Пропавший дар (СИ) - Рудин Алекс - Страница 17

Я и вышел. А когда тяжелые створки лязгнули за моей спиной, облегченно выдохнул. Надеюсь, со временем находиться в этом доме станет приятнее. Но до того времени еще нужно дожить.

Покрасневшее солнце опускалось за дома на другом берегу реки. На булыжники набережной ложились длинные тени от фонарей.

Секунду я раздумывал — не послать ли зов целителю госпиталя, чтобы узнать, как там Иван Горчаков. Но решил подождать. Как только у целителя появятся новости, он сам меня найдет.

Поеду-ка я домой, поговорю с Игнатом. Надеюсь, старый служитель выполнит мою просьбу и заглянет на огонек.

По пути к главному проспекту я заглянул в отделение Имперского банка. Приветливый банковский служащий перевел нужную сумму с моего счета на счет Севы Пожарского, и я сразу же послал другу зов, чтобы он не сошел с ума от радости и удивления.

— Это не ошибка и не мотовство, — сказал я Севе. — Просто граф Толубеев оказался чрезвычайно щедрым заказчиком.

— Побольше бы таких, — обрадовался Сева. — Так что насчет сегодняшнего вечера? Предлагаю встретиться в «Румяном поросенке». Гуляем за мой счет!

— Сегодня никак не получится, — с сожалением сказал я. — У меня наклевывается новое дело, и предстоят две важные встречи.

— Так может, я смогу тебе помочь? — предложил Сева. — Смастерю еще один уникальный артефакт, ты только чертежи достань.

— Все может быть, — обнадежил я друга. — Не теряй надежды.

Извозчик, неторопливо пробираясь в толчее городских улочек, довез меня до Каменного острова и высадил возле обзорной площадки. Юная барышня в белой шляпке оперлась загорелыми руками о тонкую ограду и мечтательно вглядывалась в морскую даль — с площадки открывался великолепный вид на вечерний залив.

Я проследил за ее взглядом и увидел на сверкающей морской глади парус. В лучах закатного солнца он казался красным.

Ну, надо же!

Я прошел знакомой тропинкой вдоль берега. В парке быстро темнело. На скамейке возле моей калитки сидели две смутные тени.

Тени таинственно двигались в вечернем сумраке. Я уловил обрывки тихого разговора. Покачав головой, я вышел на освещенную фонарями парковую дорожку.

— Александр Васильевич, это вы? — нерешительно спросила одна из теней.

— Игнат? — радостно окликнул я. — Иди к калитке, сейчас я тебя впущу. А с кем ты там?

— Это я, Александр Васильевич, — отозвалась вторая тень.

Я узнал голос садовника Люцерна.

— Доброго вечера, господин Люцерн, — поздоровался я, отпирая калитку.

— И вам доброго вечера, — кивнул садовник, не снимая шляпы.

В тени под широкими полями шляпы сверкнули желтым светом его глаза. И тут же снова погасли.

— Ты давно ждешь? — спросил я Игната. — Голоден?

— Не до еды мне, Александр Васильевич, — виновато улыбнулся Игнат.

Его седые волосы, похожие на пух одуванчика серебром отливали в свете паркового фонаря.

— А к вам Юрий Николаевич приходил, — сказал он.

— Какой Юрий Николаевич? — удивился я.

— Горчаков.

— Вот как? И чего он хотел?

— Мы с господином Люцерном его заметили. Вот здесь, на скамейке сидели, а Юрий Николаевич со стороны реки подошел. Обошел вокруг вашего сада, а потом собрался в калитку постучать. А как я с ним поздоровался, так он и передумал. Сказал, что ошибся, и быстро ушел.

— Не думаю, что юноша ошибся, — мягко сказал Люцерн, и его глаза снова хищно блеснули. — Он очень внимательно осматривал дом.

— Давно это было? — спросил я.

— Примерно с час назад, еще до темноты.

Интересно, как Юрий Горчаков узнал мой адрес? Скорее всего, спросил в канцелярии лицея. Княжескому отпрыску легко могли дать такую информацию.

Я задумался, не послать ли Юрию зов? Но решил, что лучше будет поговорить с ним при личной встрече. Тогда я смогу увидеть выражение его лица.

Рядом со скамейкой я заметил большой клетчатый чемодан.

