Точка Бифуркации XI (СИ) - Смит Дейлор - Страница 24

— Господа, предлагаю вам дуэль. Два на два, — громко произнёс один из аристократов, шагнув вперёд, красивым и размашистым жестом вынимая из ножен клинок. Его голос прозвучал резко и громко, в попытке перекричать хаос, охвативший поле боя.

Я буравил взглядом второго из них, что стоял молча. Княжич Наумов, собственно говоря, был занят ровно тем же самым — прожигал своим испепеляющим взглядом уже меня.

Глеб Владимирович, тем временем, оглядел говорившего с ледяным спокойствием.

— Решили погибнуть в бою, князь Островский. Как это подобает мужчине, — сухо констатировал принц, его тон был холодным, словно он выносил приговор. — Что ж, я не против. Но хочу, чтобы вы знали: это не вернёт вам чести, — следом обернувшись через плечо, Романов добавил для своих людей: — В бой никому не вмешиваться.

Я, в свою очередь, терять времени на разговоры не стал — растекающиеся по груди гнев и ярость требовали не слов, а крови. Перехватив появившийся в руках клинок, стремительно сократил дистанцию с Наумовым. Его лицо исказилось, когда он поднял меч, чтобы парировать мой удар. Лезвия столкнулись с хлёстким звоном, от которого дрогнул воздух. Я видел, как он шагнул назад, его ботинок скользнул по замёрзшей земле, но княжич легко устоял на ногах и увернулся от сразу пары рубящих ударов с моей стороны.

Развивая атаку, я сделал резкий выпад, направленный на его левый бок, вынуждая Виктора повернуться. Наумов в последний момент отвёл в сторону мой клинок, но тут же получив берцем по щиколотке и локтем в лицо, отступил, быстро попятившись назад. Естественно, такие удары не могли нанести урона противнику, разве что только задеть его эго. Они по большей части были нацелены на то, чтобы банально сбить его с ног. Но так легко повалить на землю княжича, конечно же, у меня не вышло.

Его попытка контратаки была быстрой и непредсказуемой. Виктор шагнул вперёд, направляя клинок мне в лицо, но в последний момент сделал короткий финт, и извернувшись, попытался пронзить меня прямо в грудь. Но самое интересное здесь стало то, что Наумов первым, ничуть не стесняясь, попытался придержать мою руку телекинезом, однозначно стараясь действовать наверняка. Я отмахнулся от щупалец его дара и отклонился, отводя лезвие его меча в сторону. Наши клинки снова встретились, вызвав очередной всплеск металлического звона, эхом разнесшегося по полю боя.

Каждый наш шаг сопровождался хрустом снега под ногами, смешанного с кровью и землёй. Мы кружились в боевом танце, поочерёдно осыпая друг друга сериями ударов, каждый придерживаясь своей тактики. Виктор, очевидно, пытался ранить мою ведущую руку или живот, не стараясь нанести сразу смертельный удар. Я же, будучи отчего-то уверенным, что в плане выносливости буду сильнее противника на две головы, никуда не торопился и также выцеливал его атакующую руку.

С течением схватки, движения Виктора становились более нервными, а удары постепенно теряли точность. Попытки помогать себе телекинезом ему и вовсе пришлось оставить — я напрочь всё блокировал, не позволяя врагу хоть как-то к себе притронуться.

Пот стекал по вискам Наумова, его окровавленные пальцы в изрезанных перчатках дрожали, сжимая рукоять меча, а ноги постепенно становились непослушными. Я же, напротив, двигался уверенно, чувствуя, как мои действия постепенно подчиняют его страху и усталости.

Расслабляя его внимание одиночными и однообразными атаками, я внезапно взорвался серией молниеносных ударов и в один момент неожиданно для врага сделал обманный выпад, заставив его выставить защиту слишком высоко. Этого мгновения хватило, чтобы нанести резкий и мощный удар по его предплечью — одним движением отсекая Наумову кисть. Виктор вскрикнул, клинок вывалился из его рук, а я следующим же взмахом меча, прижимаясь пониже к земле и резко выпрямляясь, рубанул ему по голени.

