Совсем другая сторона - Галина Мария Семеновна - Страница 27
- Предыдущая
- 27/28
- Следующая
Она молчала. Он знал, что ему не удастся ее убедить, но неожиданно почувствовал облегчение оттого, что больше не нужно было притворяться.
— Я примерно понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она, наконец, — я так все и полагала. Но вы что, думаете, что выбиваете тех, кто отличается повышенным агрессивным потенциалом, и все — этим все ограничивается?
— Да-да…— ответил он устало. — Мы уничтожаем самое лучшее. Творческий поиск, да? Дух искания, все эти штуки. Творчество… Здесь ведь застывшая культура, ты ведь заметила? Они могут пользоваться чужими достижениями, на это у них ума хватает. А самим придумать что-нибудь — нет… это им не по силам.
— На той стороне… — сказала она неуверенно.
— Ну-ну, говори, — подхватил он, — я с удовольствием тебя послушаю. У меня как раз приступ ностальгии.
— Да нет у тебя никакой ностальгии, — возразила она раздраженно, — да и у меня тоже. Но…я не знаю…
— Что?
— Должен же быть какой-то другой путь?
— Но ведь это и есть другой путь, — мягко возразил он.
Она молчала, опустив голову, и он, впервые за все время пожалел ее. Есть люди, которым неуютно нигде. И это, как ни странно, самые обычные люди. Они кочуют из страны в страну, из мира — к миру, в поисках места, где можно было бы становиться, где было бы все правильно…
— Это — нетронутый мир, — сказал он тихо. — Здесь не знают страха. Единственный ужас для них — это когда мимо, раз в год, проходит Кочевье. А когда приходит их срок, они умирают. Ну, так это везде так.
Она подняла голову и снова посмотрела на него. Это был нехороший взгляд, и, что еще хуже, в нем было что-то безумное. Словно она ломилась в несуществующую дверь — стоя посреди абсолютно пустого пространства.
— Да, это везде так. — согласилась она. — Кстати, а что будет с тобой?
— Со мной ничего не будет. — Ответил он. — Я не принадлежу этому миру. Я не принадлежу никакому. Это, по-твоему, лучше?
— Такие, как ты… кто дал вам право решать все за остальных?
— Нет, — сказал он. — Не такие, как я.
— Саарги.
Он усмехнулся.
— Ты думаешь, я — саарги? Не смеши меня. Просто, там всегда живут люди — и с той стороны, и с этой. Они используют нас, как наблюдателей. И, если нужно быстро вмешаться…
— Как оперативных работников, — холодно заключила она.
— Да. Как оперативных работников,
— Значит, когда сюда попали отряды с той стороны…
— Саарги перекрыли Проход. Они боялись, что это — только первые ласточки. Что сюда хлынут вооруженные толпы. Они бы долго не продержались, но что бы они успели наделать тут, представь сама.
— Болезнь…
— Тут мы не вмешивались. Я хочу сказать, дополнительно не вмешивались. Они были слишком напуганы и слишком любили стрелять. Болезнь справилась с ними очень быстро.
Она задумчиво сказала:
— С каким бы удовольствием я тебя убила…
— Ты можешь это сделать, если хочешь, — быстро сказал он. — Я сижу перед тобой. У меня нет оружия.
— Твой костюм…
— Он мне не поможет. Тут нет никаких подвохов. Вернее, тут совсем другой подвох. Но это неважно.
Она устало потерла лоб рукой.
— Нам нужно кончать этот разговор. Если он узнает. Он тебя убьет. Ему уже нечего терять.
— Ты противоречишь сама себе.
Она слабо усмехнулась:
— Вот это уже мелочи. Твоя нога…
— При чем тут моя нога?
— Например, я могу прострелить тебе ногу, — задумчиво сказала она.
Он покосился на забинтованную ногу, пошевелил ступней.
— Объясни, зачем?
— Мне нужно, чтобы ты задержался тут, — объяснила она. — Мне нужно кого-то вместо себя оставить. Я хочу добраться до них.
Он потрясенно уставился на нее.
— Ты сошла с ума!
— Да, наверное. Так как до них добраться? Ты же долетел на чем-то? Где-то поблизости должна быть спрятана твоя машинка.
Он поглядел на нее. Она все еще ничего не понимала.
— Нет никакой машинки, — мягко сказал он.
— Что?
