Адаптация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 5

Со злополучного бала мы так и не виделись — в Корпусе резко повысили бдительность, и сбежать в город даже проторенными тропами теперь было непросто. Да и переписка стала совсем уж нерегулярной и какой-то… какой-то полуофициальной, деловой. Я и раньше не злоупотреблял скобочками, смайликами и прочей милой дребеденью, а теперь они почти исчезли даже из Олиных сообщений. Вместе с селфи, которые хоть как-то скрашивали тягучий курсантский быт.

Черт, да я обрадовался бы и обычному человеческому «скучаю»!

Хотя скучать ей наверняка не приходилось.

— Значит, титулярный советник? — поинтересовался я, когда мы через галерею вышли обратно к аванзалу и парадной лестнице. — И по какому же ведомству?

— А это имеет значение? — Оля улыбнулась и взяла меня под руку. — Должны же у девушки оставаться хоть какие-то секреты.

— Может быть. Интересно, что еще я о тебе не знаю?

— Какая разница, моряк? — Оля скользнула ладонью по кителю и вдруг легонько ущипнула меня чуть пониже спины. — Много будешь знать — скоро состаришься.

— Оу! — усмехнулся я. — У кого-то игривое настроение?

— Ты даже не представляешь насколько. Кстати, я знаю тут пару укромных местечек, куда обычно не заглядывает прислуга… Но туда мы, к сожалению, пойдем в другой раз. — Оля вытянула руку, указывая вперед и вниз. — Не стоит заставлять дедушку ждать.

Знакомую фигуру в зале с колоннами я заметил, как только мы свернули на нижний пролет — но и не предполагал, что его сиятельство пожаловал в Зимний не повидать внучку, а именно по мою душу.

— К тебе, к тебе, — улыбнулась Оля. — А вот я в этой беседе, полагаю, лишняя.

— Доброго дня, Владимир Федорович. — Мещерский отлип от колонны и даже сделал несколько шагов навстречу. — Рад видеть вас в добром здравии. Для меня честь поздравить вас с наградой. Первой, если я не ошибаюсь — однако наверняка далеко не последней.

— Благодарю, ваше сиятельство. — Я чуть склонил голову и кончиками пальцев коснулся золоченого креста на груди. — В каком-то смысле я обязан этой медалью вам.

Фраза благодарности была лишь проявлением учтивости. Я действительно и не думал вкладывать в слова хоть какой-то особый, второй смысл… И только сейчас сообразил, насколько неоднозначными они получились.

А Мещерский — как и положено аристократу, привыкшему искать во всем двойное дно — углядел в этом весьма непрозрачный намек.

— Поверьте, друг мой, у меня и в мыслях не было подвергать вас опасности, — вздохнул он. — Если бы я знал, чем все закончится…

— То наверняка поступили бы точно так же, разве нет? — Я пожал плечами. — В конце концов, я оказался в нужном месте и в нужное время. Ее высочество жива и здорова. А значит, хотя бы что-то мы с вами сделали правильно.

— Приятно понимать, что вы видите все именно так, Владимир Федорович, — улыбнулся Мещерский. — Другой на вашем месте, пожалуй, заподозрил бы некий тайный замысел.

Тайный замысел наверняка имелся. Иначе старик вряд ли так спокойно бы смотрел на связь внучки с нетитулованным и небогатым по столичным меркам дворянином из Ставропольской губернии. Но после моих подвигов на балу я наверняка все же приподнялся в его глазах. От пешки до… нет, не тяжелой фигуры, конечно же. Скорее легкой — офицера. Или коня.

Первый вариант мне нравился больше, но до него мне еще только предстояло дослужиться — и в прямом, и в переносном смысле.

— Впрочем, не будем о грустном, — снова заговорил Мещерский. — Как вам понравилась церемония награждения?

А вот этот вопрос определенно был с подвохом. Сравнивать мне, конечно же, было не с чем, и по вполне очевидным причинам медали вручались без помпы и чуть ли не тайно, однако старика наверняка интересовало вовсе не это.

— Полагаю, именно так и должны выглядеть церемонии… Впрочем, одна деталь меня все же заинтриговала. — Я развернулся и неторопливо зашагал по галерее в сторону центрального вестибюля. — Однако не уверен, что нам стоит говорить об этом здесь, ваше сиятельство. В таком месте у каждой колонны могут быть глаза и уши.

