Я – Ворона (СИ) - Вран Карина - Страница 37

— Это мой коллекционный набор, — перед Бо Ченченом водружают для сборки шкатулку из красного дерева. — Сможешь собрать пирамидку? Давай, я покажу, как выглядит пирамида на схеме.

Учитель так ласково говорит, будто он ее родная кровинушка. В этом есть здравое соображение: выпестовать гения в узкой области для Саншайн — престижно. Так, чтобы с младых ногтей. Да еще на какие-нибудь конкурсы для малявок (не может быть, чтоб таковые не проводились) его можно будет смело засылать. Одна сплошная выгода.

Набор из прозрачных магнитных элементов тут же идет в сборку.

— Превосходно, — умиляется воспитательница. — Теперь ты. Мэйли, я сказала много сложных слов сегодня. Скажи, ты всё поняла?

Конечно, хочется кивнуть и согласиться. Но правда такова, что кое-что мне пришлось додумывать. Учить мне еще язык аборигенов и учить. А я не люблю врать. Поэтому качаю головой.

— Я поняла, — похоже, теряет ко мне интерес китаянка. — Пока есть время… Есть ли что-то такое, что ты хотела бы мне показать?

Это даже звучит, как широкий жест из вежливости. Учитель нашла свой не ограненный алмаз, и я теряюсь на фоне открывшихся перспектив.

Можно было бы впечатлить даму каллиграфией, но я не вижу здесь кистей. Только карандашики. Значит… Время пришло. С мамой позже объяснюсь. Что-нибудь придумаю, я же умная. Вдох-выдох. Меня уже готовы списать. Другого шанса у меня не будет. Как и более уместного (для меня, любимой) момента для воспроизведения:

— To be, or not to be, that is the question [1]…

Я читаю этой удивленной — с чего бы вдруг? — китаянке солилоквий (проще — монолог) Гамлета. Сколько раз эти фразы отлетали от моих зубов? Наша «любимая» Наталья Сергеевна была уверена, что только погружение в оригинальное произведение со всеми его языковыми особенностями может чему-то научить ее «мучеников».

Быть или не быть, вот в чем вопрос… Злободневненько.

Ни разу мою декламацию не слушали так внимательно. Клянусь, эта воспитательница — мой лучший слушатель. И зритель, я же жесты с мимикой по привычке подключила.

— Девочка, — учитель, похоже, так увлеклась, что забыла мое имя. — Ты учила английский язык?

— Нет, — трясу хвостиками. — Слышала, как актер репетировал.

Чистая правда: слышала, и не раз. Нас всех гоняли по Уильяму, земля ему пухом, Шекспиру.

— О. Как так получилось?

— Я снимаюсь в дораме, — и снова ножкой по паркету — шарк.

Сидя это не так здорово выглядит, но мне звук нравится.

И это правда. Я всамделишно играю роль в сериале. Это легко проверить. Придраться не к чему, как ни старайся.

— Очень интересно, — вновь появляется блеск в глазах сей классной дамы. — А ты можешь что-то… изобразить? Или нужна репетиция?

— У меня небольшая роль, — я — сама скромность, ведь мама говорила мне, что скромность украшает девушку. — Всего одна реплика. Я могу попробовать, если вы не против…

«Чтобы потом ко мне претензий не было», — хлопаю ресничками.

Она делает приглашающий жест.

Я дарю ей вариацию демонического взора. С таким я «душила» служанку из поместья. И жест сведенных рук повторяю, надо же показать себя. Примерно то же делаю, что была бы не прочь воплотить, если меня прокатят с местом в группе для одаренных детей.

Можно вывезти девочку со съемок дорамы о демонах, но нельзя вывести демона из девочки.

Учитель явно поустойчивее будет, чем та женщина из массовки. Нервы, что стальные канаты. Оно и понятно — с мелкими демонятами… детками работать каждый день. На протяжении скольки там лет? Лет десять минимум, а то и все двадцать.

Так-то я от кого-то слышала, что в Саншайн молодой коллектив педагогов. И вообще в детские сады берут учителей помоложе. Вроде как «старшая сестра» будет вызывать в малышах больше доверия и симпатии.

Китаянка всего лишь отшатывается и отводит взгляд.

— Х-хорошо, — легкая хрипотца для меня почти что как аплодисменты.

