Самое Тихое Время Города - Кинн Екатерина - Страница 25

– Вернемся к нашим котам, – пробормотала Кэт.

Ага. Кот покинул храм, и династия, естественно, погибла. Ну если скрестить ежа с ужом, то есть легенду с историческими фактами, то получается, что кот Нилакарна ушел в начале десятого века, и династии пришел конец. А храм чудесным образом скрылся в джунглях, которые за одну ночь выросли вокруг него, и с тех пор туда попадали только одиночные грабители, да и то случайно. Кэт открыла свои заметки – вот оно, из того плохонького английского перевода тайской поэмы. Храм является какому-нибудь одинокому путнику, заблудившемуся в кишащих змеями джунглях, раз в шестьдесят лет. Путник внезапно выходит в чистую прекрасную долину, и посередине ее стоит храм, который охраняет статуя кота Нилакарны. Всего день может там пробыть путник, а потом в долину стекаются крысы, и, если он не уйдет, ему конец. И снова храм скрывается на шестьдесят лет.

– Ну прямо как град Китеж, – зябко поежилась Кэт. Тутошний, конечно, дома-то он настоящий… Ах, Китеж, город родной, столица Тридевятого царства… Может, если поехать от Китежа да прямо на восход, то долго или коротко да приедешь в далекую страну Амаравати… Она помотала головой.

В поэме путь к храму указывали семь священных кхуманов – определенных меток. Как ни странно, описанный в поэме путь оказался точным. Угробив джип, оставив в ближайшей деревушке (в пятидесяти километрах от долины) четырех членов экспедиции, подцепивших какую-то местную разновидность малярии, франко-итальянская группа дошла-таки до храма. О крысах в отчете не говорилось, но, судя по тому, что двоих ученых доставили домой в цинковых гробах, там водились как минимум змеи, и кое-кому не повезло.

В храме не обнаружилось ни золота, ни драгоценных камней – ничего. Он был разграблен и осквернен давным-давно. Зато сам храм был настоящим чудом. Памятник местной изящной архитектуры, с чудесными скульптурами, барельефами и фресками. Наверное, когда-то он был светлым и радостным. А легенда о волшебном коте-воине, наверное, была отражением действительных событий – борьбы с наступающей новой религией. Ну да, если еще учесть «кошачье» происхождение династии, то тут просвечивает явная аллегория. И храм был, видимо, последним оплотом индуизма. Кэт посмотрела на снимок изумительной по красоте и живости статуи кошки. Или кота. Она повернула снимок, склонила голову набок и улыбнулась. Красавец. Вот это пойдет в диссертацию. Как и легенда о коте-воителе Нилакарне.

Наверное, не одряхлей храм, никогда не просела бы плита, и не открылся бы тайник, и не нашлась бы рукопись. Или если бы исследователи опоздали, она сгнила бы…

Итак, Индракумара становится котом, а через некоторое время появляется в храме кот Нилакарна. Индракумара? Зачарованный принц? Интересно, чем кончилась легенда? Наверняка принц был избавлен прекрасной девушкой и женился на ней, и… А вот не «и». Династия погибла. Точка. Значит, скорее всего, «воспоследовали они на небо в царство Индры».

Ну вот и все… Это пойдет в раздел о священных кошках Сиама.

Вот и все…

«Господи, ну ведь просто очередной кусочек материала к диссертации, почему же так страшно-то? Что-то упустила?»

Портрет со свитка не выходил из головы. Что-то очень знакомое, только вот никак не вспоминается…

Да, точно! Кэт улыбнулась. В свое время, когда она думала о выборе темы для диссертации, был вариант писать об истоках образов эльфов в художественной литературе. Правда, тема была такой, что тянула на монографию, и Кэт решила повременить. Тем более что кошки были роднее и ближе. Эльфами, сидами, альвами интересовались многие, круг общения был обширный. У нее в компьютере была целая папка рисунков. Она пощелкала клавишами, быстро пролистала картинки. Вот оно, точно! Невероятные, непривычные, притягиваюшие и пугающие подчеркнутой своей нечеловечностью эльфы Эспелеты.[14] В них было кошачье. Раскосые глаза и горбоносые профили, высокие резкие скулы, узкие длинные лица и буйные кудри… Котоэльфы.

Принц Индракумара со свитка явно приходился им родней.

