Баба Люба. Вернуть СССР 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 23

Анжелика захлопала от радости в ладоши, а Маша как-то уж слишком рассеянно и отстранённо кивнула.

Она явно особого восторга больше не испытывала.

Поэтому я подкинула дровишек:

— Так что всем лучше будет, да и дешевле, если Анжелика сразу здесь останется. А одежду и остальные документы ей Ричард привезёт.

— Ричард? — захлопала густо накрашенными ресницами Маша.

— Ну да, Ричард, — кивнула я, — это брат её…

— Я знаю, — икнула Маша и торопливо отпила кока-колы из стакана.

И куда в неё столько лезет?

— Но лучше, если вы одежду Анжелике здесь всю купите, — продолжила рисовать картины прекрасного будущего я, — потому что Ричарду придётся свою же одежду ещё везти, Изабеллу и её вещи тоже…

— Какую Изабеллу? — Маша поперхнулась кока-колой и залила свою куртку.

— Ну, дочь твою, Изабеллу, — неумолимо продолжала нагнетать я, — А у неё одни костыли сколько места займут. Ему же тяжело всё это увезти будет. Поэтому он, скорей всего, возьмёт только самое необходимое! По-минимуму.

Маша побледнела и хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на лёд.

Мне на секунду стало её аж жалко: жила себе так хорошо, не тужила, как говорится, а тут бац — трое детей на голову, среди которых одна — вообще инвалид. Тут хочешь не хочешь, а воздуха не хватит от потрясения.

— Я это… — она заюлила взглядом, — проконсультируюсь с юристами. Ваш юрист наших законов не знает. Так что я сама всё устрою!

Она схватила десерт и принялась торопливо его жрать, выковыривая оттуда клубнику.

Видимо, стресс заедает, — решила я.

И продолжила ковать железо пока горячо:

— Ты, когда будешь место для Изабеллы готовить, то выдели комнату ей на первом этаже. Она на второй не заберётся. И ей нужна специальная кровать с очень жёстким лежаком. Или матрас ортопедический…

Маша кивала с таким видом, словно ей хотелось послать меня на три весёлых буквы, но присутствие дочери её сдерживало.

И тут в кафе завыли сирены.

— Извините, у нас эвакуация! Через двадцать минут все должны покинуть помещение! — торопливо сказала официантка, — извините за неудобство, но в городе прорвало водоканал и канализацию. Власти сообщили об угрозе наводнения. С вас двадцать два доллара и семьдесят пять центов.

— У меня же машина со стороны Дамбы припаркована! — воскликнула Маша и принялась торопливо складывать недоеденные сэндвичи в свою сумку. — Всё, девочки, давайте, до встречи! Я доберусь и позвоню! Целую!

Она торопливо клюнула Анжелику в щеку и выскочила из кафе.

За еду она не заплатила.

— Что делать? — тихо спросила Анжелика.

Вид у неё был пришибленный. Такое впечатление, что она вот-вот расплачется.

Тем временем в кафе началась паника.

Посетители начали выскакивать из помещения, поднялась суета, шум.

Я схватила Анжелику за руку, и, пока здесь неразбериха, вытащила её на улицу.

Надеюсь, наше бегство никто не увидел.

Да, это было некрасиво. Но платить за нахалку из сэкономленных на своём питании денег я не собиралась.

А на улице царил хаос. Словно в фильме про зомби-апокалипсис, люди носились туда-сюда, машины сбились в кучу и вразнобой гудели. Водители что-то кричали, переругивались. Образовалась огромная километровая пробка.

— Нам туда! — сориентировалась я и потянула за собой Анжелику.

Это кафе было не так далеко от автобусной остановки. Маша сказала, что ей пришлось ехать по дамбе. Значит, волна фекалий идёт с противоположной стороны. Поэтому нужно бежать сюда.

Мы выскочили к остановке, лавируя между вставшими намертво автомобилями. Автобуса даже в помине не было. Да и как бы он смог сюда добраться в такой толчее.

Кстати, невзирая на отсутствие автобуса, остановка была забита людьми.

Интересно, на что они надеются?

— Давай сейчас пешком, — задыхаясь, просипела я, — пробежим ещё одну или две остановки. А там, дальше, автобусы ещё должны ходить. Авось выедем из города…

И мы побежали. Изо всех сил.

Я бежала и материлась про себя.

