Ложная девятка (СИ) - Риддер Аристарх - Страница 2

14 июня 1983 года. г. Мценск, Орловская Область. СССР

— Слав, ну что, идёшь?

Удобно, когда у тебя квартира на первом этаже, да еще и окна комнаты выходят во двор.

Колька, задушевный друг нового меня, даже не звонит в дверь квартиры моих родителей, а просто подходит к открытому окну и зовёт меня на улицу.

— Да иду, иду. Дай мне минут двадцать, я родителям обещал дома прибраться. Мне осталось пропылесосить и всё.

— Слав, десять минут. Или что, ты забыл, какие у нас сегодня планы?

— Не забыл. Ладно, десять так десять.

Вот уже две недели я здесь, в забытом Богом городке в центральной России. Когда тот чокнутый тиффози разрядил в меня свой пистолет, помимо боли — самой сильной, что я когда-либо испытывал — ко мне пришла еще и темнота. Она внезапно сменилась ярким солнцем, и я обнаружил себя лежащим на берегу какой-то реки.

Потом, правда, я снова потерял сознание и окончательно пришёл в себя уже в больнице.

В самой обыкновенной советской районной больнице начала восьмидесятых годов, если быть точным — в детском отделении.

А всё потому, что я теперь подросток. Ярослав Георгиевич Сергеев, 1967 года рождения. Который утром 30 мая чуть было не утонул, а когда его вытащили из воды, вместо настоящего Ярослава был уже я.

Потом, когда меня привезли в больницу, пришлось немного посимулировать амнезию, иначе совсем никак нельзя было объяснить, почему я не знаю никого и ничего вокруг. Благо, что местные эскулапы сочли это, хоть и странным, но вполне допустимым.

И, как потом оказалось, без этого было никуда. Ведь прежний я ничего не знал ни о Советском Союзе — историей, если она не касалась футбола, я интересовался слабо.

Хорошо хоть за время пока я находился в больнице моя память судесным образом совместилась с памятью Ярослава и семья ни о чём не догадалась.

А она у меня есть. В наличии мама, папа и старшая сестра. Хорошая такая советская семья, практически образцовая.

Папа, Георгий Александрович, теперь уже большой человек на одном из местных заводов. Он — начальник сбыта.

Мама, Елена Тимофеевна, учительница литературы в школе № 4. В этой же школе теперь предстоит учиться мне в выпускном классе. Именно благодаря маме у меня такое редкое по нынешнему времени имя. Как я уже успел выяснить, мамина любимая книга — это «Слово о полку Игореве», и моё имя как-то там с этим полком связано.

Ну и сестра Ольга. С ней, в отличие от родителей, я пока еще заново не познакомился. Она студентка первого курса Первого медицинского Института в Москве, и сейчас у неё сессия. Это хорошо, мне пока и родителей за глаза хватает.

Конечно, у меня есть еще куча других родственников: дяди, тёти, бабушка с дедушкой и всякие там двоюродные и троюродные братья и сестры. Они тоже есть, но где-то там — раскиданы по всей нашей необъятной стране. Сергеевы живут от Ленинграда до Новосибирска с Алма-Атой.

Жилищные условия у меня, кстати, по нынешним меркам просто шикарные. Отец от завода получил большую трехкомнатную квартиру в центре города и, после того, как сестра отбыла на учёбу, в моём распоряжении оказалась двадцатиметровая комната с трехметровыми потолками. Спальня у родителей поменьше, а вот гостиная или, как тут еще говорят, зал снова двадцать метров. Итого 54 метра жилой площади или 74 общей.

Помимо этого, у родителей имеется еще и дача — симпатичный домик в кооперативе недалеко от города, куда мы регулярно катаемся на отцовской машине. В начале года до родителей наконец-то дошла очередь на пвтомобиль, и под окнами у нас теперь новенький ИЖ-2125, мне он даже нравится. Есть в этом ретро что-то привлекательное.

Хотя какое это ретро? Машине и года нет, и она вовсю выпускается. Не сказать, что последний писк, но всё равно вполне актуальный для этого времени автомобиль. Родители могли получить его куда раньше. Просто отец — мне пока что странно называть всё еще малознакомого человека так, но надо привыкать — как тут все говорят, хороший мужик. Он трижды уступал свою очередь тем, кому машину нужна больше, чем нам. Но в итоге всё-таки купил и он.

