Кукловод (СИ) - Майерс Александр - Страница 17

— Значит, вот как. Всё это была чудовищная ошибка, смешанная с чьим-то злым умыслом, — князь цитирует слова Черепова. — Как точно сказано.

Я киваю. Точнее не придумаешь.

— Я должен ещё кое-что сказать. Когда мне звонили из Рязани, то сообщили, что нашли тело Сергея, — произношу я.

Григорий Михайлович переводит на меня взгляд:

— Это точно он?

— Почти сто процентов. Но мы дождёмся результатов ДНК, тело на днях привезут в Москву.

— Почему на днях? Оно уже должно быть здесь!

— У них там неразбериха из-за взрыва и войны. Быстро не получится, — отвечаю я.

Князь качает головой, негромко матерясь сквозь зубы.

— Какой кошмар! — почти выкрикивает он, толкая стол. — Что мы наделали с нашими детьми, с нашими родами? Моя дочь была вынуждена всю жизнь скрываться и терпеть позор. Сергея насильно женили на этой лгунье и лишили родины. Теперь его и вовсе убили. Отобрали у моей Ани любимого мужчину. А у тебя отца, — немного помедлив добавляет: — Прости, я соболезную тебе. Ты так и не смог узнать его.

Я ничего не отвечаю. На это просто не существует ответа. А князь, гневно вздохнув, зачем-то смотрит на наручные часы и продолжает:

— Каким же идиотом я был, когда пошёл войной на Череповых. Знаешь, теперь я и правда думаю, что они ни при чём. А ведь погибло столько людей, бизнес пострадал, наш род рассорился с Белозерскими и вообще… всё это было бессмысленно.

— Не вините себя, ваше сиятельство. Вы пытались отомстить за свою жену и всё сделали правильно, — говорю я.

— Нет-нет, я сильно просчитался. Впрочем, как и Альберт, — он приподнимает письмо. — Мы оба провалились как главы родов. Надеюсь, Александр, ты сможешь исправить наши ошибки.

— Сделаю всё, что смогу. Кстати, нам стоит собрать семейный совет.

— Завтра вечером, я уже всем позвонил. Будут присутствовать только мужчины из рода Грозиных, — слегка рассеянно говорит князь.

— Дмитрий тоже?

— Да. Хоть он и делает вид, что ему плевать на род, он всё-таки один из нас.

— Надеюсь, мы сможем договориться, — я киваю и, немного помолчав, говорю: — Вы можете рассказать мне кое-что, ваше сиятельство? Это очень важно.

— Что именно? — Григорий вопросительно ведёт подбородком.

— Кто такой Ярослав Грозин?

Лицо князя на миг застывает, а затем в глазах вспыхивает холодная злоба, от которой мне становится неуютно.

— Откуда ты узнал про него?

— Мой отдел инфоборьбы очень хорошо работает. Так кто это?

Григорий Михайлович, проведя рукой по бороде, двигается ближе ко мне и говорит:

— Я расскажу тебе. Но учти, что это самая большая тайна нашего рода, и ты не имеешь права даже заикаться об этом. Никто не знает, кроме меня и Алексея. Ты понял?

— Да, ваше сиятельство.

— Тогда слушай…

— У нас с Алексеем был старший брат, Ярослав. Он был старше меня всего на год. Мы вместе с ним росли и в детстве были лучшими друзьями, — дедушка потирает переносицу и вздыхает. — Но времена изменились. Как только я вырос и закончил экономический, сразу начал работать в Династии. Она тогда была не то что сейчас — крупная московская компания, не более того. Не тот глобальный бизнес, который ты знаешь.

Я молча киваю, не прерывая рассказа дедушки. Судя по виду, он ему нелегко даётся.

— Мы с отцом работали, развивались, стали получать огромную прибыль. Ярослав только тратил. Классическая история, да? Он любил вечеринки и дорогие машины, а платить за это приходилось нам. Во многих смыслах, — князь качает головой и отходит.

Сев на диван, он хлопает по подушке рядом с собой. Я подхожу и сажусь. Наклонившись, Григорий Михайлович тихо продолжает:

— Он порочил честь Грозиных своими поступками. Но однажды совершил такое, что нельзя простить.

— Что именно?

