Вторая фаза (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович - Страница 5

Узкие улочки между невысокими домами оказались забиты машинами, между которыми бродили твари. Очевидно, что эта часть города оказалась потеряна достаточно быстро, и если там, в спальном районе, где для меня началось шоу, кто-то ещё что-то делал, как минимум расчищал дороги, расталкивая машины БТРом, то тут никто даже и не пытался ничего сделать.

Атмосфера тут была совершенно другой. В той стороне чувствовалось советское наследие вперемешку с новостройками строительного бума конца десятых — начала двадцатых годов, до того, как лопнул очередной ипотечный пузырь, здесь же все было иначе. Здания тут были старыми, и насчитывали как бы не по две сотни лет. А уж сколько кремлю, и я представить не мог, наверное, лет шестьсот уже, если не больше. Не историк и не археолог, точно не знаю.

Мы шли по дороге от машины к машине, прятались за ними. Большие толпы зомби обходили, с маленькими кучками расправлялись, поднимая опыт и кредиты, которых казалось уже совсем не так много.

В это и оказалась ловушка от разработчиков. Чем больше ты прокачиваешься, тем больше тебе становится доступно в донат-шопе. Но продвинутое снаряжение стоит дорого, и полсотни кредитов, полученных за убитого кусача, уже игры не делают. Поэтому приходится искать другие пути для заработка, для того, чтобы поднять бабла по-крупному.

Сделать это в общем-то можно разными путями. Можно уничтожать орды и выполнять задания системы, вроде того, что мы проделали вчера. А можно начать охотиться на других игроков. Вот, мы постреляли семерых «Резаков» и подняли около ста сорока тысяч кредитов на группу. Да ещё и каждая тушка давала по двести пятьдесят — триста опыта, что тоже немало. Считай, как десяток кусачей убить.

А опасность… Опасно ведь все, и охота на мутантов, и охота на людей. Впрочем, стоит признать, что рядовые кусачи больше особой опасности не представляли, втроём мы могли даже с дюжиной разобраться легко и быстро. Благо Ника постепенно превращалась в бойца, а мы с Чехом были ими всегда.

Мы шли мимо целого квартала практически одинаковых зданий, в которых когда-то располагался университет. Сейчас любой институт — это одно огромное здание вроде маленькой мегабашни, в которой расположены учебные аудитории, лаборатории, кафедры и прочее. Раньше, говорят, они были децентрализованы, рассредоточены, и разные корпусы могли находиться в разных концах города, смотря какие здания выделили власти. Сейчас все было не так. Ну и правильно, ведь чтобы добраться до нужного места, можно было потратить и целый день, особенно если брать город размеров Новой Москвы.

Впрочем, я свой институт так и не закончил, а фальшивым дипломом о высшем образовании в сфере инвестиций, который я приобрел вместе с новой личностью, уже не воспользоваться. Он ведь на другое имя, а я не такой дурак, чтобы пытаться прикрыться той же легендой два раза. Теперь она скроет меня от чужих глаз не лучше, чем рваное одеяло от ледяного ветра.

Услышав странный звук, я остановился, повернулся и посмотрел на Чеха. Он тоже чуть наклонил голову.

Откуда-то спереди и слева, из закоулка, ведущего в университетский квартал разносился плач. Женский, хотя детскому я удивился бы гораздо сильнее.

В принципе встретить плачущего человека — не такая уж и неожиданность. Пусть большинство жителей Российской Федерации и избавились от своих глаз, плакать никто не разучился. Но что-то это было уж очень странно.

Плакать тут, в центре заселенного одними зомби города, очень странно. Особенно на улице. Это нужно вообще инстинкта самосохранения не иметь. Что бы не случилось, сперва надо спрятаться, укрыться в безопасном месте, а уже потом можно давать волю эмоциям.

— Кто-то плачет, — прошептала Ника. — Посмотрим?

— Не думаю, что это хорошая идея, — я покачал головой. — Это может быть ловушка.

— Зомби не плачут, — ответила она. — Они вообще звуков не издают.

