Огнем, мечом, крестом (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 22

Шведы и новгородцы постоянно то воевали между собой, то мирились, но редко объединялись против общего врага — для них пути через Балтику были жизненной необходимостью, а потому шло «вечное соперничество»…

Глава 16

— Теперь я самый настоящий князь, со всеми правами и обязанностями, и отнюдь не марионетка в руках новгородского боярства. К «господе» старейшины Уганди относятся с нескрываемым подозрением, а потому моя кандидатура прошла на безальтернативной основе.

Лембит устало повел плечами, с него только сняли кольчугу и латы, которые он проносил целый день, потрафил ликующим горожанам лицезрением трофейных доспехов, доставшимся от поверженного фогта. А вот шлем не надевал, предпочел русский островерхий, с кольчужной бармицей, с «козырьком» и «стрелкой», чем оказался доволен — таскать железный «горшок» на голове было утомительным занятием. А потому шлем и рыцарский меч он отложил для будущей выставки трофеев, если она конечно, пополнится. По крайней мере, теперь на это Шипов надеялся всей душой — став первым без всяких кавычек князем Уганди, он теперь реально представлял и собственные силы, и то, с чем ему предстоит столкнуться.

— Хитрецы эти старейшины, обычный крестьянский прагматизм сказывается, — пробормотал Шипов, пройдясь по светелке. Еще бы — в Юрьеве крестоносцы даже не гарнизон имели, небольшой отряд, причем численность «оккупационных» войск ордена тут была серьезно ограничена именно по настоянию Пскова и Новгорода. А потому местное население просто вырезало «меченосцев», которые даже за оружие не успели схватиться, когда началось всеобщее восстание, и местные жители их принялись повсеместно истреблять. Немного позже, когда схлынула горячка первых дней,пришло осознание, что теперь ничего доброго горожан Юрьева, которых насчитывалось пара тысяч вместе с посадом, теперь не ждет — крестоносцы отомстят, и люто. И так действительно произойдет через полтора года, если он не «изменит» течение истории, что как река может пробивать себе новое русло. Теперь уже есть разница между тем что «было», и тем, что «может быть» — в июле в Юрьеве князь Ярослав Всеволодович должен был «посадить» князя Вячко, изгоя из Кукейноса, дав ему отряд их двухсот дружинников. Теперь все произошло на полгода раньше — сами старейшины Унгавии и горожане Юрьева «призвали» князя Лайне-Лембиту на княжение, причем не «пригласили» по договору, как делалось в Новгороде и Пскове, а с дальнейшим княжением потомства, с передачей власти старшему сыну. Вот тут сразу же стала ребром проблема — ни жены, ни детей у него не имелось. К тому же заключил со старейшинами «ряд», по которому регламентировались права и обязанности. И как понял Шипов, все давно было подготовлено, ждали только кандидата из Новгорода, но с тем не определились. Да и трудно было найти даже из изгоев потенциального самоубийцу — любой князь, обладающий здравым смыслом, отказался бы от такого «стола», обладание которым не затянулось.

Дело в том, что укрепления Юрьева, сожженные двенадцать лет тому назад латгальцами, только восстановлены, тогда уцелел лишь «детинец» на Холме, а так в его время именовали Доомберг. Но тут совершенно иной город, славянского типа, и частью православный, от которого в будущем ничего не останется. Ровным счетом ничего, кроме останков, поднятых археологами в двадцатом веке на месте пожарищ. Этот град, а по виду сейчас самый большой в эстонских землях, будет начисто сожжен и уничтожен, а на его месте завоеватели-крестоносцы заново отстроят новый город, который назовут Дерптом, и тут будет центр епископства.

Потому-то старейшины Уганди и «подсуетились» с его «призванием», не получив твердых гарантий ни от Пскова, ни от Новгорода, а единственный князь, оказавшийся в пределах досягаемости, оказался именно он, к тому же «удачливый», одержавший победу над достаточно сильным отрядом крестоносцев, что решили совершить набег отмщения. Вот с этого момента история и начала изменяться — теперь Шипов это понял. И что скрывать — жила в нем авантюристическая жилка, и он рискнул. И вот он здесь, на Холме, в княжеском детинце, мощной укрепленной цитадели в самом городе, внутри крепостного обвода из бревенчатых срубов, наполненных землей и камнями. И дружина под рукой имеется изрядная, как ни странно.

— Хм, интересно, какую интригу князь Владимир Мстиславич плетет, что в обход Новгорода решил меня поддержать, но при этом тайну соблюсти. С чего такое покровительство? А ведь явно свои цели преследует, и неясно какие. Тут крепко думать надо, чтобы промашку не допустить.