Бедный Индракумара…

Кэт решительно взяла себя в руки. Нельзя так. Наверное, просто надо отдохнуть. И поехать домой, к маме…

Ах, как же узнать, где найти – что стало с зачарованным принцем, одолел ли он злую ракшаску?

Домой она приехала уже совсем затемно. Было очень холодно. Свернув с Мосфильмовской, Кэт сразу же погрузилась в знакомую темноту и пустоту боковых улочек, сбегавших к Сетуни. Магазины уже были закрыты, у игрового зала толклись неприятные типы с застывшими лицами и немигающими глазами. Так похожи на настоящих людей, подумала Кэт.

Такие в последнее время стали попадаться все чаще. Они были неагрессивны, но порой устремляли на нее свои неподвижные взгляды, и Кэт становилось очень неприятно, и она старалась обходить их стороной как можно дальше. Кто они такие, откуда берутся – она не знала. Но иногда ей казалось, что у них не все в порядке с тенями.

Кэт обогнула дом по кривой с тыла, где возле желтой бойлерной стояли только мусорные контейнеры да торчал забор, окружавший пятиэтажки под снос. Кэт вздохнула. Конечно, дома были дрянные, и люди с радостью отсюда уезжали в новые квартиры, но смотреть на пустые остовы с выбитыми окнами и дверьми было невыносимо печально. Обреченные на смерть дома покорно ждали своей участи, а от их тоски и ожидания в них может завестись всякое. Нехорошее. Как в тех домах в центре, которые потрошат и загоняют внутрь старого фасада современные бетонные коробки. И окна их мертвы.

До дома оставалось минут пять ходу, а если напрямик, то и еще быстрее, хотя придется идти мимо этих умирающих, преданных людьми домов, закрытого на ночь детского сада, и все время – под старыми огромными деревьями, сквозь голые ветки которых даже сейчас, в конце зимы, фонарь просвечивал слабо.

Где-то в пойме Сетуни опять гулко, с подвывом, залаяли собаки. У Кэт от воспоминания о бегстве от адской стаи в животе стало холодно и сердце забилось быстро-быстро. Стаю было слышно, но не видно. И каким же голодным, тоскливым был у них этот лай-вой… Кого они сегодня выслеживают? Кого гонят?

Кэт невольно прибавила ходу. Скорее бы добраться до дома, до тепла, света и родного кошачьего прайда. Она уже обогнула детский садик, когда прямо из-под ее ног порскнула крыса. Кэт ойкнула, затем нервно рассмеялась и покачала головой. Ну крыса. Ну бегают они тут, как-никак рядом шашлычная, помойка богатая. Однако было очень неприятно. Крыса – Кэт видела ее своими кошачьими глазами – спряталась под водосточной трубой и смотрела на нее оттуда красными горящими глазками.

– Этта… еще что?.. – прошептала Кэт. Крыс с горящими глазами она еще не встречала. Страх пополз по спине, ноги вдруг ослабли. Кэт стиснула зубы, заставила себя успокоиться. – Пусть пугают, – одними губами прошептала она. – А нам не страшно.

Заклинание не очень помогло. Опасливо поглядывая на крысу, она ускорила шаги, почти побежала. Дом был уже виден, до подъезда оставалось всего метров тридцать – между деревьями, припаркованными у садика машинами и мусорным контейнером.

Крыса смотрела на нее из тени. Кэт моргнула. Нет, не из тени. Крыса сама была тенью, сгустком мрака, слишком большим для крысы. С хорошую собаку, если не больше.

«У страха глаза велики», – подумала Кэт и решительно двинулась к подъезду, однако то и дело оглядываясь на крысу. А крыса почему-то не казалась меньше, по мере того как Кэт отходила от нее. И красные глаза не отдалялись. И тут Кэт поняла, что крыса беззвучно идет за ней. Здоровенная тварь величиной с овчарку.

Кэт побежала. Медленно, словно во сне. И закричать никак не получалось – тоже как во сне. Она в ужасе поняла, что здесь происходит что-то не то, какое-то завихрение пространства и времени, прокол, провал, воронка – что там может быть? А подъезд был совсем рядом, но недосягаем, словно на другой планете.

Как ни странно, в эти секунды Кэт думала не о себе, а о своих кошках, которые останутся без кормежки и ухода и будут такие несчастные и заброшенные, и эта жалость на мгновение дала ей сил глотнуть воздуха и крикнуть во всю мочь: