Эльфийский помещик (СИ) - "Amazerak" - Страница 2

Фёдор прицелился. Он показывал неплохие результаты на стрельбище, но в пучине боя руки предательски задрожали. Нельзя было медлить ни секунды. Не успеешь выстрелить — и ты покойник. Так учил унтер. Фёдор навёл мушку на противника и нажал на спуск. Но проклятый эльф продолжал стоять на ветке и отточенными движениями класть стрелы на тетиву, посылая их в сторону людей.

Выше расположился ещё один эльф. Пулемётная очередь прошила листву, и остроухий полетел вниз. А Фёдор передёрнул затвор, прицелился и снова нажал спуск. Первый эльф покачнулся и тоже упал. Позади стояли шагоход и стриг крону богатырского дерева сразу из двух пулемётов. Наверное, он и убил обоих.

Яркая огненная вспышка, появившись в чаще, стремительно приближалась.

— Всем в укрытие! — закричал кто-то.

В первый миг Фёдор даже не понял, что происходит. Скорее машинально, нежели осознанно он метнулся в сторону — настолько подчинение командирами было вбито в голову за два месяца учебки. Рядом чернела большая воронка, а перед ней валялось толстое дерево, выдранное с корнем. Нога обо что-то запнулась, и Фёдор понял, что лежит на дне ямы, уткнувшись лицом в землю. Рядом шлёпнулся ещё один солдат, случайно заехав чем-то тяжёлым Фёдору по голове.

В следующий миг вопли нестерпимой боли пронеслись по лесу, и стало так жарко, что, казалось, кожа поджарится. Ощущение это продолжалось не дольше секунды.

Когда Фёдор поднял голову, вокруг всё горело. Лес трещал, пожираемый огнём, и истошно орал заживо сгораемыми солдатами. Фёдор выполз из воронки, поднялся на ноги, закашлялся. От дыма щипало глаза и драло горло. Огонь был повсюду, и объятые пламенем люди отплясывали последний мучительный танец и, корчась, катались по раскалённой земле.

Эльфы применили магию — это Фёдор понял сразу. Он много слышал про магические чары и пару раз даже сам с ними сталкивался, когда на учениях офицеры-заклинатели творили всякое, чтобы научить солдат не бояться магии. Но такую мощь видел впервые.

Поговаривали, правда, что мощное колдовство отнимает у мага много маны. Значит, огненная буря вряд ли повторится… если там нет второго столь же сильного заклинания.

В первую секунду Фёдор подумал, что остался один среди пылающего леса, но потом заметил, как отовсюду выбираются уцелевшие солдаты. Несколько человек схоронились за поваленными деревьями, коих вокруг валялось великое множество, или в воронках, а десяток бойцов спрятались за искусственной преградой, созданной капитаном, который был неплохим магом земли.

Коробы с патронами у некоторых шагоходов воспламенились от сильного жара и теперь трещали и искрили, но сами машины оставались в строю. Мало того они — железные, так ещё и внутри сидят княжеские дружинники, которые почти все, либо заклинатели, либо фортисы — по-простому, крепыши, способные с помощью маны делать себя неуязвимым. У некоторых ещё и броня не простая, а усиленная булатом — алхимически изменённой сталью, которая, как и адамантий, хорошо проводил ману. У одной шагающей машины поверх корпуса наросли ледяные пластины, а вокруг другой в воздухе висел десяток каменные снарядов в виде крупных шипов.

«Везёт же некоторым. Не то что мы, в одних тряпках», — мелькнула мысль в голове Фёдора, наблюдавшего с замиранием сердца за сгорающими сослуживцами.

Но не успел Фёдор справиться с потрясением, как лес наполнился звериным рычанием. Большие белые волки мчались по пылающему лесу, а верхом на них ехали всадники в блестящих кирасах и шлемах. Копья в руках несли смерть, как и острые зубы клыкачей.

Пулемёты работали не смолкая, но ездоки не падали. Каждого защищало круглое прозрачное полотно, источающее желтоватое свечение. Пули рикошетили от них. Фёдор знал, как выглядят силовые поля, хотя вживую видел впервые. Люди подобной магией не владели.

— В штыки! — закричал капитан и запустил во врага каменное копьё, которое сам же создал в руке.