Во-первых, на Машу. Вот хитрожопая мамашка какая! Анжелику она, значит, решила забрать. Естественно деваха здоровая, уже работать может. А жить будет у них и зарплату отдавать мамашке. А вот остальных мелких детей ей не надо. Особенно дочь-инвалида.

Кстати, она даже не спросила ничего за Изабеллу. Неужели настолько ей плевать?

Даже о Ричарде она хотя бы из вежливости полюбопытствовала, а Изабелла её совсем, получается, не интересует.

Ну и вот как так бывает?

Мы резко свернули в сторону, чуть не проворонив нужный поворот и побежали дальше.

— Я больше не могу! — чуть не плача, крикнула Анжелика, — я устала! Давай хоть минутку передохнём!

— Я старая и то бегу! — хватая ртом воздух, выдохнула я, — если не хочешь утонуть в дерьме — беги! В автобусе потом отдохнёшь.

Анжелика шумно шмыгнула носом и побежала.

Мы свернули ещё раз. Очередная забитая людьми остановка. И даже следа автобуса нету.

— Бежим дальше! — велела я.

И мы опять бежали.

Я не знаю, сколько продолжался наш забег. Думаю, мы побили все марафонские рекорды.

Наконец, мы выскочили у какой-то остановки, где был социальный транспорт и люди с белыми и красными повязками на рукавах.

— Анжелика, объясни им, что нам нужно выехать из города! — хрипло велела я, пытаясь рукавом вытереть заливающий глаза едкий пот. — А то я сто лет переводить буду. Ты адрес пансионата знаешь?

— Знаю, — кивнула та, бросилась к ближайшему коренастому негру с повязкой и затараторила на английском.

А я обессиленно прислонилась к ближайшему дереву. Руки и ноги дрожали, сердце ходило ходуном, перед глазами плыли круги.

— Мадам, вам плохо? — по-английски спросила девушка в белой накидке с эмблемой красного креста, требовательно заглядывая мне в глаза.

— Угу, — прохрипела я, — дайте воды!

— What? — не поняла та.

— Water! Drink!

— Оne minute, madam, — улыбнулась девушка, сбегала к фургону и принесла мне бутылку воды.

О! Какое же это блаженство — испить глоток воды после километрового забега.

Я так не бегала никогда, ни в той, ни в этой жизни, мамой клянусь.

Теперь Америку я ещё больше не забуду.

И, кстати, вопросов у меня к Комиссарову и Кущу значительно прибавилось. Ну ведь какие гады! Могли же меня предупредить, что город говном зальется. Я бы хоть не попёрлась в это кафе. Сидели бы дома, в целости и сохранности.

Буквально через десять минут небольшой микроавтобус был укомплектован такими же спасшимися бедолагами, как и мы с Анжеликой, и мы выехали по направлению в пригород.

— Они сказали, что нас вывезут в соседний район. А уже оттуда мы сможем добраться в наш пансионат, — деловито объяснила Анжелика, которая экспроприировала мою бутылку с водой и сейчас допивала остатки.

— А они не сказали, на чём мы доедем? — забеспокоилась я, — если на такси, то у нас денег столько нету.

— Я уверена, что там будут автобусы, — беспечно отмахнулась Анжелика и задумчиво спросила, — мама Люба, как ты думаешь, это дерьмо, она до нашего пансионата не дойдёт же?

— Думаю, что во всём Нью-Йорке столько дерьма не найдётся, чтобы залить всю Америку, — дипломатично ответила я и посмотрела в окно.

Некоторое время мы ехали молча.

Анжелика демонстративно сопела, явно хотела обсудить всё со мной, но я не обращала внимания.

Пусть отрефлексирует эту ситуацию.

А сама смотрела в окно и думала. Да, мы сделали это! Мы залили дерьмом почти весь Нью-Йорк. Чувствовала ли я раскаяние? Не знаю. Если смотреть на нанесённый вред архитектуре, то, возможно и да. Но если брать в целом и сравнить с тем, что через пару десятков лет Америка зальёт, причём не дерьмом, а кровью, Косово, Донбасс, Курск — то нет. Наоборот, я ощущала удовлетворение и радостное злорадство.

Но Комиссарова и Куща я убью, как вернусь!

Когда мы, наконец, с двумя пересадками и одним большим скандалом добрались-таки до пансионата, я отправила Анжелику отдыхать, а сама буквально ворвалась в комнату Куща.