История Деборы Самсон - Хармон Эми - Страница 4

Я никогда не слышала, чтобы он сказал что-то дурное, в особенности про хороших людей. А Томасы были хорошими.

– Сколько писем мне можно ей написать? – спросила я, не смея дышать от волнения.

– Сколько захочешь. Пиши так часто, как только сможешь.

– Значит, я отправлю ей множество писем. Я слишком люблю писать.

Он чуть сощурился, но не стал надо мной смеяться:

– Да. Я это знаю. Элизабет будет рада твоим посланиям.

– Но как мне ее называть? Кузина Элизабет… или миссис Патерсон… или, быть может, леди Элизабет? – От одной мысли о подруге по переписке меня била дрожь.

– Дебора, она ведь не герцогиня. К тому же в Америке нет титулов. Ты можешь обращаться к ней просто по имени.

– А для чего в Англии по сей день сохраняются титулы?

– Такова традиция. Англия обожает традиции и обычаи. Но здесь все иначе. Здесь человек есть то, чем он сам себя сделал, а не то, что ему было присуждено или дано по наследству. – Эти слова священник произнес с гордостью.

– И женщин это тоже касается?

– Что именно?

– Женщина тоже то, чем она себя сделала?

– Да. Женщина есть то, чем она себя сделала… конечно, с Божьей помощью. Всем нам нужен совет Господа.

– Но что, если нам не хочется следовать совету Господа?

– В таком случае мы поступаем на свой страх и риск. Но мне не хотелось бы остаться без Господней помощи. Мне без нее не обойтись.

– Понимаю, – прошептала я. Я часто ощущала себя одинокой, лишенной Господней защиты. – Но как же тогда король Георг? – прибавила я.

– А что с ним?

– Вы сказали, что у нас здесь нет титулов. Но он по-прежнему наш король. Ведь так? Хотя после Бостонской бойни поговаривают, что король нам не нужен.

– Единственный король и властелин, которому я покоряюсь, есть царь царей, владыка владык, предвечный отец, князь мира. – Произнеся эти слова, преподобный Конант нахмурился и плотно сжал губы.

Я кивнула с серьезным видом, но мое сердце отчаянно забилось. Каким бы верным подданным ни был Сильванус Конант, он только что произнес слова, достойные отчаянного мятежника.

27 марта 1771 года

Дорогая миссис Элизабет!

Меня зовут Дебора Самсон. Уверена, вас предупредили, что я вам напишу. Пока что корреспондент из меня не очень, но я надеюсь многому научиться. Обещаю, что буду стараться изо всех сил, чтобы мои письма были интересны, чтобы вам нравилось их читать и чтобы вы позволили мне и дальше писать вам. Преподобный Конант сказал, что вы добрая, красивая и умная женщина. Я не красива, но стараюсь быть доброй. И я очень умна.

Я люблю читать, а еще люблю бегать, хотя времени на эти занятия у меня почти не бывает, потому что в доме всегда хватает работы. И все же я каждый день читаю Библию и учу наизусть стихи из Притчей Соломоновых. Есть ли у вас в Притчах любимые стихи? Я напишу здесь один, который выучила, тренировки ради.

Притчи 28:1: «Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним; а праведник смел, как лев».

Я сказала миссис Томас, что бегать – не то же самое, что убегать. Мне показалось, что эта мысль очень смелая – что она подобна льву. Миссис Томас не рассмеялась в ответ, хотя я заметила, что Финеас усмехнулся. Боюсь, что я все же довольно дерзкая. Я хожу с семейством Томас в Первую конгрегационалистскую церковь. Ваш дядя Сильванус каждую неделю проповедует там, и, хотя я его очень люблю и говорит он убедительно, часами сидеть без дела – настоящая пытка.

В прошлое воскресенье я солгала, сказала, что мне нехорошо, и улизнула из церкви еще до окончания проповеди. Я побежала в лес и провела благословенные часы, лазя по деревьям и качаясь на ветках. Я знаю тропку, что ведет вдоль опушки до самой фермы. Я начала расчищать ее от корней и камней, которые могут помешать девочке – то есть мне, – бегущей со всех ног.

Миссис Томас спросила, чем я занималась в свободное время, между домашними делами и ужином. Я ответила, что расчищала дорожку. Я даже прочла ей стих из Писания, чтобы показать, что намерения у меня самые благие. В Притчах 4:26 сказано: «Обдумай стезю для ноги твоей, и все пути твои да будут тверды».