Фёдор крепче сжал винтовку. Примкнутый штык грозно смотрел вперёд. Большие, злые звери бежали сквозь лес, легко перескакивая или огибая преграды, а Фёдор не понимал, что делать. Боец, который вместе с ним упал в воронку, пропал. Сбежал, наверное… «Вот же трус!» — мелькнула досадная мысль.

Могучий зверь мчался прямо на Фёдора. Горящие синим огнём глаза клыкача смотрели в душу, как и злые раскосые глаза эльфа в позолоченной кирасе. Фёдор выставил вперёд винтовку и весь сжался.

Сильный толчок в грудь пронзил резкой болью. Сознание провалилось в пустоту.

Мой последний потомок погибал на поле боя, и я готов был стену грызть от досады из-за того, что некогда великий род бояр Колычёвых сейчас окончательно оборвётся. Когда-то я был могучим воином, овладевшим на высоком уровне чарами земли. Но мой нерадивый сынок так и не оставить после себя законного наследника, а потому единственным продолжателем рода стал его ублюдок. От него-то и произошли Кривоносовы, последний представитель которых только что оказался проткнут эльфийским копьём.

Я умер без малого три столетия назад, когда рать Великорусской унии разбила очередного татарского хана, прущего на нас из Сибири. Но те времена миновали. Сибирские княжества давно стали частью Руси, а цари и великие князья уже почти семьдесят лет пытались завоевать чужой мир. Как будто своего мало…

Однако наших царей и князей понять было можно. Тут водились такие полезные ресурсы, что трудно на них не позариться. Один красный торф чего стоит, который горит значительно лучше угля и который дал толчок развитию паровых двигателей в моём мире. А адамантий — и вовсе чудо-металл, превосходящий свойствами любую алхимически улучшенную железяку.

Но местное население не захотело пускать к себе чужаков. Хоть эльфов (или эльфов, как иногда произносили название этого народа) люди считали дикарями, на самом деле остроухие были в чём-то даже поцивилизованнее некоторых представителей рода человеческого, и покоряться нашим царям и князьям они не пожелали.

И вот теперь последний потомок, с кем я ощущал родственную связь, покидал физический мир. Я не мог его защитить, как не мог и помочь своей родне все эти годы. Даже очень могущественные духи не способны влиять на жизнь людей, и потому на протяжении трёх столетий я только и делал, что наблюдал, как эти недотёпы растрачивают силу рода. У первого Кривоносова было много маны, хоть этот ублюдок и родился от обычной женщины, а вот у последнего остались такие жалкие крохи, что не могли даже от удара копья защитить.

Как же хотелось вернуться и показать всем кузькину мать. Но такой власти я не имел. Мир духов — отдельно, мир людей — отдельно, и ничто не способно их соединить, чтобы общались с другими.

Каким образом я оказался в этом полудохлом теле, сам не понял, только ощутил острейшую боль в груди — там, где вражеское копьё проделало дыру. А вместе с этим на меня обрушился поток эмоций умирающего мозга, охваченного диким ужасом.

Такого я не ожидал. От боли не то, что пошевелиться, даже вздохнуть не мог. И всё-таки я, а точнее, тело моего потомка, куда меня затянула неведомая сила, было живо, и чтобы оно и дальше таким оставалось, требовалось срочно что-то предпринять. Духам неведома жажда жизни, но тут она охватила меня с такой силой, словно я прежде ни разу не умирал. Подыхать снова я очень не хотел. Шанс ведь какой мне выпал!

Мана в теле отчётливо ощущалась (наверное, мой дух усилил источник парня), и я направил её в область раны. Та была небольшой, но что творилось внтури, даже представить страшно. Копьё вошло глубоко, повредив и рёбра, и лёгкие, и наверняка сердце.

Тем временем бой продолжался. Вокруг гремела стрельба, лязгало железо, кричали люди: кто-то отдавал приказы, кто-то вопил от боли или ярости. Сейчас бы встать и разобраться с ворогами, да только не мог я, ибо неподвижно валялся пластом с дырой в груди. Страх прошёл, осталась досада на то, что меня закинуло в этого полумёртвого дохляка, который вот-вот ноги протянет.