Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый - Ларри Ян Леопольдович - Страница 1

«Страна счастливых» — интересная книга. Это перспектива СССР, которую автор видит, слышит и в которой уверен. Без твердой веры в развитие нашей страны, роста ее социалистического строительства и культуры такую книгу написать нельзя.

Она написана в период, когда каждая черточка социализма и каждый шаг отнимаются упорным боем у традиций, у людей, насыщенных повадками старого, у косности и невежества, у того буржуазного окружения, которое со всех сторон сжимает наше великое, невиданное строительство дурманным кольцом.

Автор рисует жизнь будущего и дает типы новых людей, с новой умственной подготовкой, с новой психологией, живущих в новой гамме общественных отношений, созданных на базе величайшего роста орудий производства и, в частности, почти конечного торжества электрификации как главного рычага производственной культуры в «Стране счастливых». Колоритно и ярко, местами даже с протокольной точностью, автор описывает только одну нашу «Республику», которой удалось, наконец, вырасти из капиталистической крапивы, обжигающей человека, и подняться на высоту настоящего социалистического общества. Он не берет весь мир. Он обходит его. Он предоставляет «капиталистическое окружение» своему естественному историческому развитию, которое с железной необходимостью все равно, поздно или рано, через мировую революцию приведет его к одному знаменателю с СССР. Но он знает и видит, что в ожидании того лучшего, что пойдет вместе с мировой революцией, рабочие и крестьяне нашей страны, под умелым и действенным руководством коммунистической партии, уже вошли в период социализма, углубляют его и, в конечном счете, построят его в одной стране. Вот путь, который почвенно предопределил структуру книги «Страна счастливых», на которой и остановился ее автор Я. Ларри.

Является ли эта книга утопией? Возможно. Но будет правильнее, если мы скажем, что в весьма незначительной степени. Это не утопия в привычном смысле, так как автор показывает в «Стране счастливых» ту жизнь и деятельность, которые уже теперь в зародышевом, зачаточном состоянии мы можем наблюдать в СССР. Но в то же время это очень похоже на утопию, ибо автор все-таки заглядывает в отдаленное будущее, многое из которого может казаться невероятным. Автор фантазирует… хотя его фантазия сплошь и рядом переходит в догадку.

Большинство известных «фантазий» и утопий построено по типу и плану противоположения существующему буржуазному укладу в разных областях жизни. В «Стране счастливых» этого нет. Здесь не противопостановление, а… доразвитие сущего. Здесь дальнейший расцвет и завершение того, что наблюдается в той среде, в которой пребывает автор. И чем больше вчитываешься в «Страну счастливых», тем больше убеждаешься в полной действительности описываемого, в живой жизни нашего времени, которая смотрит со страниц книги.

Автор — участник нашей эпохи. Он верен тому строительству, верен рационализации производственных процессов и глубокой реконструкции быта, которые идут к нам и наступают на нас вместе с завоеваниями и успехами социализма. Он чувствует расцвет техники и аппаратуры и, создавая «Страну счастливых», наполняет жизнь теми удобствами, которые делают жизнь в социализме и приятной и радостно-приемлемой. Но вместе с тем он все-таки не избежал небольшой дозы схематизма, каковой присущ утопиям вообще, и того невольного подражания в форме изложения и зарисовки жизни будущего, которая проходит через утопическую литературу. Не зря эта литература отличалась свойством подчинять себе читателя, увлекать его, вести за собой и в революционном подполье прежнего, дооктябрьского периода называлась «экзальтирующей».

Однако можно установить, что в «утопии» Я. Ларри не много утопического. Это одна из подлинно советских фантазий. Но она значительно реальнее и ближе к нашей жизни, чем «Аэлита» А. Толстого, «Трест Д. Е.» И. Эренбурга или фантазия «Мы» Евг. Замятина. В подобной литературе наш читатель, конечно, нуждается. Он строит социализм, служит социализму, и такая литература для него вдвойне полезна: читая ее, он найдет подкрепление своей деятельности и через нее заглянет в то будущее, которое идет ему навстречу.

Чтобы вернее определить место, какое должна занять предлагаемая «утопия» Я. Ларри, и чтобы оттенить ее идейную значимость, мы дадим краткий обзор и характеристику некоторых основных положений тех утопий, которые давно пользуются широкой известностью и являются общепризнанными. Это увяжет «Страну счастливых» с литературой подобного рода и попутно вообще напомнит читателю об интереснейшей работе человеческой мысли разных народов и стран, упорно направляемой в будущее, пытающейся разгадать будущее или художественно изобразить его в том плане и в таких красках, которые так или иначе заставляли бы человека о нем мечтать.

Платон в «Государстве» (будущего) аристократически мечтал об особой «чистой и непорочной» касте людей-управителей. Он мечтал о том, чтобы государство из «института насилия» перешло в институт водворения и гарантии всяческого и всеобщего благополучия. Для осуществления этого благополучия необходим штат «воинов-стражей». И вот их-то следует рационально приготовить.

«Воины, или стражи, должны, во-первых, отличаться наибольшим совершенством в военном искусстве (уменьем сражаться, силой, храбростью), а также справедливостью и общественностью и, во-вторых, должны быть поставлены в такие условия, чтобы у них не было повода для ссор между собой и враждебного отношения к согражданам. Первой цели служит особое воспитание, второй цели — организация их жизни.

Необходимый человеческий материал для класса воинов („стражей хорошей жизни“) подготовляется половым подбором. Кроме того, новорожденные подвергаются осмотру правителей; последние оставляют в живых тех из них, которые обещают быть наилучшими гражданами; не удовлетворяющих этому требованию „относят в отдаленное место“, где они, будучи оставлены без пищи, погибают»[1].

Здесь налицо именно утопия. Абстрактная попытка заглянуть в будущее. Попытка представить это будущее в субъективно-желательном направлении и свете, без какой бы то ни было научно проверяемой цепи исторического развития, без необходимых доказательств и данных от действительной жизни, от того построения и социального уклада, которыми окружен и в которых живет автор. Здесь — утопия. Автор не открывает занавеса, чтобы из настоящего взглянуть в будущее, а наоборот: закрывает глаза и отдается во власть туманным, ни к чему его не обязывающим, оторванным от классового анализа размышлениям и представлениям.

Томас Мор в «Утопии» — или, как она называется полностью: «Золотая книжечка о наилучшем устройстве и о новом острове Утопия» — хотя и критикует действительность, как критикует ее по-своему и Платон, но опять-таки без всякого, хотя бы самого слабого намека на необходимость уничтожения классов, через классовую борьбу и, даже в самой «Утопии», развивающей идею равенства и справедливости, допускает каким-то образом категорию рабства. Вот внешний вид одной из составных частей его идеального города:

«За чертой города находятся бойни, где закалывают предназначенных к убою животных. Бойни содержатся в образцовой чистоте, так как небольшие каналы уносят кровь и отбросы. Мясо чистят и делят рабы, после чего оно поступает на рынок. Участие в этом рабов объясняется тем, что закон запрещает гражданам заниматься убоем из опасения, что привычка убивать уничтожит в людях мало-помалу сострадание, — это благороднейшее движение человеческого сердца»[2]. Рабы у Мора комплектуются из военнопленных и преступников и определяются для тяжелых и грязных работ.