Мещерский молча кивнул и последовал за мной. Дожидаться товарищей, очевидно, смысла уже не было, как и им меня, так что его светлость любезно предложил подвезти меня до Корпуса.

— Ее высочество изъявила желание наградить нас с товарищами лично, — продолжил я, когда рослые фигуры в темно-красных мундирах, дежурившие у входа со стороны набережной, остались позади, — и как будто была не против задержаться в нашей компании. Однако его сиятельство Николай Васильевич поспешил напомнить, что у нее еще много дел, и весьма срочных.

— Как я и ожидал… Вы позволите, Владимир Федорович?

Мещерский оперся на мою руку и, прихрамывая, спустился по ступенькам к набережной, где нас уже ожидал автомобиль. На этот раз не лимузин, а попроще — здоровенный темно-синий седан немецкой марки. Разумеется, представительского класса и в запредельно крутой комплектации, как подобает личному транспорту титулованного аристократа. Брони в дверцах, судя по весу, как будто не имелось, но Конструкты я почувствовал: над железом явно поработали Конфигураторы.

Куда больше смены авто меня удивило, что внутри никого не было: учтиво открыв мне дверцу, Мещерский неторопливо обошел капот и сам уселся за руль. И если старику вдруг не приспичило вспомнить молодость и погонять по городу на моторе в неполные пять сотен лошадиных сил, содержание нашей беседы он не мог доверить даже собственному водителю, скрытому за звуконепроницаемой шторкой.

— Морозов оберегает свой главный актив. — Мещерский коснулся ладонью лапки КПП, и машина тронулась. — И не только от убийц. Как вы понимаете, в его интересах сейчас не подпускать к Елизавете никого. Особенно тех, кто может ненароком иметь собственное мнение по поводу происходящего.

— Меня? — усмехнулся я. — Или вас?

— Нас обоих. В том числе, — невозмутимо отозвался Мещерский. — Сейчас многие пытаются заполучить хоть крупицу внимания ее высочества, и им есть что предложить взамен. А его сиятельство не любит делиться.

— Он все равно не сможет держать взаперти наследницу рода… Долго — не сможет.

— И именно поэтому Морозов постарается ускорить помолвку Елизаветы и своего сына. — Мещерский щелкнул рычажком под рулем и свернул направо к памятнику Суворову. — И, полагаю, сразу же после нее проведет коронацию.

Чего-то такого и следовало ожидать. Даже день промедления так или иначе играл на руку врагам, а Морозов уже продемонстрировал всем, что хотел — и откладывать исполнение планов в долгий ящик наверняка не собирался. Правда, во всей этой незамысловатой и надежной схеме было слабое место, о котором старик по определению не мог забыть. И уж тем более не мог не знать.

— Впрочем, все изрядно осложняется тем, что ее высочество фактически не имеет права на корону. — Мещерский будто прочитал мои мысли. — В соответствии с…

— С актом о престолонаследии, который император Павел Первый обнародовал в одна тысяча семьсот девяносто седьмом, — закончил я.

— Верно. Вы на удивление хорошо знаете историю, друг мой.

— Полагаю, в данном случае речь идет вовсе не о ней, ваше сиятельство. Акт, разумеется, пережил около дюжины редакций и дополнений, однако его так и не упразднили. — Я на мгновение задумался. — Если мне не изменяет память, с тех самых пор на российском престоле не было ни одной женщины. Принцип австрийского первородства подразумевает наследника мужского пола. И лишь в случае полного отсутствия таковых… Одним словом, у Елизаветы немногим больше законных прав получить трон, чем у нас с вами.

— Морозову бы такие слова определенно не понравились, — усмехнулся Мещерский. — Однако вы правы.

— Не уверен, что даже Морозову хватит наглости переписывать закон в угоду своим интересам… Впрочем, на его месте я бы не стеснялся. В конце концов, именно так и меняются правящие династии.

— Иногда я забываю, что вам всего восемнадцать. — Мещерский рукавом вытер пот со лба. — Удивительно слышать столь зрелые суждения от…