— Твои вещи? — спросил я Игната.

— Мои, — виновато кивнул служитель.

Значит, директор лицея все же выгнал старика. И жилье старый служитель не нашел, иначе оставил бы чемодан там.

— Не беспокойтесь, Александр Васильевич, — угадав мои мысли, сказал Люцерн. — Игнат у меня в сторожке переночует, не стеснит.

— Спасибо, господин Люцерн, — от души поблагодарил я. — Но это ни к чему. У меня в доме есть свободные комнаты. К тому же, нам с Игнатом надо обстоятельно поговорить. Да и поужинать не помешает.

Люцерн понимающе кивнул, но уходить не спешил. Я знал, чего он ждет.

Дело в том, что мой старый особняк — не совсем обычное здание. В определенном смысле, это живое существо. И он сам решает, кого хочет видеть в своих стенах. Остальных не пустит даже в сад, не говоря уже о крыльце.

Я обнаружил это случайно, когда только поселился на Каменном острове. Кажется, на третий день.

Мы с Мишей и Севой до утра гуляли в «Румяном поросенке» — праздновали мое окончательное освобождение из-под отцовской опеки. Домой я вернулся только на рассвете, сбросил одежду и нырнул под одеяло.

А когда проснулся — дело было к полудню — то обнаружил, что вычищенная и выглаженная одежда аккуратно висит на стуле. А на крыльце стоит корзинка с завтраком из ближайшего трактира.

Внутри дом тоже постепенно менялся, словно подстраивался под мои желания. Ванная комната переехала с первого этажа на второй, поближе к спальне. Рядом с ней возникла небольшая, но очень уютная кухня с жаровней для приготовления кофе и стеклянной дверью, ведущей на балкон. Так что теперь я мог пить утренний кофе, любуясь садом и рассветом над рекой.

Эти изменения происходили так естественно, что я их даже не сразу замечал. Об окружающих и говорить нечего.

Дом заботился обо мне. Но делал это осторожно и ненавязчиво.

Забавная история вышла с отцом. Как-то он нагрянул ко мне в гости без приглашения. Но дом даже не открыл ему калитку, да еще и деликатно приглушил призывные крики. Так что я даже не узнал о непрошенном госте — Игорь Владимирович после рассказал.

Кстати, деда особняк впускал охотно. Может быть, потому что Игорь Владимирович всегда предупреждал о своем приезде?

— Игнат, дотронься до калитки, — сказал я. — Только не открывай.

Игнат послушно положил ладонь на холодный чугун.

А я послал зов дому. Необычное ощущение — совсем не то, что мысленно разговаривать с человеком. Дом никогда не отвечал мне. Но я был уверен, что он меня слышит и понимает.

«Этот человек мой друг», — сказал я. — «Впусти его, пожалуйста».

Калитка открылась сама, чуть слышно скрипнув.

Дом пригласил Игната войти, значит, все в порядке.

Под широкополой шляпой Люцерна промелькнула быстрая улыбка. Разумеется, садовник знал, что мой дом особенный. Он знал каждое живое существо в парке, даже бабочек и птиц. И наверняка называл их по именам.

— Так я пойду, Александр Васильевич, — кивнул Люцерн.

Привычно коснулся полей шляпы и растворился в ночной темноте.

— Входи, Игнат, — пригласил я служителя.

Игнат не позволил мне помочь с чемоданом, тащил его сам, сгибаясь под тяжестью вещей.

Идя к крыльцу, я успел послать зов хозяину «Пира на реке» — так назывался ближайший трактир — и заказал сытный ужин на двоих. Попросил прибавить к заказу бутылочку крепкого, Игнату не помешает успокоить нервы после сегодняшнего потрясения.

— Эта комната тебе подойдет? — спросил я, наугад открыв одну из дверей на первом этаже.

Под потолком мягко вспыхнула магическая лампа. Теплый свет отразился в оконном стекле.

Игнат нерешительно огляделся, я тоже с любопытством взглянул на обстановку.

Обычная спальня, ничего лишнего. Кровать у стены, высокий шкаф в углу, небольшой столик, а на нем лампа для чтения.

Рядом со столиком была дверь, выкрашенная белой краской — наверняка, она вела в ванную.

При этом комната выглядела очень уютно, совсем не напоминала безликую спальню для гостей.