Красный мотор (СИ) - Тыналин Алим - Страница 3

Микоян медленно повернулся ко мне:

— Как вам это удалось?

— Видите ли, Анастас Иванович, — я чуть понизил голос, — иногда полезно немного… подтолкнуть партнеров к правильному решению.

Он прищурился, явно собираясь что-то спросить, но его прервал Соренсен:

— Приступим к обсуждению деталей?

Следующие восемь часов мы методично прорабатывали каждый пункт нового контракта. Я видел, как постепенно меняется выражение лица Микояна, от недоверия к пониманию, а затем и к явному одобрению.

Ровно в шесть вечера Соренсен поставил последнюю подпись.

— Что ж, господа, — он поднялся, протягивая руку Микояну, — полагаю, мы заключили историческую сделку. Скоро в Советской России откроются сборочные линии Форд… — он покачал головой. — Старик Генри был прав, будущее за массовым производством.

Когда американцы ушли, Микоян задержал меня:

— Ну-ка, товарищ Краснов, расскажите, как вам удалось их дожать?

Я улыбнулся:

— Просто немного изучил конкурентную ситуацию. Дженерал Моторс сейчас теснит Форд на всех рынках. А тут еще их представитель случайно оказался в Москве…

— Случайно? — Микоян хитро прищурился. — Ох, непростой вы человек, Леонид Иванович. Но… — он похлопал по папке с контрактом, — результат того стоил. Завтра доложу товарищу Сталину.

Уже в дверях он обернулся:

— И все-таки, откуда вы узнали про трудности Форд с профсоюзами? Это ведь тоже был козырь в переговорах.

— У хорошего металлурга, Анастас Иванович, должны быть не только знания о металлах, но и… надежные источники информации.

Поздним вечером я сидел в кабинете, разбирая документы. Контракт с Форд только начало. Нам предстояло создать с нуля автомобильную промышленность страны. Организовать производство, наладить выпуск моторов, обучить тысячи рабочих…

Я достал чистый лист бумаги и начал писать план работ. Времени на раскачку нет. Скоро первые советские «форды» должны сойти с конвейера в Нижнем Новгороде.

За окном догорал июльский вечер. Где-то в будущем уже виделись мне корпуса нового завода, нескончаемый поток автомобилей, грузовиков, моторов… Но сначала нужно было преодолеть долгий путь. И начинался он здесь, с этого листа бумаги, с первых строчек плана.

Солнце нещадно палило, когда наша группа поднялась на очередной холм. Внизу серебрилась Ока, за ней расстилались заречные дали. Я вытер пот со лба и в который раз за день достал карту Нижнего.

— Это третья площадка, товарищ Краснов, — главный архитектор города Малеев указал на обширное поле перед нами. — За Канавино, как вы просили. Сто двадцать гектаров свободной земли.

Я внимательно осмотрел участок. Железнодорожная ветка проходит рядом — это хорошо. До реки рукой подать — водоснабжение решено. Грунт… С грунтом придется повозиться, но это решаемо. Хорошо, что здесь есть простор для развития.

— Маловато будет, — я сложил карту. — Нужно минимум триста гектаров.

— Что⁈ — Малеев даже поперхнулся. — Леонид Иванович, помилуйте! Зачем автомобильному заводу такая территория?

— Для будущего развития, — я достал блокнот. — Смотрите: основные цеха, конвейерная линия, моторное производство. Это только начало. Потом понадобятся новые корпуса, испытательные треки, склады…

— Но позвольте! — вмешался представитель Госплана Житков, сухощавый человек в очках. — В проекте четко указано — сто тысяч машин в год. Для такой программы вполне достаточно…

— Сто тысяч — это первый этап, — перебил я. — А что дальше? Через пять лет придется расширяться, а земли уже не будет.

Я обвел рукой панораму:

— Вот смотрите: слева можно разместить прессовый корпус, справа — литейку. Здесь пройдет главный конвейер. А там, — я указал на дальний край поля, — будет инженерный центр и полигон для испытаний.

— Какой еще инженерный центр? — нахмурился Житков. — В техзадании ничего такого нет.