В общем, жизнь у нового меня хорошая. Грех жаловаться.

А уж если сравнивать с большинством жителей нашего замечательного Союза, так и вовсе шикарная. Живи и радуйся.

Правда есть один большой вопрос: чем мне заниматься в этой моей новой жизни? Скоро беззаботное детство кончится, и встанет вопрос: что дальше?

Насколько я понял, родители — в основном, мама, конечно — хотят, чтобы я пошёл по её стопам и стал учителем. «Врач в семье уже есть, так что пусть Слава продолжит семейную традицию и пойдёт работать в школу». Примерно так она рассуждает.

Почему я не могу продолжить другую семейную традицию и вслед за отцом и дедом пойти в институт стали и сплавов, спрашивать бесполезно. Мама у меня тут упорная.

Что ж, тем хуже для неё. Потому что у меня-то свои планы. Ни в какой пед я не пойду.

Я футболист! Во всяком случае был им. И буду!

То, что это возможно, показала моторика моего нового тела. Слава, то бишь я, хорошо сложен для футбола, а то, что мышцы нового меня вспоминали старое, я понял когда попробовал немного поработать с мячом, благо он у меня был.

Я, конечно, не так ловко с ним сейчас обращаюсь, но мышечная память перенеслась в новое тело вместе с сознанием. Так что всё, что я знал и умел, в будущем рано или поздно вернется. Надо только над этим работать.

Жалко только, что Слава не играет в футбол нигде, кроме как во дворе, назовём это так.

Кожаный мяч обошёл его стороной.

С одной стороны, жаль. Этот турнир стал путевкой в жизнь для очень многих известных футболистов, как советских, так и российских.

А с другой стороны, и Бог с ним. Новому мне в этом году уже шестнадцать, и, наверное, будет проще заиграть в одной из городских любительских команд. Благо, что их несколько: каждый завод выставляет свою на первенство города, а местное Торпедо, за которое выступают работники местных предприятий, играет и в первенстве области.

Можно, например, попасть к ним в состав, произвести нужное впечатление в матчах чемпионата области, а оттуда уже получить приглашение в команду второй лиги, базирующуюся в Орле.

А это будет уже отличным стартом новой карьеры. Например, Анатолий Бышовец, тот самый, который «Но недаром клуб „Фиорентины“ Предлагал мильон за Бышевца» в начале карьеры как раз играл за Орловский Локомотив.

Правда, сейчас есть одна проблема. Это раньше орловский клуб назывался Локомотив. Сейчас это Спартак. А я ну очень не люблю Спартак.

Конечно, речь идёт о Спартаке московском, но всё равно начинать карьеру, играя за ромбик? Пусть даже и такой себе, со звездочкой.

Хотя сейчас выбирать не приходится. Именно этот путь самый быстрый.

Так что прочь сомнения, и вперед в большой футбол по-советски!

И как бы это ни пафосно звучало, первый шаг на этом длинном пути и зовёт меня сделать мой новый лучший друг Колька.

Через полчаса мы, десятиклассники из четвертой школы, играем против ровесников из первой школы. И если я правильно понял, что за нас, что за наших соперников будет бегать парочка варягов, футболистов того самого Торпедо, которые приходятся старшими братьями школьников.

Это хорошо, покажу будущим партнерам товар лицом.

Поле, на котором мы должны были играть с первой школой, находилось рядом с той же речкой, где я чуть было не утонул в конце мая, только на другом берегу.

Рядом с ним был очень симпатичный сквер с вечным огнём и бюстами в честь героев прошлой войны.

В этом сквере мои одноклассники вместе с ребятами из двух паралельных классов и собрались, мы с Колькой пришли последними.

— Колян, а ты зачем ботаника притащил? — раздался голос одного из парней.

Как я уже узнал — это Боря Борисов, с фантазией у его родителей явно напряги. Борисов был неформальным лидером и заводилой всей параллели. Само собой, что натура у него была самая что ни на есть хулиганистая, и Ярика, то бишь меня он никогда не любил. Что в принципе не удивительно. Какие еще могут быть отношения у чуть ли не главного хулигана школы и главного ботана в его классе?