Шипов подошел к окну, действительно к настоящему оконцу, пусть и маленькому, где вставлены были тусклые пластинки слюды в свинцовых переплетах. Понятно, что со временем придется их убирать — свинец опасен для здоровья, и до появления пороха малополезный, как металл. А вот стекло варить придется, без него никак, и пойти путем экспериментов. Тут он в очередной раз сделал «зарубку» в памяти, мысленно содрогнувшись от той лавины дел, которые предстоят на осень, как раз появится время, если, конечно, жив останется. А сейчас все должно быть направлено только на одно — одержать победу над «воинами Христа», что сейчас лихорадочно готовятся к карательной экспедиции, и пока не знают, что в середине лета им навстречу могут выйти серьезные по численности русские дружины.

— Чтобы со мной соседи считались, нужно войско, нет, регулярная армия, пусть небольшая, а без всеобщей воинской повинности ее не создашь — населения очень мало. Хорошо готовить бойцов нужно, зачем напрасные потери нести, когда людей не хватает, да что там — мало их, многие погибли. Оружие нужно настоящее, не дрекольем же сражаться!

Лембит прошелся по светлице, подошел к печной стенке, прижался к теплым камням — так думалось легче. Уровень комфорта в детинце несравнимо выше, чем в городище — это как отель «пять звезд» сравнивать с комнатой в бараке, где все «удобства» на улице в дощатой будке.

По всем раскладом выходило, что сам в одиночку он не удержится, даже если за весну и начало лета все приготовления будут выполнены в полном объеме. Сейчас в Юрьеве приготовлениями к войне занимались все оружейники, тут мастеров хватало — половина горожан русичи, из Пскова и Новгорода, много торговцев. Даже большая православная церковь имеется, каменная, в честь святого Георгия построенная. И еще две церквушки поменьше, бревенчатые, но прихожан много, даже эсты православие приняли, в основном те, кто в русских городах торгует. Так что связи прочные, потому Юрьев столь долго смог продержаться, до последнего момента на помощь надеясь. Но поражение на Калке многое предопределило, о том он явственно в свое послании князю псковскому отписал, брат которого Мстислав «Удатный» в той битве позора чашу большую испил, дружину бросил погибать, а сам бежал. Да еще по его приказу лодки порубили, тем самым часть русских ратников на погибель обрекли. Написал пусть иносказательно, но Владимир Мстиславович явно воспринял его слова очень серьезно. И перед отъездом в Юрьев неожиданно дружину прислал из полусотни ратников, во главе которых стоял старый знакомый, воевода Всеслав Твердятович, боевой товарищ. Да и в самом Юрьеве чувствовалось его влияние и поддержка, без которой вряд ли бы процесс вступления в «княжение» прошел бы столь легко и быстро. Горожане почтительно взирали на его свиту, в которой выделялись именно псковские дружинники, за ними, тут ни у кого не было ни малейшего сомнения, стоял князь Владимир Мстиславович. Да и через несколько дней с ним придется встретиться в Изборске, где разговор пойдет серьезный, раз все так обставлено. Вот там все и выяснится окончательно — встреча тайная, иначе бы в сам Псков пришлось ехать, а там местные бояре верховодят.

— Будет или нет поддержка, неважно, но с крестоносцами придется надеяться только на свои силы. Ладно, будущее покажет…

Сейчас в Юрьеве мастера по образцу переделывали захваченные у врага арбалеты, да еще их собирали по всему городу, прибегая к конфискациям. Всего имелось три десятка этих полезных в бою метательных устройств, недаром их рыцари считали «нечестивыми» — броню пробивали легко, пусть с близкого расстояния. Мастера тоже умели их выделывать, но медленно, пришлось уговаривать их пойти на кооперацию, задействовав все возможности и прибегая к уговорам с обещанием различных льгот — денег в казне было мало, иначе бы «политесы» не разводил. Так что к началу лета темп производства должен был составить штуку в день, не меньше, но возможно и больше, по мере вовлечения дополнительных работников. А в сочетании с боевыми повозками арбалетные тетивы отыграют «похоронный марш» для «меченосцев». К тому же будут наработаны и другие варианты, при которых местные ополченцы перестанут быть добычей, а превратятся в нешуточную угрозу, которая запросто самих «охотников» может в жертву превратить. Даже с простым оружием ополченцы опасны, нужно только научить их строй держать, а его значимость мужики быстро поймут, кому охота просто так умирать. Так что есть возможности, есть, просто исторический опыт нужно учитывать, если он прекрасные результаты дал…