— Я говорю, нет никакой машинки. Только то, что на мне. Но от этого мало толку. Видишь ли… Людям, которые живут между мирами… что-то дается взамен… той жизни, от которой они отказались.
Она задумчиво процитировала:
— …Им также приписывается способность передвигаться по воздуху без помощи летательных аппаратов.
— Да, — согласился он. — Без помощи летательных аппаратов.
— Вопрос снимается. — сказала она. — Я пойду туда пешком.
— Ты не дойдешь туда пешком.
— Почему?
— Туда нельзя пройти. Они либо пропускают тебя, либо нет.
— Они меня пропустят. А, если не пропустят, я лягу и умру, там, на этом месте.
— Ну, хорошо… Предположим, ты увидишь их. Что ты им скажешь? Что ты сможешь им сказать?
— Не знаю, — сказала она медленно. — Странно, я не хочу спасать всех. Я хочу вытащить его, — она кивнула на дверь. — это неправильно, наверное. Я больше не знаю, что правильно, что неправильно, Господи Боже!
— Ну как ты думаешь, если бы был какой-то выход, ты была бы первой, кому он пришел бы в голову?
— Я понимаю. Но кто-то… должен хотя бы сказать им об этом. А что мне еще остается делать?
— Принять то, что есть.
— Если бы это был естественный ход вещей — да. Но ведь это совсем другое дело.
Он устал с ней спорить. Тем более, что спор был какой-то бестолковый. Может быть…
— Предположим, я останусь здесь, — сказал он наконец, — и расскажу тебе, как туда пройти. Тогда, я, на твоем месте, поторопился бы. У тебя не так уж много времени.
— Месяца два, не больше, — устало сказала она.
— Ну, может, и больше. Я попробую что-нибудь сделать.
Она резко вздернула голову.
— Что?
— Это не твое дело. Просто, уходи и все. Может, что-то и получится из этого, не знаю…
Женщина подозрительно на него поглядела. Теперь она ищет в его словах какой-то подвох, какую-то хитрость, подумал он. Ей было бы легче, если бы он продолжал упираться, и она бы заставила его склониться на свою сторону силой и угрозами. Теперь же, потеряв предполагаемого противника, она растерялась.
— Послушай, — мягко повторил он, — если хочешь идти, уходи сейчас. Я останусь здесь. Все равно, я не могу идти дальше. Надеюсь, ты пройдешь туда. Если не пройдешь — вернешься.
— Как туда идти? — спросила она.
Он объяснил ей. Она сидела, уставясь в стол и охватив голову ладонями.
— Какая-то чушь все это, — безнадежно сказала она.
Он поднялся, опираясь на столешницу, подошел к ней и опустил руку ей на плечо. Она вздрогнула, но не отодвинулась.
— Неужели ты думаешь, — сказал он, — что ты — единственная, кого это беспокоит? Что никто не пытался до тебя найти выход — я не говорю даже о себе. Кого ты ожидаешь увидеть? Преступников? Злых гениев? Они другие, это верно. Но, может, они и выслушают тебя… Не знаю… дальше все будет зависеть от тебя.
Она молчала, по-прежнему глядя в стол, потом резко встала, сбросив его руку. Он смотрел, как она роется в ящиках, собирая заплечный мешок.
— Много тебе не понадобится, — сказал он.
Она пошла к двери, остановилась, обернулась, постояла так секунду, потом вытащила из складок пончо пистолет и бросила его на пол, в угол комнаты.
— Ты объяснишь все ему, — сказала она.
— Да, — ответил он. — Я объясню.
Она закинула мешок за плечо, перешагнула через порог, опять обернулась. Видимо, она хотела еще что-то сказать, но сказала лишь:
— Хорошо.
И вышла.
Он смотрел из окна, как она спускается вниз по склону, маленькая фигурка, трава была ей по пояс. Он вздохнул и покачал головой.
Все было паршиво, все не задалось с самого начала.
Он продолжал смотреть в окно — там уже никого не было видно, одна пустая равнина до самого горизонта, когда услышал, как тяжело скрипнули доски лестницы. Он обернулся и поглядел на конченного, который стоял на верхней площадке. Пожалуй, прикинул он, тот может спуститься и сам, опираясь на перила — из-за больной ноги от него не слишком-то много проку. Во всяком случае, ему нужно сказать…
- Предыдущая
- 27/28
- Следующая