— Я закончил.

Бо Ченчен, по-моему, пропустил мимо ушей всего Шекспира в моем исполнении. Актерство мое тоже где-то мимо него просвистело. Гений, что с него взять.

Пирамида на столе блестит, почти как хрустальная.

— Бо Ченчен, — сообщает воспитательница торжественным голосом. — Ли Мэйли. Можете поздравить друг друга. Вы приняты в детский сад Саншайн. В группу для одаренных детей. Своим мамам можете сказать, что личное собеседование вам проходить не обязательно. Считайте, что вы его уже прошли.

— Спасибо, учитель! — на два голоса благодарим мы.

«А полномочия для такого решения у вас есть?» — подмывает спросить, но это слишком невежливо. Ставить под сомнение слова старшего, да еще и учителя, тут совсем не принято.

— Спасибо вы должны сказать вашим мамам, — качает головой китаянка. — За то, что смогли воспитать таких удивительных детей.

— Спасибо, учитель! — повторяем почти ритуальное, затем переглядываемся. — А мы можем остаться?

— М? — удивляется моему вопросу женщина. — Для чего?

— Нам обещали обед, — улыбаюсь. — А-Чен любит поесть.

А еще мы ни за что не пропустим результаты нашего друга, Джиана.

— О, конечно же, — отвечает улыбкой на улыбку воспитательница, ласково глядит на сразившего ее преподавательское сердце бегемотика. — Оставайтесь. Если спросят, скажите, Лин Цинцин дала добро.

Вот, хоть узнали, кто нас пытал… в смысле, тестировал.

Нас выпроваживают. Сама учитель остается в классе, так и любуясь прозрачной пирамидкой.

Мы же мчим к мамулям, те заждались. Я отчитываюсь — за двоих, потому как бегемот просто жмется к маминому боку и на все вопросы загадочно улыбается. Затем мы узнаем, что Чжан Джиан прошел в третий тур. Как и Сюй Вэйлань, но в той никто не сомневался. Не с мамой в попечительском совете прогореть на фигурках, числах, стишках и рисуночках.

— Госпожа директор просила передать, — к нашей шумной и радостной группе из двух мам и их детенышей подходит молоденькая сотрудница. — Что вам следует предоставить до сентября результаты медицинского осмотра и карту прививок. Пропуска для детей будут готовы уже через неделю.

— Спасибо, мы примем к сведению, — откликается Лин Мэйхуа. — А госпожа директор — это, случайно, не…

— Госпожа Лин Цинцин лично проводила тесты и собеседование для ваших детей, — кланяется девушка. — Поздравляю, госпожа Ли, госпожа Бо.

Да, у этой есть полномочия. Осталось дождаться результатов жирафика, и на отдых. Мамуля вон, как моль уже бледная. Столько не спать, это ж здорового лба свалит, не то, что хрупкую женщину.

И мы узнаем: Чжан Джиан принят в Саншайн, но в обычную группу. Что тоже весьма неплохой результат, я считаю. А ягодина-гадина закатилась в группу одаренных… Иначе и быть не могло.

В общем, едем мы домой, вымотанные морально и физически, но довольные. С порога уже тру глазки — умственное напряжение как обычно, норовит вырубить. Мы дома, так что можно махнуть рукой на то, что день. И завалиться в кроватку.

— Мам, идем спать? — зову и свою распрекрасную. — Устали.

— Иди, мое сокровище, — отвечает она. — Я быстро замариную куриные лапки, и тоже приду.

Киваю. Любят они эти лапки, да и повод есть — встреча после разлуки. И дочь — всем дочам дочь. Это блюдо несложное, но в маринад лапы надо заранее поставить.

Возвращаюсь я через несколько минут. Горло першит. Или продуло, или после чтения: «Быть или не быть», — саднит от натуги. Теплой водички выпить иду, чтобы уснуть легче было.

Останавливаюсь в шаге от полуоткрытой двери. Потому что слышу голос матери.

— Цзинь, выясни это для меня, — говорит она.

Очевидно, по телефону. Не с тараканом же она разговаривает? Кстати, тут, у нас, я их не видела. Пока что. А на юге — встречались. Те еще монстры, крупные, наглые, противные.

— Это не должно быть трудно. Да, фамилия Лин. Ты не ослышался. Я должна знать.