Рыжая проблема альфы (СИ) - Линд Алиса - Страница 37

Держись, Рэй, держись! Я уже еду!

53.

Мои надежды на спасение тают с каждой секундой. Бертран со своими упырями просто развлекаются. Они ни о чем меня не спрашивают. Да и мне говорить особо не дают.

Мокрая тряпка на лице, на которую они из канистр льют воду, осточертела до скрежета зубами. Они дают мне отдышаться, но потом повторяют операцию, вызывая жуткие спазмы в легких. Удушение без удушения. Внутри все горит огнем. А когда срывают тряпку, бьют. Волосы слиплись от воды и пота, на бедрах кляксы крови, которая капает из разбитого носа, рассеченной губы.

Я едва соображаю, а Шейда все нет. Боль пронизывает каждую клетку тела. Постоянный озноб от холодной воды не дает отключиться.

На шею опускается петля кожаного ремня. Затягивается, царапая под подбородком. Воздуха снова не хватает. Снова резь в легких. Картинка спустя полминуты начинает мутнеть, но подонок отпускает ремень. В горле дико першит, и я захожусь в приступе кашля.

Острые по краям пластиковые стяжки проели кожу на запястьях едва ли не до костей. А поза не позволяет обратиться. Я бы порвала парочку из этих волчар до того, как другие обернулись и загрызли меня. Но я вывихну себе передние лапы, если попытаюсь перейти в волчью форму.

Ремень стягивается снова. Вонь бурых стоит в носу. Гогот этих ублюдков заглушается шумом крови в ушах. Мир плывет. Бессмысленно царапаю ногтями ножки стула, к которым притянуты мои запястья. Хочется уже попросить, чтобы прикончили быстрее. Я утомилась. Но они, похоже, только входят во вкус.

Тот, кто держит ремень, отпускает. Кислород врывается в легкие, а я снова кашляю. Суки! Жестокие суки!

— Будешь знать, как оскорблять альфу Бурых! — чеканит Бертран, наклонившись ко мне.

Его рожа постепенно светлеет и обретает четкость. Молчу. Нет смысла препираться. Бертран меня не пожалеет и не отпустит.

Перевожу взгляд ему за спину и вижу, как один из них тащит автомобильный аккумулятор. Блять. Достает колокольчики. Я знаю, что будет дальше. Нет. Я не хочу! Надо потянуть время.

— Бертран! — хрипло окликаю племяшку Бурого альфы. — Может хватит? Почему бы вам меня просто не грохнуть?

— Я же говорил! Дяде Стэну понравится, как я тебя проучил, — он посмеивается.

— Смысл, если я не применю урок на практике? — надо хоть как занять его разговором. Очень надо. Это просто отодвигание неизбежного, но все же.

— Смысл? — Бертран задумывается. — А нет никакого смысла. Просто мне в руки попалась сука, которая доставила дяде Стэну проблем.

Они просто мстят. Хочется завыть в голос. Нет надежды на спасение. Одному Богу известно, сколько ещё это продлится. Убить меня они могут в любой момент. Как и случайно переборщить с ремнем или электричеством. А Шейд уже не узнает, где я. Все возможности я использовала, пока меня сюда вели.

Тупица. Сама виновата. Урок на будущее. Ага, только будущего у меня нет. Ещё немного настоящего, и эти утырки заберут мою жизнь.

— Тем, что выкрала карту памяти? — выдавливаю усмешку, которая с трудом протискивается сквозь горло. — Мне это заказали волки Солнца.

— Солнечные за нас! — выкрикивает Бертран, а потом осекается, останавливается и, наклонившись, присматривается ко мне. Будто пытается найти на изможденном лице намеки на вранье. — Солнечные, говоришь?

Кажется, в их стане не все так гладко, как представляет себе этот остолоп.

— Похоже, Майкл Дарсен держит твоего дядю за яйца, Бертран, — мне даже по-настоящему смешно становится, что он не знал об этом.

— Ничего он не держит! — по-детски обиженно выговаривает Бурый. — Но за инфу спасибо.

Делает знак подручным. Черт. Разговоры кончились. Нет. Головой понимаю, что вырваться не удастся, но все равно пытаюсь. Один из поганцев стягивает с меня кроссовки и носки, другой цепляет колокольчики к аккумулятору, а потом один вешает мне на большой палец ноги, а другой цепляет за мочку уха.

Металлические зубы крокодильчика больно впиваются в кожу, но это ничто по сравнению с тем, что будет дальше. Мотаю головой, чтобы сбросить клемму — бесполезно. Крепко сидит.

