Адаптация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 48

— Это о какой такой услуге? — Гагарин с прищуром взглянул на меня. — Хочешь участвовать в операции?

— Кхм… Как прапорщик особой роты, я должен в ней участвовать, — усмехнулся я. — Но речь идет о моих товарищах, которым тоже не помешает практика. Возьмете Камбулата с Поплавским в усиление ударной группы, а Корфа… — Я на мгновение смолк, представляя пухлощекого коротышку-барона в полном комплекте гардемаринского снаряжения с тяжеленной «броней». — Корфа в оперативный штаб. Думаю, его голова там точно пригодится.

— Да уж куда без вас… — Гагарин вздохнул и махнул рукой. — Ладно, десантура, так тому и быть. Документы выправлю, и сразу дуй к Разумовскому за подписью, а потом…

Договорить его сиятельство не успел — его голос утонул в сердитом звоне. Ожил аппарат на столе — и не плоский прямоугольничек смартфона, а видавшая виды текстолитовая громадина. Древняя, даже без диска, а всего с парой потертых кнопок на панели и проводом, уходящим куда-то под стол.

Правительственная линия.

— Слушаю! — Гагарин сорвал трубку и приложил ее к уху. — Да… Понял… Так точно, ваше сиятельство! Будет исполнено!

Судя по довольной улыбке, новости оказались хорошие. Впрочем, иначе и быть не могло — я благоразумно настоял, чтобы Гагарин обращался напрямую к Морозову или одному из его заместителей, а не пытался названивать в министерство обороны или раскручивать могучую, но неторопливую машину столичной полиции. Конечно, они тоже узнают, а к утру новости дойдут и до жандармов, и до сыскарей, и еще бог знает куда… но к тому моменту Распутин уже будет сидеть там, где ему и положено.

— Ну, что там? — поинтересовался я, когда трубка телефона опустилась на место.

— Совет дает добро на проведение операции. — Гагарин рывком поднялся из кресла. — Так что, десантура — по коням!

Морозная ночь, укрывшая все вокруг хрустящим снежным покрывалом, очень неохотно расставалась со своими правами, уступая место не менее морозному, серому утру. Гудение моторов будто бы вязло в звенящем, холодном воздухе, не решаясь нарушать утреннюю дремоту.

Низкое зимнее небо казалось совсем близким, давящим густыми облаками. Тишина, повисшая над заснеженной лесополосой, была обманчивой — она предвещала бурю, которая готовилась разразиться в любой момент.

Кавалькада из двух «Фалькатусов», трех «Тигров» и, внезапно, массивного испанского внедорожника в хвосте, мчала по загородному шоссе, с каждой минутой приближаясь к поместью Распутина. Основные силы были уже на месте, гардемарины оцепили поселок и вели наблюдение за объектом. Штурмовая группа несколько отстала, дожидаясь, как ни странно, все того же «испанца». Кто сидел там внутри — я не имел никакого понятия, но подозревал, что кто-то из Совета изъявил желание лично наблюдать за штурмом.

Я сидел в десантном отсеке «Фалькатуса», сжимая автомат и стараясь выбросить из головы лишние мысли. Гагарин говорил одновременно по двум рациям и телефону, поглядывая на тактический планшет, лежащий у него на коленях.

— Внимание, отряд! — повернулся он, наконец, в салон. — Повторим вводные. Заходим двумя группами, через парадные и задние ворота. Под прикрытием брони подходим к дому и начинаем штурм. Наблюдение насчитало внутри около сорока человек, суетятся, возводят баррикады. То есть, о нашем визите знают. Так что приготовьтесь, ожидается сопротивление. Скорее всего, среди террористов есть Одаренные. Как минимум, один — сам объект, причем высокого ранга, но возможны сюрпризы. Задача: подавить сопротивление, ликвидировать угрозу, взять объект. Очень желательно — живым.

По салону пронесся шепоток. У гардемаринов были еще слишком свежи воспоминания о том, как Гагарин-старший легко разобрался с несколькими группами подряд, и только моя находчивость смогла свести встречу к ничьей. Которую нам засчитали практически за победу. Конечно, тогда рота работала не всем составом одновременно, без поддержки брони, да и ранг у Распутина предполагался пониже, но тем не менее.