— В техзадании много чего нет, — я улыбнулся, вспомнив, как выглядел этот район в моем времени. — Но мы же строим не на год-два. Это будет крупнейший автозавод в Европе. А значит, нужен простор для развития.

Председатель горисполкома Шелехес, молчавший до сих пор, задумчиво потер подбородок:

— А ведь он дело говорит… Только где взять столько земли? Тут же сельхозугодья…

— Можно расширить участок в сторону Монастырки, — предложил я. — Компенсируем колхозу в другом месте.

— Это сложно, — покачал головой Шелехес. — Придется согласовывать с Наркомземом, менять планы…

— Зато потом не придется ломать голову, куда расширяться, — я достал еще одну карту. — Давайте я покажу примерную планировку.

Следующий час мы провели над картой. Я рисовал схемы будущих цехов, объяснял логику размещения, доказывал необходимость резервных территорий. Постепенно я видел, как меняются лица собеседников, от скептицизма к заинтересованности.

— А здесь пройдет новая дорога, — я провел линию карандашом. — Широкая магистраль, с твердым покрытием. Она свяжет завод с городом.

— Асфальт? — оживился Шелехес. — Это было бы замечательно. У нас же в распутицу тут вообще не проехать.

— Нет, — я покачал головой, — не асфальт. Бетонные плиты. Прочнее, долговечнее и проще в укладке.

Я намеренно не стал упоминать, что эта технология массово появится только через пару десятилетий. Пусть считают моим рационализаторским предложением.

К вечеру мы вернулись в город. В кабинете Шелехеса нас ждала телеграмма из Москвы. Орджоникидзе требовал срочно определиться с площадкой.

— Ну что, товарищи? — председатель горисполкома обвел всех взглядом. — Какое решение примем?

Я молча положил на стол папку с расчетами. Три сотни гектаров — это минимум. Иначе через несколько лет придется все перекраивать, а я-то знаю, каким будет масштаб производства.

— Думаю, товарищ Краснов прав, — неожиданно поддержал меня Малеев. — Лучше сразу взять с запасом. Тем более место действительно удачное.

— Согласен, — кивнул Шелехес. — Я берусь утрясти вопрос с землей. Правда, придется повоевать с Наркомземом.

— Не придется, — улыбнулся я. — У меня есть выход на товарища Яковлева. Решим вопрос без лишней бюрократии.

Когда все разошлись, я еще раз развернул карту. В скором будущем здесь раскинется огромный автогигант, вырастет новый район города. Но сначала предстояло решить более насущную проблему. Я уже знал, что с грунтами здесь будет непросто.

Утренний туман еще стелился над Окой, когда я приехал на площадку. Уже неделю здесь работала геологическая экспедиция. По всему полю темнели свежие шурфы, около буровых вышек суетились рабочие.

— Леонид Иванович! — ко мне торопливо шел старший геолог Василий Петрович Карташов, седой, коренастый, с изрытым морщинами лицом. — Хорошо, что вы приехали. Тут такое творится, полный кавардак.

Он протянул мне папку с данными последних изысканий. Я бегло просмотрел цифры и нахмурился. Все оказалось даже хуже, чем я предполагал.

— Вот здесь, — Карташов развернул план участка, — обнаружены карстовые пустоты. Глубина залегания от пяти до пятнадцати метров. А вот тут, — его палец переместился левее, — плывун. Водонасыщенные пески, практически болото.

Я молча разглядывал схему. В будущем эти проблемы как-то решили, но как именно? В моей памяти я не нашел подробностей. Так сильно в историю создания ГАЗа я не углублялся.

— И это еще не все, — продолжал геолог. — Идемте, покажу кое-что интересное.

Мы направились к дальнему шурфу. Спустившись по деревянной лестнице, Карташов посветил фонарем на стенку:

— Видите эти прослойки? Здесь явно идет подземное течение. При малейшей нагрузке грунт может просесть.

Я внимательно изучал геологический разрез. Суглинки, супеси, прослойки песка… Да, без серьезного укрепления фундаменты здесь не заложить.

— Что думаете, Василий Петрович? — спросил я, поднимаясь наверх.

Карташов тяжело вздохнул:

— Честно? По всем канонам инженерной геологии здесь строить нельзя. Особенно такие тяжелые цеха. Придется искать другую площадку.