Красный мотор (СИ) - Тыналин Алим - Страница 11

— Совершенно верно, — Циркулев постучал карандашом по своему блокноту. — Необходимы станки с точностью хода не более пяти сотых миллиметра. У фордовских машин показатели вдвое хуже.

Бойков нахмурился:

— А где возьмем чугунное литье для станин? Точное литье — это особая проблема.

— У меня есть предложение, — я достал еще один чертеж. — Вот конструкция новой литейной формы. С применением особой смеси для опок и вибрационным уплотнением. Это позволит получать отливки с минимальными припусками.

Звонарев, который до этого необычно молча изучал документы, вдруг оживился:

— А если добавить направляющие из особой бронзы? Я видел такое решение в техническом журнале.

— В «Вестнике металлопромышленности»? — заинтересовался Нестеров, главный инженер. До этого он сидел молча и внимательно слушал нас. — Да, там была любопытная статья об использовании фосфористой бронзы для ответственных узлов.

Бойков медленно поднялся из-за стола, подошел к макету завода:

— И где предлагаете разместить станкостроительный цех?

Я показал на свободный участок:

— Здесь. Рядом с инструментальным производством. Общая площадь около пяти тысяч квадратных саженей. Начнем с малых серий, постепенно расширяя номенклатуру.

— В первую очередь нужны токарно-винторезные станки средних размеров, — Циркулев полистал блокнот. — Высота центров восемь-десять вершков, расстояние между центрами до двух аршин. Это позволит обрабатывать основные детали двигателя.

— А фрезерные станки? — спросил Нестеров.

— Сначала горизонтальные, — ответил я. — Для обработки плоскостей блока цилиндров и головки. Затем освоим универсальные с поворотным столом.

Бойков внимательно изучил документы, его массивная фигура склонилась над столом. Затем поднял глаза на меня:

— Леонид Иванович, должен признать, ваши доводы убедительны. Но масштаб изменений чересчур большие, однако. Что скажут в Наркомпромтяже?

— Валериан Степанович, — твердо перебил я его, — мы не просто строим автозавод. Мы создаем базу для всей будущей промышленности. А для этого нужна полная технологическая независимость.

Достал из папки еще один документ:

— Вот приказ наркомата. У нас уже есть предварительное одобрение проекта станкостроительного производства.

Бойков кивнул с явным облегчением. Похоже, его больше беспокоила организационная сторона вопроса:

— Тогда позвольте доложить о готовности площадки под новый цех. Мы можем начать работы уже через неделю.

— Хорошо, — я повернулся к остальным. — Павел Андреевич, подготовьте детальный график строительства. Игнатий Маркович, вы возглавите техническое бюро станкостроения, подберите команду конструкторов.

Циркулев чопорно поклонился:

— Уже имею некоторые соображения по кадровому составу. И позволю себе заметить, что предварительные расчеты по первой серии станков уже также имеются.

— И я помогу! — вскинулся Звонарев, взмахнув папкой. — У меня тут несколько идей по конструкции.

— Отлично, — я свернул чертежи. — Завтра в девять ноль-ноль жду всех с детальными предложениями. Валериан Степанович, организуйте совещание с начальниками цехов — надо обсудить перераспределение мощностей.

Директор кивнул и сделал пометку в своем календаре.

Когда мы вышли из кабинета, закатное солнце окрашивало багрянцем строящиеся корпуса завода. Где-то вдалеке пыхтел маневровый паровоз, развозя по путям вагоны с оборудованием.

— Знаете, — вдруг сказал Циркулев, глядя на заходящее солнце, — признаюсь, когда получил ваше приглашение, сомневался. Думал, очередная авантюра. А теперь вижу, что намечается дело государственной важности.

Я улыбнулся:

— Не просто государственной, Игнатий Маркович. Историческое дело начинаем.

Вечером я собрал всех в кабинете. На столе громоздились папки с чертежами, протоколами испытаний и расчетами.

Нестеров раскладывал графики производства, Бойков изучал сметы, а Циркулев и Звонарев, устроившись у чертежной доски, заканчивали эскиз новой конструкции шпиндельного узла.

— Итак, товарищи, — я развернул общий план. — Картина у нас следующая. Фордовские станки пускаем на первую линию сборки. Параллельно начинаем создание собственного станкостроительного производства. Игнатий Маркович, изложите вашу концепцию.

