Чудо для миллиардера. Новогодняя история - Гур Анна - Страница 4

Красиво так, что дух захватывает.

– Приехали, – рапортует водитель и оборачивается ко мне, называет сумму, которую накрутил счетчик, а я даю в два раза больше, улыбаюсь мужчине.

– С Новым годом вас! Вашей жене с вами очень повезло, – правду говорю и выхожу из такси.

Направляюсь к лестницам, по которым проходят разодетые в пух и прах молодые девицы. А я на них смотрю и мне холодно становится. Ультракороткие мини-платья в облипку, туфли на высоченных каблуках, кажется, на одной вообще босоножки, сверху накинуты полушубки. Мех дорогой. У всех как на подбор длинные волосы, явно наращенные, и я примерно понимаю стоимость таких грив, был однажды опыт в салоне красоты, где я случайно прислушалась к разговору мастера и клиентки.

Нацепить на голову чужие прядки, оказывается, стоит как три моих месячных зарплаты.

Окидываю себя взглядом. Пытаюсь понять, насколько моя одежда не соответствует этому заведению и празднику, который скоро начнется.

Да, внешний вид, конечно, оставляет желать лучшего, но мне плевать. Сжимаю покрепче пригласительный и смело ступаю вверх по лестницам. Подхожу к дверям, рядом с которыми стоят два шкафообразных мужчины, которые сверлят меня нечитаемыми взглядами.

Смотрят так, что у меня чуть душа в пятки не уходит, и на их лицах явно виден скепсис.

Но я придаю себе уверенности и протягиваю пригласительный. Один из бритоголовых бросает короткий взгляд на конверт и сразу же открывает передо мной дверь.

Надо же. Так просто. Недолго думая, иду вперед и сразу же окунаюсь в мир музыки и битов, драйва. Ведущий кричит со сцены поздравления и приглашает звезд эстрады, знаменитую группу, а я смотрю на толпу, вижу гардеробную и сдаю свою шубку.

– Простите, а где здесь туалетная комната? – пытаюсь перекричать музыку и спрашиваю у миловидной женщины с зачесанными назад волосами.

Показывает пальцем в нужном направлении и я иду в уборную. Протискиваюсь сквозь тела, которые дергаются в такт музыке, все в блестках и в мишуре.

Праздник. Он чувствуется здесь. Люди веселятся. А я прокладываю свой путь прямо к цели. Стоит толкнуть черную дверь, как я окунаюсь в мраморную комнату.

Сказать, что это туалет – язык не поворачивается, так как посередине стоит кофейный столик с диванчиками песочного оттенка, а вдали ровной шеренгой двери, судя по всему, как раз в туалет.

Но мне не это нужно, я обращаю взгляд в сторону зеркал и умывальников. Здесь почти никого нет, две высокие девушки модельной наружности покидают кабинки и бросают на меня странные взгляды, словно удивляются, что такая, как я, здесь делает.

Блондинка и вовсе окидывает мой наряд взглядом, в удивлении приподнимает бровь и кривит губы, излишне пухлые.

Я отстала от моды, раз считаю такой взрыв во рту, как после укуса пчелы, жутко некрасивым.

Дверь открывается, вновь обдает меня басами и битами, а девушки покидают уборную.

Я же подхожу к умывальнику и включаю воду. Запускаю руки под горячую струю, пар идет от воды, но мне все равно холодно, кожа краснеет. Я мерзну.

Нервное это. Наконец, делаю градус воды чуть теплым и поднимаю глаза к зеркалу, откуда на меня смотрит девушка. Правда, под глазами у нее синяки и вообще она без нормального праздничного макияжа, волосы темно-шоколадные собраны в хвост.

Пожалуй, волосы – мое богатство. Натуральные, длинные, до попы. Мама мне их никогда основательно не стригла, только кончики равняла, а я вот тоже привыкла, хотя всегда мечтала сделать модную стрижку боб, но…

Ладно. Ставлю сумочку на мраморную раковину и приглядываюсь к себе. Симпатичные черты, выразительные карие глаза. Я ведь молодая и совсем не дурна собой, только вот с Иваном жизнь превратила меня в тень себя прежней.

Я была задорной в университете, участвовала в активностях, так и познакомилась с Ванечкой, который покорил меня своей внешностью, в принципе, совершенно обыкновенной, но тогда мне казалось, что он красавец.

