Тепла хватит на всех (СИ) - Котов Сергей - Страница 12

— Вот как… — дипломатично ответил я.

— Да. И так продолжалось до начала нулевых. Потом наша программа и финансирование было восстановлено в полном объёме, на государственном уровне. Я родилась в благополучное время, уже вовсю шли эксперименты по фиксации метрики четырёхмерного пространства…

Лифт бесшумно остановился и распахнул двери. Снаружи было совершенно тёмное помещение.

— Ну же, не бойся, — улыбнулась Диана, увидев моё замешательство.

— Я и не боюсь, — ответил я, пожав плечами. — Но почему темно-то?

— Сейчас поймёшь… пойдём!

Она взяла меня за руку, и мы вышли из кабины. Двери тут же закрылись, стало совсем темно.

— Пойдём, — сказала Диана и потянула меня за собой.

Стараясь запоминать направление шагов, я двинулся следом.

Через два поворота стало светлее. Наконец, мы вышли в большой зал. Потолок и стены были каменные, видимо, естественная скальная порода. На полу качественный паркет. Противоположной от входа стены не было, её место занимало огромное панорамное окно, выходящее на скалы и серебрящийся в звёздном свете снег.

Здесь было очень красиво. Особенно остро ощущался уют тёплого помещения на контрасте с брутальным холодом, в котором, казалось, не было место ничему живому.

— Ну как тебе? — спросила Диана.

— Здорово! — искренне ответил я.

— Здесь нет искусственного освещения. И вообще никаких электроприборов. Запрещено по соображениям конспирации и безопасности. Окно снаружи прикрывает пассивный голографический экран, имитирующий скалу. Ни один спутник или даже дрон его не засечёт. Не говоря о случайных туристах в долине. Мы с другими ребятами из школы любили забираться сюда и болтать о всяком… никакого родительского контроля!

Я посмотрел в её большие глаза, на дне которых отражались искорки звёзд.

«Значит, нас нельзя подслушать. Что же такого ты мне хочешь сказать?» — гадал я, но решился не форсировать события прямыми вопросами. Пускай делает так, как ей комфортно. Иначе можно спугнуть.

— Почему ты занялась плаванием? — спросил я, чтобы заполнить затянувшуюся паузу. Нет лучшего способа завоевать доверие человека, чем показать свой интерес к его жизни.

— О, это долгая история! — смутилась Диана. — Но в целом, наверно, из-за юношеского протеста. Хотелось доказать всему миру, что моя будущая жизнь совсем не предопределена, как считали родители. Они, конечно же, хотели, чтобы я стала физиком.

— Что ж, так поступают многие, — кивнул я, мысленно зафиксировав, что она говорит о родителях в прошедшем времени. — Но реально получается у единиц. Ты действительно такая способная или просто везучая?

Моя спутница рассмеялась.

— Наверно, и то и другое понемногу.

— Родители, наверно, гордятся тобой, — сказал я.

— Гордились бы, — ответила Диана. — Они погибли несколько лет назад.

Она подошла к окну. Протянула руку, будто намереваясь дотронуться до стекла, но остановила её в паре сантиметров от препятствия.

— Мне очень жаль… — сказал я.

— Тогда не смогли просчитать все последствия попыток сформировать четырёхмерную гетероструктуру внутри гравитационного колодца Земли, — продолжала она. — Первые эксперименты проводились ещё без Васи. Просто на основе моделей, сгенерированных примитивной версией квантового компьютера… в то время популярной была идея, что мы сможем пробить дорогу к звёздам прямо отсюда, из этих скал и снегов. Однако реальность оказалась сложнее. Теперь мы знаем, что такие опыты можно проводить только в точке Лагранжа.

Я подошёл к ней. Встал рядом и взял за руку почувствовав, как крепко она сжала мою ладонь. Меня распирало любопытство; очень хотелось спросить, кто такой этот Вася? Но я сдерживался. Не время.

— Я знаю, что всё было не зря, — продолжала Диана. — Поэтому вернулась. Добилась назначения в первый отряд, честно выдержав отбор.

— Это достойный поступок.