— Су… — ругательства, которые я пыталась выкрикнуть застревают в перехваченном спазмом горле.

Невыносимая боль сковывает тело, пронизывает каждую мышцу. Не могу ни дышать, ни кричать, ни даже двинуться. Точнее, тело бьет жестокая судорога. Пластик с новой силой вгрызается в плоть.

Скорее бы они меня уже убили! Передержат — поджарят. Надежда на избавление. И она меркнет, когда подонки выключают ток. Дают передышку. В теле лавиной разливается ноющая боль. Высекает стон. Внутри взрывается ярость.

— Твари! Ублюдки! — кричу им, едва придя себя. — Сдохните!

Бертран кивает тому, кто сидит на корточках рядом с аккумулятором, видимо, снова включить ток, но, судя по шуму, начинает двигаться лифт. Все участники шоу замирают. Одна я, кажется, знаю, кто сюда пожаловал. Хочу надеяться, что это так. Пусть это будет Шейд!

Хочется во всю глотку орать «Шейд, я тут!» но так я его выдам. Поэтому просто сижу, затаив тяжелое дыхание. Жду.

Утырки явно нервничают. Не ждали гостей. Начинают тихо двигаться к лифту. А потом я слышу звук, от которого в жилах застывает кровь.

54.

Это рык. Раскатистый, громкий, полный ярости. Пробирающий до костей. Шейд явился в обличии волка? У этих подонков нет шансов.

Из коридора доносятся крики, хруст костей. Жутковатый аккомпанемент смерти. Точнее, уничтожения.

Сердце бьется как бешеное. Как же я хочу, чтобы это оказался Шейд!

В комнату влетает взъерошенный Бертран и подбегает ко мне. Замирает у меня за спиной, держа руку на аккумуляторе. Из коридора доносится чирканье когтей по бетону. Неспешное. Это точно Шейд. Я ощущаю его аромат, смешанный с запахом крови и смерти. В дверном проеме показывается огромная фигура волка с безумно красивой серебристой шерстью, которая сейчас густо заляпана кровью. Особенно на морде. В желтых глазах светится ярость, но когда мы сталкиваемся взглядами, там мелькает сожаление.

Шейд неспешно подходит ближе, глядя только на Бертрана.

— Ещё шаг, Серебристый, и я пущу ток. Ты не успеешь его отключить! — как свинья визжит Бурый у меня из-за спины.

Весомая угроза. Шейд и правда не справится с поворотом небольшого рычажка на аккумуляторе. Содрогаюсь при мысли, что это случится — тогда меня ждет мучительная смерть, почти как на электрическом стуле.

Шейд скалит пасть и рычит на Бертрана. Кивает вбок, мол, выходи.

— Обратись, разберемся по-мужски! — рявкает Бертран в ответ, так и не убирая руку от аккумулятора. — Я с тобой волком драться не собираюсь!

Серебристый волк ещё раз дергает окровавленной мордой в сторону, призывая Бурого ушлепка отойти от меня. Бертран не подчиняется.

Шейд делает короткий шажок в мою сторону, точно дразня, и Бертран то ли от страха, то ли в отместку включает ток. Меня снова скручивает жуткая судорога, но я ещё вижу Шейда. Он прыгает на Бертрана.

Мысленно я прощаюсь с жизнью. Не успеет Шейд обратиться до того, как я пропекусь до состояния рождественской индейки. Но ухо обжигает острая резь, и ток прекращается. А за спиной раздается рычание и чавканье.

На плечо капает что-то теплое. Сворачиваю голову — кровь. Похоже, вместе с крокодильчиком Шейд оторвал мне ухо, но на фоне всего остального боли там я даже не чувствую. Да и адреналина в крови, кажется, больше, чем плазмы.

Серебристый волк, весь перепачканный кровью, выходит вперед, держа в зубах голову Бертрана, и кладет её у моих ног. А потом начинает обращаться. Шерсть клоками осыпается на пол, кости черепа перестраиваются, лапы превращаются в руки и ноги. Позвоночник выпрямляется. Я знаю, что это болезненный процесс, сама без скулежа обратиться никогда не могла. Шейд же делает это беззвучно, и вскоре предстает передо мной уже в человеке.

На нем нет одежды, он весь изляпан кровавыми пятнами, но веет от него такой мощью, что, не знай я, что он человек, решила бы, что бог войны почтил меня своим визитом. Беззастенчиво рассматриваю шикарное тело Шейда, поднимаясь от ступней к лицу. Наши взгляды снова встречаются.