Кукловод (СИ) - Майерс Александр - Страница 8

После этих слов Григорий Михайлович меняется в лице. Представляю, о чём он думает — Череповы просят о помощи род Грозиных? Да как такое вообще возможно⁈

— Сначала расскажите, какая у вас там обстановка, — говорю я.

— Напряжённая. Мы приехали в поместье, и Галина объявила себе преемницей покойного князя. Виктория пыталась ей помешать, но большая часть гвардии встала на нашу сторону.

— Большая часть? — переспрашиваю я. — То есть не все?

— Да. Нам пришлось арестовать нескольких офицеров.

— Там есть офицер по имени Николай. К сожалению, я не знаю его фамилию, но он помог мне выйти из поместья невредимым, — говорю я. — У него должна быть ампула с остатками яда, которым, вероятно, отравили князя.

Даниил, помедлив, отвечает:

— Понятия не имею, о ком вы говорите. Я здесь никого не знаю. Галя… То есть, княгиня Черепова передала мне командование гвардией, но я не уверен, что они будут мне подчиняться.

— Раз они уже признали Галину Альбертовну княгиней, то будут. Найдите Николая, с его помощью вы можете попробовать доказать, что это Виктория отравила князя. Кстати, что насчёт неё? — интересуюсь я.

— Её мы тоже арестовали. Пока не предъявляем никаких официальных обвинений…

— Вы можете обвинить её в попытке узурпации титула. У вас есть достаточно свидетелей и соучастников, чтобы доказать это, — вдруг вмешивается дедушка.

— Кто говорит? — хмуро уточняет Даниил.

— Князь Грозин.

— Простите, я должен был уточнить, что вы на громкой связи. Князь Грозин слышит вас, — говорю я.

Вздохнув, наш собеседник произносит:

— Понятно. Здравствуйте, ваше сиятельство.

— Здравствуйте. Вы сказали, что вам потребуется помощь нашего рода. Что вы имеете в виду? — суровым тоном спрашивает Григорий Михайлович.

— Александр при встрече сказал, что мы можем рассчитывать на помощь, поскольку вы тоже не хотите войны.

Посмотрев на меня исподлобья, дедушка наклоняется вперёд, чтобы Даниил лучше его слышал и говорит:

— Мой наследник сказал правду, мы не хотим войны. Однако вы должны понимать, что если мы начнём вмешиваться в дела вашего рода, это может быть неверно воспринято членами вашего клана.

— Я понимаю, ваше сиятельство, — отвечает Даниил. — Есть угроза мятежа. Но я слишком плохо разбираюсь в том, как всё устроено в клане, чтобы понять, насколько она реальна.

Князь качает головой. Да уж, ситуация не самая приятная. Нашим условным союзникам удалось захватить власть в роду Череповых, но смогут ли они её удержать?

Что Галина, что её супруг слишком далеки от дел. Они никого не знают, и никто не знает их. В отличие от Виктории, которая успела (наверняка с чьей-то помощью) обзавестись достаточным количеством влияния в клане Череповых.

— Давайте так, — говорю я. — Мы действительно не имеем права вмешиваться, так сказать, физически. Но мы ведь можем помочь вам советом и действовать сообща, чтобы не допустить войны, так? Если ваши вассалы поднимут мятеж, мы тоже сможем оказать поддержку.

Произнося эти слова, я обращаюсь больше к дедушке, чем к Даниилу. Дать совет новой княгине он мне не помешает, а вот всё остальное зависит от него.

Вполне возможно, что князь Грозин предпочтёт бросить Череповых на произвол судьбы. Какая ему разница, если в клане поднимут восстание и начнут грызть друг друга? Наоборот, он может посчитать, что ему это на руку.

Но я не могу допустить подобного. Я наполовину Черепов, я обещал умирающему князю, что сделаю всё возможное, чтобы спасти его род. И я сделаю это.

К тому же я убеждён, что уничтожение Череповых — часть плана Кукловода. Нельзя позволить ему добиться цели, ведь это каким-то образом может сделать его сильнее и нанести сокрушительный удар уже по нам, Грозиным.

— Что вы предлагаете? — обречённым тоном спрашивает Даниил.