Тренировался, держал тело в порядке, но куда это все делось?

Наверно, в университете и осталось. Сейчас муж дефилирует по дому в трениках с выпирающими коленками, да с пивным пузом, обрюзг и ничего от того Ивана, в которого я влюбилась, не осталось.

Моргаю, отгоняя воспоминания. Не хочу думать о предателе. Смахиваю слезу, которая повисла на ресничке.

Пусть моя подружка теперь его обглаживает да обстирывает, щи варит, которые все равно не сравнятся с тем, что готовит моя змеюшка свекровь для своего великовозрастного сынули.

Да. Именно так. Я отчего-то мужу решила стать не просто женой. Как-то так получилось, что я стала ему и мамой, которая следит за тем, поел ли Ванечка, заштопаны ли штанишки у Ванечки и как-то так получилось, что муж стал натурой творческой, неуживчивой.

Все время в поисках хорошей роботы. Хотя. Нет. Не просто хорошей должности, ему бы, наверное, сразу же в министры надо было, а все, что помельче, так оно не стоит того, чтобы Ванечка свою попочку поднял с дивана, снял свои любимые треники и пошел пахать, как мужик, чтобы дом поднять, чтобы жену содержать, которая уйдет, скажем, в декрет.

Обида горчит на языке и губах, отдает болью в сердце. Столько лет играть в одни ворота и не замечать, как болото затягивает, как все идет в какую-то пропасть. Ведь брак – это усилие двух людей, их старание, работа над отношениями, взаимопонимание и поддержка.

В конце концов – это чай в постель, когда у тебя температура.

И вот только сейчас, хлебнув горечь измены, я понимаю, что все это время была одна. В отношениях. Во всем была только я. Мое старание, мое желание угодить родному человеку, забота.

А я на работу ходила и с температурой, и больная вусмерть. Потому что по счетам платить надо, потому что квартплата себя не заплатит, а Ванечка у нас “день гуляю, два больной, а на третий – выходной” – как в детской считалочке…

Внутри такая смута поднимается, что я кулаком о мрамор ударяю.

– С меня хватит!

Развод и девичья фамилия. Потому что этого я не прощу. Не прощу измены и не прощу того, что выбросил меня на улицу, не подумав, что человек, пребывающий в подобном шоковом состоянии, может и умереть от холода, потеряться в снегопаде. Да мало ли!

Чужой. Никогда не был мне тем, кем был отец для моей мамочки. Всхлипываю и прогоняю слезы.

– Так, Зорина, – называю себя девичьей фамилией, которую скоро верну, – отставить сопли. Праздник же. Пора наводить марафет!

Первое, что делаю – это стягиваю резинку с волос, выпускаю на волю свои волосы, которые густой волной падают на спину. Взбиваю их чуть пальцами, чтобы вернули привычный объем и слегка закрутились на концах.

Раньше мне в универе девчонки завидовали, что я без всяких салонов справляюсь. Что достаточно поиграть с волосами и эффект получается, который они часами добиваются, а я тогда смеялась.

Сейчас окидываю себя внимательным взглядом в зеркале, рассматриваю деловой пиджак, который надела поверх платья. Костюмчик строгий. Конечно. Но.

Быстро стягиваю с плеч ненужный в клубе атрибут. Я не в офисе и не на переговорах, бросаю на мраморную плиту рядом с умывальником.

Ну что же. Преображаюсь на глазах. Приталенное черное платье до колен. Конечно, без лишних вырезов и прочего. Но все же уже не как мышь выгляжу.

Взгляд цепляется за бусы, которые вывалились из сумки. Да-да. Чего там только нет. Закинула жемчужную полоску, думала, пригодится, чтобы чемодан не открывать.

Ну вот и пригодилась. Цепляю на шею. Белым цветом разбавляю мрачность. Окидываю себя взглядом и улыбаюсь.

В принципе, я ничего. Худенькая, не очень высокая. Без выпирающих частей тела, но впервые за долгое время я себе нравлюсь…

Обращаю внимание на свое лицо.

– Да, Зорина, бледная ты, как поганка, надо с этим что-то делать.

Киваю своему отражению и пробегаюсь пальчиками по завалу, который устроила.

Чего только в моей сумочке нет, от предмета личной гигиены и одноразовой зубной щетки с пастой до прокладок. Я ведь собиралась в командировку, так что закидывала все, что считала первой необходимостью.