— Тебе не надо это знать. Смысл в том, что я потребовал его изгнания. Мой отец, который тогда был князем, отказал, — Григорий с хмурым видом поглаживает бороду. — Алексей в то время был прокурором, у него было много связей. Мы вместе устроили так, что изгнания Ярослава потребовал сам император. Не публично, само собой. И это был старый император, отец нынешнего. Он знал, что такое справедливость.

— И ваш отец его выгнал? — спрашиваю я.

— Да. С императорской помощью все сведения о Ярославе были стёрты отовсюду. Его прогнали не только из рода, но и из Российской империи. Ты должен понимать, насколько ужасным был его проступок, чтобы с ним так поступили. И видишь ли… Нет, это уже лишнее. Я ответил на твой вопрос, кто это такой? — сурово смотрит на меня дедушка.

— Не полностью.

— Подробности тебе не нужны. Можешь забыть про Ярослава — по моим сведениям, он умер в Европе. Откуда ты вообще о нём узнал?

— Я же сказал, мой отдел информационной борьбы хорошо делает свою работу. Они сумели раскопать старую нелегальную схему, в которой участвовали Ярослав и князь Жаров. Правда, тогда он ещё не был князем.

— Вот как? Ну, это неудивительно. Они с Ильёй общались, да. Частенько видел их вместе. Судя по всему, одного поля ягода, — морщится дед. — И что, ты думаешь, это может указывать на кукловода?

— Вполне. Теория такая: Ярослав обзавёлся деньгами и влиянием в Европе и сохранил связь с Жаровым. Потому что мои хакеры говорят, Илья Романович регулярно получает деньги от европейских компаний, и платежи выглядят подозрительно. Похоже на отмывание, — говорю я.

— С Ярослава сталось бы организовать какой-нибудь незаконный бизнес, — князь морщится. — Но я почти на сто процентов уверен, что он мёртв.

— А вдруг нет? Что, если ваш брат и князь Жаров действуют вместе, собираясь отомстить вашему роду и завладеть Династией? А может, и титулом тоже? Только не пойму, при чём здесь Череповы.

Григорий Михайлович задумчиво поглаживает бороду и ничего не отвечает.

— Вряд ли. Я думаю, что Жаров действует сам. Хотя могу попросить людей, чтобы они навели справки в Европе. Пусть проверят, может ли Ярослав быть жив.

— Только очень осторожно. Если он кукловод, нельзя его спугнуть, — говорю я.

— Конечно. Я поручу это дело Ромэну, у него много связей за границей, — отвечает дедушка и встаёт. — Идём спать. Завтра тяжёлый день, мы оба должны отдохнуть. Ты сегодня много сделал. Не верится, что прошёл всего один день, как ты вернулся из Рязани…

— Да уж. Такое чувство, что он длился целый месяц, — усмехаюсь я.

— Завтра все мужчины нашего рода приедут сюда. Мы всё обсудим. Надеюсь, что получится договориться, — не слишком уверенно произносит дедушка, открывая дверь и пропуская меня вперёд.

Поднявшись на второй этаж, мы прощаемся и расходимся в разные стороны. Я останавливаюсь у комнаты матери и прислушиваюсь, но там тихо. Похоже, мама спит.

Качаю головой. Всё ещё не знаю, как решусь рассказать ей страшную новость. Я и сам до сих пор не справился с ней, каково же будет маме?

Ладно. Утро вечера мудренее. Может быть, завтра я найду способ произнести непростые слова. Или, может быть, появится обнадёживающая информация.

Зайдя в приготовленную для меня комнату, на ходу снимаю с себя одежду и бросаю не глядя. Устал за сегодняшний день. И правда тяжело поверить, что так много событий случилось за короткое время. Из Рязани я вернулся будто бы не в родную Москву, а в совсем чужое, враждебное место.

Хотя Москва всегда была враждебна к тем, кто слаб. Что в этом мире, что в моём прошлом.

Нет другого выбора, кроме как оставаться сильным.

Ложась в кровать, я ощущаю приятную прохладу подушки и сразу начинаю засыпать. Но в тот миг, когда я уже почти отключился, в голове вдруг возникает неожиданная мысль, от которой я даже вздрагиваю. Надо позвонить графине Белозерской.

Зачем ей звонить? Всё просто — дедушка упоминал, что после покушения Грозины рассорились с родом Белозерских, к которому принадлежала моя бабушка. Возможно, Зинаида Валерьевна в курсе каких-нибудь подробностей и поможет выйти на того, кто на самом деле убил княгиню в тот день?