— Одну минуту, — я отключаю микрофон и смотрю в глаза князю. — Ваше сиятельство, послушайте. Мы не можем допустить, чтобы род Череповых пал…

Я пересказываю ему все мысли, которые только что возникли у меня в голове. Григорий Михайлович, внимательно выслушав меня, ничего не отвечает, и тогда я применяю последний аргумент:

— Послушайте, ваше сиятельство. Я знаю, вы думаете, будто это Череповы убили вашу жену. Но я верю, что это неправда. Если вы дадите мне возможность, я докажу.

— Как? — едва приоткрыв губы, роняет князь.

— Пока не знаю, но я найду способ. Мы не должны позволить кукловоду исполнить свой план. Я уверен, что он состоит именно в этом — даже если не начнётся война между двумя кланами, то начнётся мятеж в одном из них. В любом случае он выиграет и станет сильнее. Если мы не допустим этого, то получим союзников в борьбе против него. Мы можем закончить вековую вражду, Грозины прославятся как миротворцы!

— Учитывая твоё происхождение и ещё кое-что, — князь бросает взгляд на живот Анны, — у нас и правда есть для этого все шансы. Хорошо. Мы им поможем.

— Спасибо, ваше сиятельство. Насчёт того покушения тридцать лет назад — я и правда намерен доказать, что вины Череповых здесь нет. Я уверен, что это тоже организовал кукловод, — говорю я и, не дожидаясь ответа дедушки, снова включаю микрофон. — Даниил, вы здесь?

— Да, — отвечает он.

— Вы можете позвать Галину Альбертовну? Вам лучше обоим это услышать.

— Конечно, сейчас…

— Только убедитесь, что рядом нет лишних ушей. Лучше всего выйдите на улицу, в поместье может стоять прослушка, — добавляет Григорий Михайлович. — Гвардейцам и остальным не стоит знать, что вам помогают Грозины.

— Хорошо, тогда я вам перезвоню, — соглашается Даниил и кладёт трубку.

Князь откидывается на кресле и устало протирает лицо ладонями.

— Я правлю родом и кланом почти всю сознательную жизнь. Но ещё ни разу не оказывался в такой сложной ситуации, — говорит он.

— Прости меня, папа, — тихо говорит Анна. — Это всё моя вина. Мне надо было уехать из России и растить Александра где-нибудь подальше отсюда. Тогда бы нам всем жилось спокойнее.

— Не будь так наивна, дочка. Рано или поздно кто-нибудь узнал бы о его происхождении, и ваша спокойная жизнь в одночасье рухнула бы. И вообще — не надо предаваться пустым мечтам. Надо работать с тем, что есть здесь и сейчас.

Я мысленно соглашаюсь с князем, но мама лишь качает головой и спрашивает:

— Я могу уйти? Я плохо себя чувствую, а вы здесь обсуждаете дела, в которых я всё равно мало что понимаю.

— Конечно, иди. Поговорим позже, — отвечает Григорий Михайлович и встаёт одновременно с Анной.

Она вопросительно смотрит на него, а князь обнимает её и целует в щёку.

— Не переживай. Я никому не дам тебя в обиду. То, как я был вынужден поступить с тобой, когда родился Саша… Мне стыдно за это. Прости.

Анна ничего не отвечает, только обнимает отца в ответ. Выпустив её из объятий, он кивает на дверь. И мама, взглянув на меня, выходит из комнаты. Глядя ей вслед, дедушка говорит:

— Я не знаю, что ты думаешь обо мне, Александр. Возможно, ты считаешь, что я расчётливый ублюдок, который вернул тебя в семью лишь тогда, когда ты стал приносить пользу.

— Я так не думаю, — откликаюсь я.

— Дай мне закончить. Я признал тебя и дал фамилию, чтобы защитить. Но чтобы сохранить репутацию рода, был вынужден сделать вас изгоями. Однако я всегда помогал твоей матери и старался оградить от любых неприятностей. Я всегда любил её… не так, как сыновей. Иначе. Если у тебя будут дети, особенно разных полов, ты меня поймёшь.

— Я и так всё понимаю, ваше сиятельство. Главе рода иногда приходится принимать сложные решения.

— Вот именно. Тебе, как никому другому, стоит усвоить этот урок, и не повторять моих ошибок, — князь сурово смотрит на меня. — Плевать, кто что скажет. Благо семьи прежде всего. Я должен был оставить вас в своём доме, но тогда я поставил деловую и клановую репутацию выше семейного счастья. Это тоже было непростое решение, и оно оказалось неверным.