Красный мотор (СИ) - Тыналин Алим - Страница 7

Я улыбнулся.

— Действуй. Все карты тебе в руки.

К концу недели первый бетонный узел был готов к испытаниям. Звонарев со своей бригадой провел бессонную ночь, налаживая оборудование. Я видел синяки под его глазами, но в зеленых глазах горел привычный энтузиазм.

— Все готово, Леонид Иванович! — доложил он, нервно приглаживая рыжие вихры. — Шлак смололи до нужной фракции, цемент проверили, формы для образцов подготовлены.

На площадке собралась внушительная комиссия. Студеницкий хмуро поглядывал на самодельные бетономешалки с увеличенной скоростью вращения, еще одно наше нововведение. Карташов методично проверял весы для дозировки компонентов.

— Начинаем, — скомандовал я.

В большое деревянное корыто рабочие начали засыпать компоненты по новой рецептуре. Молотый шлак мелкой серой пылью ложился на цемент.

Я сверялся с записями, пропорции должны быть идеальными. Величковский грозился приехать, но так и не успел из-за загруженности. Пришлось пока обойтись без него. Он продиктовал по телефону все параметры.

— Слишком много воды! — вдруг крикнул Студеницкий, глядя как бригадир доливает воду в смесь.

— Так и задумано, — ответил я. — При таком составе начальная подвижность должна быть выше обычной. Смотрите…

Бетономешалка загудела, набирая обороты. Через пять минут первая порция серой массы полилась в формы. Звонарев суетился рядом с вибратором, еще одним экспериментальным устройством для уплотнения бетона.

— Засекаю время! — объявил Карташов, доставая большие карманные часы.

Мы все склонились над формами. По моим расчетам, основанным на данных лаборатории Величковского, схватывание должно начаться значительно раньше обычного.

Через час первые признаки твердения стали заметны. Студеницкий недоверчиво потрогал поверхность бетона:

— Странно… Действительно схватывается быстрее.

— Это еще не все, — улыбнулся я. — Главное, тут гораздо выше прочность. Мирослав Аркадьевич, готовьте малые образцы для испытаний.

Звонарев кинулся к маленьким формам, бормоча что-то про коэффициенты твердения. Его рыжая шевелюра мелькала то тут, то там. Он успевал одновременно следить за температурой бетона, делать пометки в журнале и давать указания рабочим.

К вечеру мы произвели первое испытание образцов. Стрелка динамометра уверенно поползла вверх, показывая совершенно неожиданную для суточного бетона прочность.

— Невероятно, — пробормотал Карташов, сверяясь с таблицами. — Как вам это удалось?

— Химия, Василий Петрович, — ответил я. — Точный расчет состава и правильное соотношение компонентов. Теперь представьте, что мы сможем заливать фундаменты в пять раз быстрее обычного.

— А усадка? — не сдавался Студеницкий. — Надо проверить усадку!

— Обязательно проверим, — кивнул я. — Но уже сейчас можно запускать второй бетонный узел. Времени мало.

— Леонид Иванович! — Звонарев снова оказался рядом, размахивая какими-то расчетами. — А если добавить в смесь еще и…

— Тише, тише, — остановил я его энтузиазм. — Сначала отработаем этот состав. Кстати, как там ваши виброуплотнители?

— Уже установили на третьем участке! — просиял он. — Завтра начинаем пробную заливку большого фундамента.

Я посмотрел на темнеющее небо. Скоро август, а нам еще столько нужно успеть. Но главное — лед тронулся. Новая технология работает, а значит, мы сможем построить завод в срок.

— По домам, товарищи! — скомандовал я. — Завтра начинаем работу в полную силу.

В моем временном кабинете, бывшей конторе лесничества, было душно. Августовская жара превращала помещение в настоящую парилку. Я разложил на столе карту железных дорог и график поставок.

— Итак, что у нас с цементом? — спросил я Кожухова, главного снабженца строительства.

Андрей Андреевич, сухонький, в неизменном костюме дореволюционного покроя, зашелестел бумагами:

— Новороссийский завод может дать только половину требуемого объема. Вольский обещает треть. Но с доставкой будут большие трудности.

