ждать.

Она всегда принимала ванну последней, чтобы слить воду и все протереть.

– Но если выйду на улицу мокрым, то могу простыть… А я хочу увидеть звезды!

Ну что за ребячество.

– Вытри голову, завернись в плед – тогда не заболеешь.

– Когда выйдешь из ванной, достану тебе еще баночку пива. – Харуко-сан пришла мне на помощь и кое-как затолкала папу в дом.

«Пожилые люди обычно ложатся рано, – подумал я, – поэтому выходить слишком поздно не стоит». Когда после ужина я оказался во дворе, было почти восемь – мне казалось, бабушка будет гулять именно в это время.

Я разложил шезлонг, лег на него. Звезды казались такими близкими, будто вот-вот посыплются прямо на меня. Чтобы получше их разглядеть, я решил выключить фонарь, висевший над входом: зашел в дом, опустил рычажок выключателя и вернулся на улицу.

Невероятно… Теперь я словно мог дотянуться до звезд рукой. Лежа в шезлонге, я чувствовал себя королем.

Вдруг я вспомнил песню, которую поют на Фестивале звезд, – Танабату. В ней звезды называли блестящими песчинками, серебряными и золотыми.

– О, ты тут. – За калиткой вдруг возникла бабушка.

– Подумал, вы пойдете гулять в это время.

– Правильно подгадал, – похвалила она.

– Вот, пожалуйста. – Я указал на шезлонг, и она зашла во двор и села.

– Значит, мы о них говорили…

И она начала рассказ о моем папе и Харуко-сан.

От бабушки я узнал, что когда папа впервые попал на остров, то выглядел совершенно опустошенным и Харуко-сан очень за него переживала с самой их встречи.

Когда папа приехал на Окинаву, шел дождь, поэтому Харуко-сан предложила ему отснять шторм и привела его в место, знаменитое своими волнами.

От них я уже слышал, что поездка вышла прекрасная, поэтому думал, что они тогда отлично повеселились.

– Нет-нет. – Бабушка покачала головой. – Твой отец был в очень плохом состоянии. Казалось, будто его душа выпала из тела.

На Окинаве существовало поверье: когда человек сталкивается с сильным испугом или напряжением, от удара его душа может вывалиться из тела. Потерянную душу нужно подобрать и вернуть на место. Если человек этого не делал, на него наваливалось гнетущее чувство, его физическое состояние ухудшалось и он мог тяжело заболеть.

Я понимаю, как душа папы оказалась вне тела. Когда мама умерла, он был в смятении. Не в силах принять правду, он принялся ездить по Японии и фотографировать.

Когда папа познакомился с Харуко-сан, его душа, наверное, все еще существовала отдельно.

– Твоя мать так о нем заботится.

Было неловко слышать, как кто-то зовет Харуко-сан моей мамой, но говорить об этом бабушке я не стал. Все-таки в действительности она уже стала моей матерью, да и жаловаться чужому человеку на то, что повторный брак папы вызывал во мне сложные чувства, мне казалось ребячеством.

И тогда я бы уже не смог посмеиваться над тем, что папа ведет себя по-детски.

Бабушка продолжила: небо над островами прояснилось, но скоро снова налетел ветер, и шторм возобновился. Отказавшись от идеи снять прозрачное море, папа стал фотографировать местные дома и их красные крыши.

Однажды папа остановился переночевать как раз в этом доме. Харуко-сан, кажется, переживала, что не нашла для него обычного отеля, где подавали бы еду.

– Вечером съездим осмотреться, поэтому, пожалуйста, заранее поужинайте. Берите все, что есть в холодильнике. Если возникнут сложности, можете просто заварить лапшу. – Харуко-сан несколько раз проинструктировала папу, но все равно за него волновалась.

– Она и меня попросила за ним присматривать, – рассмеялась бабушка.

Наверное, и правда за него беспокоилась, раз даже к соседям обратилась.

В итоге Харуко-сан вернулась раньше, чем планировала. С собой она принесла пластиковый контейнер с едой.

– Сакамото-сан! – позвала она.

Входная дверь оказалась открыта, свет горел, но папы дома не было.

Харуко-сан искала его, но вдруг заметила на столике в гостиной записку.

«Ушел смотреть на море».

Рядом лежал путеводитель, открытый на странице с описанием пристани на западе.

Тогда Харуко-сан оставила еду в холодильнике и стала ждать, пока папа вернется. Скоро наступил час, в который они договорились встретиться, но папа так и не появился.

Наконец Харуко-сан решила сама за ним сходить.

– Так получилось, что я отправилась с ней, – вдруг тепло произнесла бабушка.

На пирсе оказалось темно – фонарей рядом не было. Папа написал, что хочет посмотреть на море, но оно чернело сплошным темным пятном. Только луна слабо освещала пейзаж.

Папа сидел на деревяшках и рассеянно глядел на волны, которые с шумом разбивались о причал.

Харуко-сан облегченно вздохнула и подошла к нему.

– Сакамото-сан…

Он повернулся к девушке, и она замерла – его лицо было в слезах.

– Ну… – он торопливо вытер глаза, – просто вспомнил жену. – Папа отвратительно шмыгнул носом. – Наверное, пора ее отпустить…

Харуко-сан молча стояла рядом, не в силах сделать хоть что-то.

– Сын справляется куда лучше. А вот я…

– Вы через многое прошли, – пробормотала Харуко-сан. Но стоило ей это сказать…

Папа завыл и разрыдался. Харуко-сан села на колени и, стараясь его утешить, погладила по спине. Естественный жест помощи. Человеческая природа состояла в том, чтобы помогать тем, кто в беде.

Папа все плакал, и Харуко-сан, прижавшись к нему со спины, ждала, пока он не успокоился.

– Я пойду в дом. Не торопитесь, – сказала Харуко-сан и ушла.

Папа не ответил и даже не повернулся. Он опять ударился в плач.

Спустя час Харуко-сан снова отправилась к причалу. Она переживала, что он так и не перестал плакать.