— Задача ясна? — Гагарин снова бросил взгляд на экран планшета, куда оперштаб вывел картинку с коптера с тепловизором, висящего сейчас над поместьем.

— Так точно! — отозвался стройный хор голосов.

— Тогда готовьтесь. Работаем сразу по прибытию. Почти приехали уже…

К имению младшего Распутина подходили в рассветных сумерках. Ну, в питерских рассветных сумерках, разумеется, то есть в начале девятого утра.

Начать операцию раньше не выходило ни при каких обстоятельствах. Пока получили высочайшее дозволение, пока собрали личный состав, пока разработали план, провели инструктаж, экипировались и вооружились… Пока дождались «Испанца»… Я уже несколько раз пожалел, что решился завести всю эту неповоротливую машину. Действуй я сам — получилось бы намного быстрее. Вот только в одиночку, и даже вчетвером с друзьями мы бы просто в этом имении и остались. Аэроразведка показала, что поместье битком набито вооруженными и весьма серьезно настроенными людьми. Видимо, когда отпрыск не вышел на связь, Григорий Григорьевич понял, что дело пахнет керосином, и, на всякий случай, подготовился. Правда, лично я на его месте не в имении баррикадировался бы, а экстренно покидал страну. Ну, или хотя бы город. Впрочем, не исключено, что самого Распутина здесь и не окажется, что все это — лишь для того, чтобы протянуть время и дать боссу свалить, как можно дальше. Но на это ни я, ни Гагарин, ни Морозов, ни кто бы то ни было, повлиять уже не могли. Ориентировки разосланы, план «Перехват» объявлен, дороги заблокированы. А нам остается только это. Что ж. Делай, что должно — и будь, что будет.

— Готовность — тридцать секунд, — голос Гагарина-младшего звучал одновременно и в наушнике, и у меня над головой. Капитан лично возглавлял операцию и готовился войти в ворота первым. А я — сразу за ним. Гагарин затянул застежку шлема, поправил ремень автомата, и прижал висящую на плече тангенту рации.

— Нулевая готовность. Работаем.

В тот же момент «Фалькатус», разогнавшись, вынес ворота поместья, и замер в проходе. Выстроившись двумя цепочками мы укрылись за его бронированной тушей, и штурм начался.

Стоило броневику показаться во дворе, как на него обрушился настоящий свинцовый дождь. Стреляли одновременно из нескольких десятков стволов, пули с визгом рикошетили от брони, но машина, не обращая на это внимания, медленно двигалась вперед. Загавкал крупнокалиберный пулемет в башне, разбирая стрелковые ячейки, интенсивность огня со стороны противника сразу упала, но уже через секунду по «Фалькатусу» отработали сразу несколько РПГ.

— Щиты! — распорядился Гагарин, и воздух загудел от мощного выброса энергии. Грохнули близкие разрывы, машина дернулась… Но, как выяснилось, гранаты были лишь отвлекающим маневром.

— Прочь от машины! — гаркнул Гагарин, и группа бросилась врассыпную. А над башней «Фалькатуса» расцвел огненный шар, тут же лопнувший мощной «Свечкой». Такой выброс энергии не могла сдержать ни броня, ни конструкты, наложенные на броневик. Элемент прожег машину насквозь, добрался до боекомплекта, и «Фалькатус» взорвался изнутри, подпрыгнув и ткнувшись тупой мордой в сугроб.

Проклятье!

Я скрипнул зубами. Шансов на то, что экипаж выжил, не было. Не знаю, что чувствовал Гагарин, наверняка прошедший с этими парнями огонь и воду, но лично меня охватила злость. Злость и желание убивать. Какие-то ублюдки, прихвостни террористов, только что лишили Империю трех отличных бойцов, попросту изжарив их заживо. Мне очень захотелось встретиться с Одаренным, который это сделал. И ему эта встреча не понравится.

Качнув в Щит больше энергии, я, под шквальным обстрелом, бросился к штабелю бетонных блоков в стороне. Кувырком ушел от хлестнувшей по земле очереди, присел за блоками. М-да, вот тебе и «обычная полицейская операция».

— Да заткните вы этот чертов пулемет! — в наушнике послышался голос Гагарина. — «Шмелями» по первому этажу! Огонь!