Циркулев поднялся, одернул сюртук:

— Предлагаю начать с серии токарных станков повышенной точности. Станина цельнолитая из специального чугуна с термообработкой для снятия напряжений. Направляющие с закаленными накладками. Шпиндельный узел по моей системе с разгруженными подшипниками…

— И моя система автоматической подачи! — не выдержал Звонарев.

— Да-да, непременно, — кивнул Циркулев с неожиданной теплотой. — Должен признать, идея молодого коллеги весьма остроумна.

Я развернул чертежи будущего двигателя:

— Вот детали, которые нам предстоит выпускать. Здесь допуски до двух сотых миллиметра. На обычных станках такую точность не получить.

— Это потребует создания целой производственной базы, — заметил Нестеров. — Литейка для станин, механообработка, термичка…

— Именно поэтому, — я разложил график, — начинаем с малых серий. Вот план: первый квартал — подготовка производства, второй — выпуск опытных образцов, к концу года должны выйти на серию в десять станков в месяц.

— Амбициозно, — покачал головой Бойков. — Но выполнимо. Я уже просчитал потребности в людях и материалах.

— Главное — кадры, — Циркулев почесал кончик носа. — Я списался с некоторыми коллегами из Технического училища. Есть группа молодых инженеров, готовых приехать к нам.

— И рабочих будем обучать новым методам, — добавил Звонарев. — У меня есть идеи по организации технической учебы.

Я посмотрел на своих соратников. Удивительная получилась команда — педантичный профессор старой школы, молодой энтузиаст-изобретатель, опытные производственники.

— Решено, — я взял карандаш. — Завтра начинаем. Валериан Степанович, готовьте площадку под новый цех. Павел Андреевич — техническая документация на реконструкцию. Игнатий Маркович — формируйте конструкторское бюро. Через неделю первое техническое совещание.

За окном пламенел закат, окрашивая багрянцем строящиеся корпуса завода.

Августовское утро наполнило мой временный кабинет прохладным светом. Скоро осень, но еще жарко. Хотя по утрам холодно.

Я разбирал личные дела потенциальных сотрудников — желтоватые папки с фотографиями, характеристиками, рекомендательными письмами громоздились на столе неровными стопками.

В открытое окно доносился перестук молотков со стройки и гудки маневрового паровоза. Я отхлебнул крепкого чая из граненого стакана и взял очередную телеграмму от Величковского:

«ВЫСЫЛАЮ ЛУЧШЕГО СПЕЦИАЛИСТА ТЧК РУДНЕВ АЛЕКСЕЙ ПЛАТОНОВИЧ ЗПТ ВЫПУСКНИК МЕХАНИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА ТЧК УНИКАЛЬНЫЙ ТАЛАНТ В ШЛИФОВАЛЬНОМ ДЕЛЕ ТЧК РЕКОМЕНДУЮ БЕЗОГОВОРОЧНО ТЧК ВЕЛИЧКОВСКИЙ».

В дверь деликатно постучали.

— Войдите! — отложил я телеграмму.

Вошел Циркулев, как всегда в черном сюртуке, с неизменным пенсне на цепочке:

— Позвольте представить, Леонид Иванович. Прибыли молодые специалисты из Технического училища.

В кабинет вошли трое. Первые двое — типичные выпускники: аккуратные костюмы, внимательные взгляды, папки с документами. А вот третий…

Руднев выделялся сразу. Высокий, нескладный, с копной соломенных волос, небрежно подстриженных и торчащих во все стороны. Старомодный, но идеально отглаженный сюртук странного лилового оттенка. На носу круглые очки в медной оправе, за которыми поблескивали насмешливые серые глаза.

— О, сам товарищ руководитель проекта! — протянул он с явной иронией. — А я-то думал, тут все еще по старинке кланяются и «ваше превосходительство» говорят.

Циркулев поперхнулся от возмущения, но Руднев уже бросил на стол потрепанный портфель:

— Алексей Платонович Руднев, если кому интересно. Говорят, вам нужны спецы по шлифовке? Хотя судя по этим америкашкам, — он кивнул в сторону окна, где разгружали фордовские станки, — вам и токарь третьего разряда сойдет.