— Знаю, — перебил я. — Поэтому предлагаю новую схему. Смотрите.

Я развернул схему движения вагонов:

— Организуем кольцевые маршруты. Постоянные составы, четкий график. Как часы должны ходить! Разгрузка не более шести часов, иначе весь график посыплется.

— Леонид Иванович, — Кожухов устало протер глаза, — но это же… нереально. У нас на станции один кран. А вы хотите за шесть часов разгружать целый состав?

— Поэтому строим разгрузочную эстакаду. — Я достал еще один чертеж. — Три пути, механизированная разгрузка. Да, это потребует затрат, но окупится за счет сокращения простоев.

В кабинет влетел взмыленный Звонарев:

— Беда! На втором узле бетон кончается. А состав с цементом застрял где-то под Арзамасом!

— Вот видите! — Котов развел руками. — Как тут график соблюдать?

Я снял телефонную трубку:

— Соедините с начальником станции Арзамас… Товарищ Непейвода? Здравствуйте. Говорит Краснов, строительство автозавода. У вас наш состав с цементом… Да-да, тот самый. Что значит «в общем порядке»? У нас правительственное задание!

Разговор занял десять минут, пришлось намекнуть на мои связи в наркомате путей сообщения. Наконец начальник станции сдался:

— Через час состав будет у вас.

— Видите, как можно решать вопросы? — повернулся я к Кожухову. — Но это все пожарные меры. Нужна система. Вот, смотрите…

Я разложил новый документ:

— График привязываем к производству бетона. Каждый час расписан. На станции организуем диспетчерскую. Три смены грузчиков, механизированная разгрузка, сортировка материалов прямо на платформах.

— А склады? — подал голос молчавший до сих пор Морозов.

— Никаких складов! — я постучал карандашом по графику. — Только буферные запасы на сутки. Все должно идти сразу в дело. Материал на площадку, замес в бетономешалку, готовый бетон в фундамент.

— Как на конвейере у Форда? — Звонарев хитро прищурился.

— Именно! — я улыбнулся, вспомнив недавние переговоры в Детройте. — Главное, четкий ритм. Кстати, где чертежи разгрузочной эстакады?

— Уже готовы! — Звонарев выудил из своей неизменной папки листы. — Я тут добавил поворотный кран особой конструкции. И еще придумал систему…

Он затараторил, размахивая руками. Кожухов только головой качал, глядя на молодого энтузиаста.

— Хорошо, — прервал я поток идей. — Значит так: Андрей Андреевич, на вас график движения составов. Звонарев, занимайтесь эстакадой. Морозов, организуйте бригады грузчиков. И запомните главное — простоев быть не должно. Каждый час промедления…

— … стоит стране десятки тысяч рублей, — хором закончили все.

— Рад, что запомнили, — усмехнулся я. — За работу, товарищи!

Когда все вышли, я еще раз просмотрел графики. Система поставок сейчас это ключевое звено. Если наладим ее, темпы строительства вырастут в разы. Конечно, в 1929 году это выглядит революционно, но другого пути нет.

Нужно строить завод современными методами. Даже опережающими время.

За окном прогудел паровоз, прибыл состав с цементом. Работа продолжалась.

Солнце едва поднялось над горизонтом, а стройка уже гудела как растревоженный улей. Я стоял на том же холме, откуда месяц назад мы начинали разметку площадки. Теперь пейзаж изменился до неузнаваемости.

Три бетонных узла работали как единый механизм. От железнодорожной эстакады к ним непрерывно шли грузовики с цементом и щебнем. Звонарев, как всегда растрепанный, носился между участками, размахивая своей потрепанной папкой.

— Леонид Иванович! — окликнул меня начальник первого участка Рябинин, коренастый сибиряк с окладистой бородой. — Третий фундамент заливаем. Ваш быстрый бетон творит чудеса, через пять дней можно опалубку снимать.

— Как там виброуплотнители? — спросил я, глядя на работающие механизмы.

— Сперва рабочие ворчали — непривычно. А теперь не нахвалятся. И правда ведь, производительность выше, да и качество лучше.