Как раз этим я и была занята. Обдумывала свою стезю и утверждала свой путь. Миссис Томас порадовалась, что я занимаюсь полезным делом, и сказала, что я помогаю другим людям, которым, возможно, придется воспользоваться этой тропкой. Однако я не рассказала ей всего.

Я называю эту тропку своей беговой дорожкой и считаю, что она принадлежит мне, ведь я сама выполнила всю работу. Здесь я могу бегать, и никто меня не увидит. Я сказала мальчикам, что сумею обогнать их всех, даже Финеаса, хотя он здорово бегает, если только буду состязаться не в юбке, а в более подходящей одежде. Братья приняли вызов и вручили мне пару заношенных штанов – они пришлись мне впору – и к ним рубаху. В этой одежде я бегаю так быстро, что мне начинает казаться, будто штаны волшебные.

Надеюсь, вы не решите, что я нечестивица, но, если бегать грешно, я останусь грешницей до конца своих дней, потому что лишь бег способен меня успокоить.

Ваша покорная слуга

Дебора Самсон

P. S. Я напишу вам о нашем соревновании, даже если не сумею одержать верх.

Я принимала свои горести близко к сердцу, но описывать их не хотела, понимая, что впустую растрачу бумагу и чернила, которые были для меня большой ценностью. Оттачивая перо, как лезвие висевшего надо мной топора, я бы ничем не облегчила свое положение. Вот почему вместо этого я записывала свои слабости. Не ради того, чтобы себя наказать, ведь в этом тоже не было пользы. Я составляла списки, чтобы постараться стать лучше. В Библии говорится о слабостях, которые обращаются в силу: я решила, что обязательно стану сильной. Каждый день, если только не уставала так сильно, что не могла писать, я перечисляла дела, в которых терпела неудачу, и те, в которых мне сопутствовал успех, всякий раз стараясь, чтобы второй столбец оказался длиннее первого. Однако я слишком многому не могла научиться самостоятельно и потому искала указаний везде, где только могла их получить.

– Младшие мальчики жалуются из-за домашних заданий, – сообщила я преподобному Конанту, когда он к нам заглянул. – Я помогаю им как могу. Но мне бы очень хотелось заниматься самой.

Преподобный Конант всегда выбирал время своих посещений так, чтобы остаться на ужин. Я его понимала. Жены у него не было. Он говорил, что повенчан с евангелием, а миссис Томас любила повторять, что он «следит за каждой овцой в своем стаде», но мне нравилось воображать, будто священник особенно внимателен ко мне. Всякий раз, навещая ферму Томасов, он задавал мне множество вопросов.

Дьякон Томас и его сыновья вернулись домой к обеду, но почти все мальчики разошлись сразу после еды: их не занимали беседы о высоких материях, которые велись, когда в доме бывал преподобный Конант. Натаниэль и Бенджамин еще сидели за столом, словно никак не могли наесться. Иеремия расставил в углу комнаты крошечных солдатиков и устроил засаду, планируя напасть на врага.

– Она слишком много им помогает, – проворчала миссис Томас. – А они охотно пользуются ее любознательностью.

Дьякон Томас намазал на хлеб толстый слой масла:

– Им хочется на свежий воздух. Я был таким же.

– Мне тоже хочется прочь из дома, – выпалила я. – Но я нигде не знаю покоя, даже на свежем воздухе. Что бы я ни делала, никак не могу насытиться.

– Ты не наедаешься досыта? – изумленно переспросила миссис Томас.

Даже Натаниэль и Бенджамин перестали есть и застыли, ожидая, что я отвечу.

– Нет-нет. Я наедаюсь. – От смущения щеки у меня зарозовели. – Простите, хозяйка. Я говорила не о еде. Мне не хватает… знаний.

– Но каких же знаний, дитя? – спросила миссис Томас.

– Наверное… знаний о мире. Я хочу побывать в Бостоне, и в Нью-Йорке, и в Филадельфии. Хочу увидеть Париж, и Лондон, и те места, у которых нет названий… пока еще нет. Элизабет бывала в Лондоне и в Париже. – Я прикусила губу и опустила глаза. – А еще я хочу больше знать о Господе.