В этом она была не совсем права. Крысиные короли, например, вполне себе могли кричать, созывая к себе стаю. Но дело как раз в том, что это могли быть люди. Хотя, конечно, странное решение — пытаться поймать кого-то на женский плач. Сомневаюсь, что среди участников шоу достаточно жалостливых дураков, которые на это поведутся. Они скорее воспримут женщину как добычу.

— Идём, — вдруг сказала Ника. — Там кому-то помощь нужна.

— Стой! — сказал я. — Стой, твою мать!

Но девушка, не слушая нас, двинулась вперёд, а потом свернула в переулок, из которого раздавались всхлипывания.

Здесь было что-то не то, но мне пришлось пойти за девушкой, которая ещё и припустила вперед так, что мы с Чехом еле за ней поспевали.

Край сознания царапнуло то, что вокруг не было зомби. Они должны были собраться, пойти на звук, но нет, на этом отрезке улицы не было никого. Небольшая группа толпилась чуть дальше, за перекрестком, но никакого внимания на нас не обращала.

Я повернул и остановился. На земле лежал труп мужчины в стартовом комбинезоне участника шоу. Разглядеть его как следует у меня не получалось, потому что над ним сидела женщина. Вот она-то как раз и рыдала.

Я мог разглядеть незнакомку только со спины. Она была одета в обычную женскую курточку, и на ее спину падали длинные волосы, красивые и шелковистые, чистые на вид. Фигура тоже была ничего, тонкая талия при выдающихся размерах заднице, туго обтянутой брюками.

Меня вдруг потянуло вперёд. Захотелось подойти к девушке, потрогать ее за плечо, может быть, даже приобнять. Утешить или что-то такое.

Я понимал полную иррациональность происходящего. Откуда здесь чистые шелковистые волосы, если нам при даже очень хорошо оборудованной базе удавалось помыться не чаще раза в неделю. Ника так вообще себе волосы не так давно ещё обкорнала, совсем под мальчика. Как мне сказала, неудобно. Мой короткий ёжик уже отрос, конечно, но волосы были сальными и очень хотелось снова сбрить их.

Ника резко остановилось, а меня какая-то непонятная сила потащила вперёд. Я делал шаг за шагом и понимал, что остановиться попросту не могу, хотя следовало бы. А когда я приблизился к незнакомке на расстояние пары шагов, она вдруг развернулась ко мне всем телом.

И тогда я увидел, что лицо у нее совсем не человеческое, челюсть выдалась вперёд, выросло два ряда острых, словно у акулы, зубов, которые для того и приспособлены, чтобы рвать мясо.

Труп же оказался порядком объеден. Кому-то из наших не повезло, так что будет лежать кучей растащенных костей в этом переулке.

Наваждение сошло, на одежде появились прорехи, она превратилась в рваные тряпки, волосы оказались сальными и спутанными, но было уже поздно. В мою сторону метнулось жало, которое словно выбросилось из середины груди женщины, там, где у нормального человека находится сердце.

Мой же мотор пропустил удар, и я буквально почувствовал, как острый конец жала впивается в мое тело, но тут сработал ускоритель рефлексов. Время остановилось, и с огромным трудом я умудрился шагнуть в сторону, выбросил вперёд руку и схватился за эту пятую, неестественную мутированную конечность.

Девушка нечеловечески заверещала, а моя рука с топором уже летела вперёд. Одним ударом я умудрился отсечь кончик жала, на землю брызнула жёлтая жидкость, которая заменяла тварям кровь. Только сейчас я ощутил острый запах уксуса, а точнее не его, а той дряни, которая консервировала их тела и препятствовала окончательному разложению.

Отсечение жала. Нарушение хватательный функции.

И в этот момент не стенах и вокруг появились тени. Они передвигались на четырех конечностях, но не были похожи на морфов. В первую очередь потому что оказались покрыты длинными шипами, которые отходили от тела в разные стороны.

Что-то мелькнуло на периферии поля зрения, я рванулся в сторону, и один из шипов ударил в асфальт. Теперь я понял, что это просто костяной нарост, какими были покрыты все зомби, только причудливой формы, похожий на метательный снаряд.

Однако твари обладали удивительной силой, раз смогли швырнуть его так далеко и так сильно.