Бывшие. Первая жена (СИ) - Устинова Мария - Страница 9

У него властные руки.

— Ян… — дрожащим голосом, выдыхаю, когда он подхватывает под колено мою ногу и загибает так, как ему нравится.

Мне страшно. Это больше похоже на животное безумие, чем на любовную встречу. Ян не слышит меня. Когда он проникает в меня, голос отшибает. Чувств столько, что они пляшут на коже мурашками. Я ничего не могу даже дышать, обнимаю его за плечи, бережно, помня про травму — от нее навсегда останется след, и безмолвно кричу, пока он жадно трахает меня.

Я хорошо помню первый секс с Яном.

Бывают чувства, которые перечеркивают все, что было раньше. И то, что будет потом — всего лишь бледная их копия.

Это со мной и произошло.

Может быть, мы идеально подходили друг другу, как две половинки одной души и два тела, способные дарить несравненное удовольствие. А может, всему виной эта ситуация. Не только я вошла в сердце Яна гарпуном, зазубренным крючком, но и он в мое тоже.

Мне не с чем сравнить ту ночь. Он взял меня напролом. Я никогда не видела такой одержимости. Его мышцы были напряжены до предела, так, что начали дрожать. Я забыла, что он ранен и оставила следы ногтей на спине… Он оставил мне синяки на бедре и укус на шее.

Самый безумный и чувственный секс в моей жизни.

Я только поняла, что означает «небо в алмазах».

Ян показал мне это и даже больше.

Насытился он мной часам к трем ночи. Мы уже переместились в спальню: после первого раза Ян не дал сходить в душ, а на руках — как тогда, к машине, когда сбил меня — отнес в спальню. Я была горячей, голой и доступной. Чем Ян и воспользовался снова… К трем часам он окончательно меня вымотал. Кончая под ним, я закрыла глаза и почувствовала, что влюбилась, как кошка.

Мой Ян, об которого я была готова щекой тереться, чтобы он обратил на меня внимание. Была готова на все. Благодарность, восхищение, страсть — все слилось в дикую влюбленность, которая снесла рамки приличия…

Отдыхая после последнего захода, потные и влюбленные, мы лежим в постели. В теле ни намека на скованность и холод после «студии», только сладкая нега. Я безумно устала и глаза слипаются. Ян дышит мне в щеку. Тяжелая рука лежит на ребрах.

— Как ты меня нашел? — шепчу я.

Этот вопрос волнует сильнее всего. Не «Ты любишь меня?» или что-то в том духе. А как он смог меня вытащить. Сердце пульсирует от благодарности, а низ живота от кое-чего другого… Отблагодарила на славу.

Ян нависает надо мной.

Я уже влюбилась в этот взгляд. И очень остро ощутила в тот момент, какой будет боль, если он все знает.

Смотрю ему в глаза и мир разлетается на осколки.

— По камерам. Когда прислал к тебе охрану и понял, что тебя похитили.

— Охрану? — не понимаю я. — А что произошло в клубе, Ян?

Этого я действительно не понимаю.

Что произошло?

— Я не знаю, — он вздыхает, облизывая губы. — Не забивай голову, Олененок. Тебя похитили те же люди, что напали на меня в клубе. Их целей я не знаю. Но выясню в чем дело.

Не выяснишь.

— Кого-то… поймали?

Я перестаю дышать. Сердце замирает, и я перепуганная: от подвальных воспоминаний и страха, что Ян меня обличит.

— Двоих, кто тебя похитил. Пока я тебя трахал, им ломали кости, — он садится на кровати, прикрывшись простыней и смотрит на часы. — Мне нужно позвонить, Олененок.

О, боже…

Валюсь в постель, как только он выходит, обернув бедра простыней. Без одежды он так красив: мускулистая спина с неглубокими ямочками на пояснице и хорошо проработанные мышцы. Пока его нет, умираю от страха.

Его пытались убить в клубе.

Убить.

Удавку набросили!

Если он узнает правду от тех уродов, то кости будут ломать уже мне. Я слышу, как Ян говорит по телефону за неплотно закрытой дверью. Луна бросила свет и тени на пол, они колышется и кажется, что из-под двери лезет тьма… Тьма, который был полон этот сраный дом, который стал мне тюрьмой и почти могилой.

— Им заплатили, чтобы они похитили тебя и надругались под запись.

Привстаю, со страхом глядя на Яна. В темноте не видно лица и кажется, стук моего живого, насмерть перепуганного сердца разносится по всему дому.

Ян приближается, а я жду чего угодно вплоть до пощечины.

— Я был их целью. То, что случилось с тобой… месть за неудавшееся покушение и попытку отрезать мне палец. Прости, Олененок.

Ян садится на кровать и целует в шею. Я выдыхаю…

Он ничего не знает.

Думает, я ни при чем. По щеке сползает слеза облегчения. Ян снимает ее подушечками пальцев.

— Не плачь, милая. Я его вычислю. Что ты хочешь сделать с теми, кто тебя похитил?

— Не знаю… — трясу я головой.

Меньше всего я думаю о мести, хотя ненавижу тех подонков.

— Просто намекни.

— Я хочу, чтобы их не было… — заметив темный блеск в глазах, добавляю. — Я не это имела в виду…

— Но я тебя понял.

Больше я о них никогда не слышала. И не спрашивала Яна, что случилось с теми людьми. Я боялась говорить об этих событиях после той ночи.

— Ты меня с ума свела… — шепот в спальне, полной темноты и лунного света, сводит с ума и меня.

Я от него дрожу, как девочка. Словно впервые в постели с мужчиной. Такие чувства будит Ян Горский.

Он трахает меня, я вся в поту и в холодных мурашках. Эйфория смешивается во мне со страхом.

— Ты переезжаешь ко мне, — шепчет он, распластавшись по мне после оргазма.

Он жмурится, когда кончает. Немного со злостью, обнажая зубы. Это очень ему идет. Одно из самых сладких воспоминаний о Яне, которое я пытаюсь выгнать из памяти…

Я не спорю.

Как будто я сумею уйти сама из дома, полного охраны, где за порогом бегают натасканные овчарки… Тогда я еще мечтала об этой клетке. Казалось, с Яном будет хорошо где угодно. Даже в доме, из которого не выйти.

После нашей первой ночи он меня не отпустил.

Даже вещи не дал забрать.

Не знаю, почему его так перемкнуло. Герман рассказал детали, как я рыдала голая перед камерой. Показания уродов так подействовали. Но он берег меня, как сокровище. К сожалению, даже самый красивый бриллиант в сейфе видит всего лишь четыре стальные стенки. И достают его лишь изредка, чтобы полюбоваться.

В старую квартиру я не вернулась.

Даже вещи не забрала: их привез Герман, большинство отправилось в помойку.

Через несколько дней пришло сообщение от Альбины Борисовны. Даже позвонить не потрудилась.

«Ты сильно подвела меня, дорогая. У меня огромные проблемы, я вынуждена уехать. Ты отчислена, я приложила усилия к тому, чтобы образование ты не продолжила ни в одном уважающем себя учебном заведении. О пути на сцену можешь забыть».

«Да пошла ты, старая карга», — дрожащим пальцем пишу ответ, но он улетает в пустоту.

Номер отключен.

Вскоре я узнаю, что отчислена за… прогулы. Я ни одной пары не пропустила! Но молчу, сжав зубы. Даже к Яну не обратишься за помощью… Иначе слишком много придется объяснять.

— Ненавижу, — бормочу я, еле сдерживая слезы.

Я у окна в гостиной. Оно выходит в розовый сад, мокрый от дождя. Запах волшебный — как из сказки.

Но попала я, черт возьми, не в сказку, а в филиал ада!

Ян должен прийти после шести.

Я жду его как верная собака. И скажу правду: я бы ждала его всю жизнь, глядя на мокрые розы, если бы не это черное пятно в прошлом. Самые страшные недомолвки всегда разрушают отношения. Я не знаю исключений.

— Моя сладкая, — Ян целует меня, как зверь. — Олененок…

Уже прошло два месяца с нашей встречи. Я почти успокоилась. Поверила в безопасность. Ян ничего не узнал. Не говорил со мной о том, что случилось. Он был одержим мной, моим телом и хотел заодно и душу.

— Выходи за меня… — шепчет он, целуя шею.

И снова меня обливает волнами эйфории и страха.

— Так быстро? — шепчу я, ловя в ладони слегка шершавые от щетины щеки. — Ты уверен?

Из внутреннего кармана Ян достает коробку для кольца. Черный бархат. Внутри кольцо с бриллиантом. Не маленьким. От него застывает дыхание в груди.