Пространство вокруг словно затаило дыхание. Бойцы, стоявшие на стене, на десяток секунд замерли, наблюдая за нашей схваткой. Моя атака была точной и хладнокровной, каждый удар рассчитан. Виктор защищался яростно, но противопоставить что-то мне в этой схватке просто не смог.

— Помнишь ту Зарницу? — неожиданно вспомнил я события многолетней давности. — Тебе тогда очень повезло, что мы не встретились в бою на арене. Это бы стало твоим прилюдным унижением.

Хотя, «везение» это было весьма рукотворным, причём самими же Наумовыми, которые и обеспечили неявку на бой моей команды. Эх… было так давно, а помню как сейчас.

— Делай своё грязное дело, мерзкий тёмный ублюдок, — сплюнув кровью, зарычал Наумов, изнывая от боли и одновременно пытаясь оглянуться через плечо.

Я находился за спиной у стоявшего на коленях врага и держал его за волосы свободной рукой.

— Не так быстро, сука. Не так быстро, — шепнул ему на ухо я и, взмахнув клинком, отсёк Виктору и вторую руку, а в следующую секунду тело этого человека одномоментно испарилось в воздухе. — Я тебе ещё сегодняшний шантаж должен припомнить.

Подняв взгляд на бьющегося в стороне Романова, я отметил как эта схватка также подходила к концу — выступающий принцу оппонентом в поединке князь Островский был изранен более чем парой десятков сочившихся кровью порезов на теле и к этой минуте едва мог нормально держать меч. Фактически эта дуэль превратилась в мучительную казнь мятежного князя, растянувшуюся во времени.

Оглянувшись за спину, отметил как справляются Максим со Стёпой — у охраны принца и моих друзей шла своя битва. Несмотря на то, что армия мятежников была едва ли не наголову разбита, в попытке отступать от широким фронтом перешедших в атаку гвардейцев, оставшаяся в живых масса двинулась в сторону леса, неизбежно упираясь в своём отступлении в нас.

Святогор сидел за своим столом, на котором ровной стопкой лежали четыре одинаковые папки. Свет от мониторов заливал комнату мягким голубоватым свечением, но внимание мужчины было устремлено в сторону окна. За стеклом неспешно падал снег, фонари озаряли придомовую территорию мягким светом, отчего создавалось ощущение покоя и умиротворения. Вдали темнел лес, а ночь, казалось, дышала тишиной. Однако в этом спокойствии чувствовалось напряжение: начальник службы безопасности явно чего-то ожидал.

Внезапно воздух в углу комнаты едва заметно дрогнул, и через мгновение в пространстве проявилась тёмная фигура. Один из демонов, принадлежавших Черногвардейцевым, материализовался в комнате, словно вырванный из теней. Его тёмное, бесплотное тело за короткий миг приняло человеческий вид, следом же сконцентрировав на безопаснике взгляд своих внимательных чёрных глаз.

— Его Светлость передаёт приказ, — раздался низкий голос демона. — Активировать протокол «Аврора».

Святогор напрягся, черты его лица выражали готовность, в то время как в глазах можно было прочитать скрытую тревогу и лёгкое недовольство. Мужчина подался вперёд, упершись локтями в стол, и посмотрел на демона долгим, тяжёлым взглядом. Слов не потребовалось — его молчаливое негодование было красноречивее. Молодой князь остался без охраны в охваченном огнём императорском дворце, где сейчас опаснее, чем где бы то ни было в империи.

— Что ж, — пробормотал Святогор, поднимаясь с кресла и сгребая в свои руки лежавшие на столе папки с документами. — Коли Алексей Михайлович распорядился, значит время настало.

Демон ничего не ответил, но остался стоять неподвижно, словно ожидая дальнейших указаний.

Святогор, на мгновение остановившись у стола, провёл рукой по коротко стриженным волосам. В его голове разгорались противоречивые мысли. С одной стороны, отношение князя к собственной безопасности раздражало его, как никогда. С другой — он признавал, что Черногвардейцев, даже рискуя, действовал согласно плану, который сам Святогор помогал разрабатывать. И всё это вполне обосновано происходящими в стране событиями — глупо было бы не попытаться решить свои вопросы тогда, когда этим будет занята почти вся империя.

Начальник службы безопасности взял со стола рацию и, поднеся её к губам, твёрдо произнёс: