Пропавший дар (СИ) - Рудин Алекс - Страница 13

Игорь Владимирович возмущался очень натурально. Но я уловил довольные нотки в его голосе.

— А ведь вы надеялись, что так оно и случится, — улыбнулся я. — Потому и попросили меня заняться делом графа.

— И в мыслях не было! —заявил дед.

— Ладно, — примирительно сказал я. — В любом случае, знаменитый жеребец теперь будет принадлежать нашему роду. Кстати, надо бы съездить в Сосновку, посмотреть на него.

— Съездим вместе, — предложил дед.

— Запросто, — улыбнулся я.

И с недоумением закрутил головой по сторонам.

— А куда мы едем?

— Обедать, — напомнил Игорь Владимирович.

— Это я помню. Но куда именно?

Мобиль как раз съезжал с Дворцового моста, оставляя по левую руку Императорский дворец.

— Э, нет, — запротестовал я. — Так не пойдет! Я знаю, куда вы меня везете. Игорь Владимирович, немедленно остановите мобиль! В этот дом я не войду, даже под страхом смертной казни.

— Александр, я прошу тебя, — мягко сказал дед, ничуть не рассердившись на мой возмущенный тон. — Всего один обед. Так нужно.

— В интересах рода? — криво усмехнулся я.

— В интересах рода, — твердо ответил дед.

— Хорошо, — согласился я. — Но разнимать нас вы будете сами.

Мобиль свернул с Главного проспекта на набережную Мойки и остановился возле широких ворот. За воротами, в аккуратно подстриженном парке возвышался малахитовый дворец — с фонтанами и статуями, с позолоченными капителями колонн.

— Вот из того окна я выпрыгнул, когда сбегал отсюда, — мрачно сказал я деду, показывая на высокое окно третьего этажа.

В этом дворце я родился и вырос. И жил до тех пор, пока не перебрался в спальный корпус Императорского лицея.

Двое слуг в кроваво-красных ливреях и черных перчатках торжественно распахнули перед нашим мобилем высокие ворота.

Точнее, ворота открылись при помощи магии. Но слуги присутствовали с важным видом.

Так полагалось по этикету. А этикет — это важно, и точка.

Во всяком случае, так считал мой отец.

— Игорь Владимирович, вы хотя бы предупредили отца, что мы заглянем на обед? — спросил я, рассеянно оглядывая парк.

— Это была его идея, — ответил дед. — Твой отец хочет обсудить важный вопрос, который касается всего рода.

— Меня он на обсуждение не приглашал, — заметил я.

— Тебя пригласил я, — веско отмел мои возражения дед, выбираясь из мобиля. — Я считаю, что дела рода надо обсуждать вместе. Кроме того, ты немало потрудился, чтобы отгородиться ментальным блоком от родного отца. Так что он не смог бы прислать тебе зов при всем желании.

— Да, — коротко признал я.

А о чем тут спорить? Я не видел смысла в общении с отцом. Но раз уж приехал — поздно возражать.

— Саша, я прошу тебя об одолжении, — сменил тон Игорь Владимирович. — Знаю, чего тебе стоит приехать сюда, и ценю это. Ты знаешь, как меня беспокоят разногласия внутри рода.

— Запрещенный прием, — улыбнулся я. — Но вы правы. Постараюсь вести себя хорошо. Надеясь, обед не затянется.

Один из слуг немедленно уселся за руль и погнал мобиль в гараж. Оставлять его перед крыльцом здесь было не принято.

Я шагал вслед за дедом по центральной дорожке парка, крутя головой направо и налево, и все больше удивляясь.

И было, отчего. На моей памяти парк выглядел довольно уродливо. Идеально проложенные дорожки абсолютно одинаковой ширины, подрезанные как по линейке кусты… Деревья были посажены симметрично, и казались совершенно одинаковыми — если хоть одно дерево начинало расти, как ему вздумается, его безжалостно выкорчевывали и заменяли другим.

А теперь парк совершенно изменился. В нем появились клумбы — и не круглые или овальные, а произвольной формы. И цветы на них росли беспорядочно — где густо, где пусто.

Черт, они даже цвели в разное время, а уж это совсем не лезло ни в какие ворота. И бабочки порхали свободно, а не взмывали в небо красивыми ровными стаями.

Деревья тоже чувствовали себя вольготно. Я заметил густую ель, мохнатые лапы которой торчали во все стороны. Вот липа с дуплом чуть выше моего роста. В него так и тянуло запустить руку — вдруг там найдется что-то интересное.

Дуплистое дерево в отцовском парке? И вокруг него не суетится армия садовников, вооруженная топорами и пилами?

Но еще год назад этой липы не было и в помине, я точно это знал. Значит, дерево не только посадили, но и заботливо вырастили при помощи природной магии. И дупло появилось не случайно — так и было задумано неведомым садовником.

Я не верил своим глазам.

А это что такое?

Я в изумлении уставился на густой куст можжевельника, подстриженный в виде женской фигуры.

Сглазили моего родителя, что ли?

Впрочем, в доме мало что изменилось. Сверкала начищенная бронза, сияли хрустальные люстры, на ковровых дорожках — ни пылинки. Мраморные статуи воинов в просторном холле холодно взирали на нас глазницами без зрачков. Рядом с ними замер дворецкий, ничем не отличимый от статуи, кроме костюма.

Но и тут меня поджидала загадка.

На мускулистой мраморной руке древнего военачальника висел кружевной женский зонтик. Словно прославленный полководец не готовился к битве, а провожал на пикник подружку. А меч и щит ему нужны исключительно для того, чтобы было, чем порезать и на чем разложить еду.

Служанка в крахмальном переднике испуганной тенью метнулась к воину, схватила зонтик и скрылась с ним в бесконечной путанице комнат.

Я сделал вид, что ничего не заметил.

Отец встретил нас на лестнице и честно попытался скрыть удивление при виде меня. Получилось не очень убедительно.

— Александр?

Он бросил короткий взгляд на деда. Потом снова взглянул на меня и на этот раз осмотрел с головы до ног.

— Выглядишь очень… достойно. Хороший костюм.

— Благодарю, — улыбнулся я.

Мне было отлично известно, каких усилий стоил отцу даже такой комплимент. Кроме того, я видел, что он растерян, и никак не может собраться с мыслями.

— Я не ждал тебя, — наконец, сказал он. — Но рад твоему приезду.

Не верю, подумал я.

Но сделал вид, что поверил. Обещал же деду вести себя хорошо.

— Что ж, прошу к столу.

Обозначая вежливое приглашение, отец чуть наклонил подбородок.

Он пропустил деда вперед, выказав уважение к патриарху рода. Сам пошел следом, а мне предоставил замыкать процессию.

Поднимаясь по роскошной мраморной лестнице вслед за отцом, я видел, как напряжена его спина, как нарочито высоко он держит голову, как печатает шаг.

Нет, усмехнулся я, он так и не примирился с судьбой.

Он был младшим сыном. И ни при каких условиях не мог претендовать на место наследника рода Воронцовых.

Старший брат отца, Сергей Игоревич Воронцов — вот кто станет следующим патриархом.

Или его сын — Ярослав, мой двоюродный брат.

Или сын Ярослава, когда он родится.

Титул патриарха всегда наследует старшая ветвь рода. А мы — младшая.

И с этим ничего не поделать.

Для отца такое положение всегда было невыносимо. Сначала он выбрал армейскую службу. Военная карьера не сложилась, и отец вышел в отставку в чине майора. После смерти моей мамы он с разрешения деда стал управлять имуществом рода. И управлял превосходно. Словно всегда пытался доказать, что роду без него не обойтись.

Он и был незаменим, дед не раз говорил об этом. Только это ничего не меняло.

А отец никак не хотел принять очевидное.

Он с армейской прямотой настаивал, чтобы я повременил с выбором Пути. Заранее назначил меня своим будущим помощником. И не желал слушать возражений.

Какая еще магия? Интересы рода важнее.

Из-за этого наши отношения испортились настолько, что в последний год учебы я предпочел переехать из родного дома в спальный корпус лицея. Переехал? Да я просто выпрыгнул из окна комнаты, в которой он меня запер. Сева Пожарский сумел смастерить простенький артефакт Воздуха и забросил его через ограду в парк. Только поэтому я не переломал себе ноги. А потом мы удирали на случайном извозчике от мобиля отцовской охраны.