— Только я всё равно скучаю… — вздохнула она. — Слушай, да что мы всё обо мне да обо мне! Как твои родители отнеслись к выбору профессии? Так понимаю, тут протест покруче был, да?

Она улыбнулась.

— Мама умерла через месяц после выпускного из Академии, — ответил я. — Отец последовал за ней ещё через три месяца.

— Ковид? — спросила Диана. — Это ужасно!

— Нет, это было за пару лет до пандемии, — ответил я. — Они были в возрасте. У обоих инфаркт. Ушли во сне, не просыпаясь. Так бывает… знаешь, если бы они были живы — я бы, наверно, не решился пойти в спецназ. Стал бы просто хорошим оперативником.

Помолчали.

Диана развернулась ко мне и заглянула в глаза. Я уже чувствовал, что она всё-таки решилась сказать то, ради чего привела меня сюда, хоть и колебалась до последнего. Главное ничего не испортить, никаких лишних движений, взглядов, жестов…

— Ты мне снился, — сказала Диана.

Это прозвучало вовсе не романтично. Наоборот: напряжённо и даже немного испуганно.

Такой поворот застал меня врасплох. Я застыл в недоумении, хлопая глазами.

— Во сне ты дрался сам с собой, — продолжала она. — Только тот, другой ты, был будто измазан в чём-то чёрном. А ещё я знала, что от исхода вашего поединка зависит что-то очень важное, но никак не могла понять, что именно.

Она вздохнула, как мне показалось, с облегчением.

— Представляешь, что я почувствовала, когда увидела тебя? Ты в точности такой же, как во сне. И ещё… знаешь, со мной после того, как я узнала о назначении, происходили некоторые странные вещи. Человек, которого я давно знаю, коллега по кафедре, вдруг заявил, что желает мне смерти…

Я продолжал молчать, выигрывая время на размышления. Но, как назло, ничего путного в голову не приходило. Что ж, придётся положиться на интуицию. Как обычно в подобных случаях.

— Скажи, а с тобой ничего такого не происходило? — спросила Диана, по-прежнему глядя мне в глаза.

Вот он, момент истины. Проверка или всё по-настоящему? Я колебался секунду. Потом ответил:

— Происходило.

В её глазах отразилось облегчение.

— Ты ведь ни с кем не делился?

— Нет, — ответил я. — Не делился.

— Знаешь, и не надо пока что, — продолжала Диана. — Надо сначала самим во всём разобраться.

— Ты думаешь это как-то связано с нашим заданием? — спросил я. — С тем, что предстоит сделать?

— Почти наверняка, — ответила она.

— Может, тогда всё-таки стоит рассказать остальным? Как считаешь? — спросил я.

— Нет, — она резко помотала головой. — Не стоит, точно! Ты не представляешь, чего стоило Сергеичу выбить разрешение и финансирование. Понимаешь, если американцы узнают о том, что мы планируем — ядерная война гарантирована. Они не допустят этого даже ценой гибели цивилизации! Ставки слишком высоки. Если сейчас будет какая-то заминка, весь проект могут откатить обратно, до лучших времён.

Я почесал подбородок. Нет, надо всё-таки от бороды избавиться! Особенно если придётся носить скафандр.

— Мы рискуем, — заметил я.

— Ещё как! — согласилась Диана. — Но это наш шанс попасть в историю!

— История мне безразлична, — заметил я. — Среди моих боевых товарищей нет известных людей. Но это не значит, что они от этого меньше герои, чем космонавты.

— Хорошо, — ответила она. — Но скажи, ты ведь хочешь полететь? Да?

— Хочу, — согласился я.

— Но ради чего?

— Мне любопытно. И я хочу пережить то, чего до меня никто ещё не переживал.

Диана улыбнулась.

— Скажи, у тебя есть какая-то гипотеза, что это за странности, откуда они взялись и грозят ли нам чем-нибудь? — спросил я.

— Есть, — кивнула она. — Я считаю, что это какие-то информационные и, возможно, темпоральные эффекты. Не думаю, что они опасны. Скорее всего, это просто что-то вроде реакции континуума на вмешательство высшего порядка.

— Хорошо, — кивнул я. — Допустим. Тогда ещё один вопрос. Кто такой Вася?