Из бурных волн (ЛП) - Лейн Вал И. - Страница 42

МакКензи подняла взгляд от блокнота, лежащего у нее на коленях.

— Конечно, — ухмыльнулась она. — А я позвоню Ною, чтобы узнать, может ли он помочь.

— Ною? Из антикварного магазина? — Я не ожидала снова услышать его имя.

— Да, он разбирается в машинах. Уверена, что спустившее колесо для него не проблема.

Я покачала головой.

— Как… ты с ним разговаривала?

— Ни разу с того вечера, когда он подвез нас домой. Но я убедила его дать мне свой номер телефона. И посмотри, как хорошо это нам теперь помогает.

Втайне я была рада, что меня что-то отвлекло, но не ожидала снова увидеть нашего сварливого знакомого, по крайней мере, до тех пор, пока мне не придется вернуться и пополнить запасы картин в магазине. Минуты тянулись, пока я снова не увижу Майло, а я понятия не имела, что ему сказать. Я с треском проваливала попытки раскрыть секреты ожерелья. Может быть, если бы я только могла поговорить с Беллами. Может быть, он что-то знал о силе ожерелья.

Я почти ничего не слышала из того, что говорила МакКензи, пока она везла меня по окрестностям, потому что не могла унять поток мыслей, бурлящих в голове. Мне было нелегко запомнить дорогу, поэтому потребовалось несколько попыток, чтобы добраться туда, но, в конце концов, мы нашли дорогу. Когда мы приехали, Ной уже ждал нас, небрежно сидя в своем старом «Бронко».

— Вы, ребята, должно быть, действительно были под кайфом, раз не помнишь, куда ехали вчера вечером, — поддразнила МакКензи, когда мы подъехали к моему старому «Чероки». Я покачала головой.

— В последний раз повторяю, все было не так. — Я придержала язык и вместо этого снова проверила телефон, кажется, в сотый раз. От мамы по-прежнему ничего.

Мы выпрыгнули из машины с откидным верхом, а Ной направился к моему джипу, чтобы осмотреть повреждения. Пока мы стояли в ожидании, я не удержалась и бросила взгляд на дом, откуда Майло забрал мотоцикл. Мой взгляд остановился на пустом месте, где когда-то стоял байк, и я подумала, заметил ли владелец его пропажу. Мне было неловко, но я также хотела, чтобы они каким-то образом узнали, что их непреднамеренное пожертвование позволило мне убежать от сумасшедшего капитана пиратов и его команды.

После того, как Ной так любезно залатал мне шину, время близилось к закату. Я поблагодарила его и даже предложила заплатить, но он отказался. Парень был гораздо дружелюбнее, чем казался в ночь погони.

С приближением темноты я гадала, что именно Майло имел в виду, сказав «Увидимся завтра», поэтому, естественно, я внимательно следила за любыми необычными появлениями. С наступлением ночи и приливом он должен вернуться в ближайшее время. И я надеялась, что он не ожидал, что я догадаюсь обо всем с тех пор, как видела его в последний раз. Вернувшись в комнату, я поиграла кулоном на цепочке, ощупывая маленькие выступы на чешуйке большим пальцем. Майло должен был понять, что мне нужно больше времени. Мне очень не хотелось разочаровывать его, но что-то эгоистичное во мне радовалось, что это означало бы, что он еще немного побудет со мной, даже если он просто использовал меня для своего искупления в загробной жизни, или что бы он там ни делал, как ему казалось.

Я села за холст, который был поставлен и повернут горизонтально, чтобы вода не стекала, пока я рисовала. Мне действительно нужно было объявить картину «Полярная звезда» законченной, так как до гала-шоу оставалось меньше суток, но часть меня жаждала добавить еще одну маленькую деталь. Убедив себя, что со временем все высохнет, я прикоснулась кисточкой-детейлером к черной краске и аккуратно сформировала последний штрих. Я добавила маленький силуэт девушки на пирсе. И начала добавлять вторую фигурку, но мой разум остановил движение руки, ругая себя за то, что поддержала эту идею.

Я не могла заполучить его, как бы сильно мое сердце ни хотело найти способ. Он всегда был, в буквальном смысле, призраком моих желаний, достаточно близким, чтобы дотронуться, но недостаточно, чтобы понять. И вскоре даже его призрак исчезнет навсегда. Другого выхода не было.

Итак, я отложила кисть и ушла, оставив картину сохнуть в последний раз перед тем, как утром отнести ее на выставку.

Как раз в этот момент долгожданный звук рингтона вырвал меня из одиночества. Звонила мама. Наконец-то.

Я ответила еще до того, как полностью прозвучала третья нота.

— Мам, — выдохнула я. — Слава Богу. Я пыталась поговорить с тобой весь день. Почему ты никогда не отвечаешь?

— Потому что я не могу. Неужели ты не видишь? Все так плохо, Трина.

Она была в бешенстве.

— Что? Мама. — Я пыталась успокоить ее, но ее слова выбили меня из колеи. — Мама, что случилось?

— С твоей бабушкой случилось то же самое… Я надеялась, что смогу быть сильнее. Я думала…

Я могла представить ее лицо, красное от слез, и глаза, покрасневшие от выпитого. Она, вероятно, не спала несколько дней. Это делало нас похожими друг на друга.

Как раз в этот момент, когда я слушала ее тихие всхлипывания, мимо моего окна промелькнула странная тень. Я быстро задернула шторы, прижимая телефон к уху плечом. Я услышала странный стук в окно, когда повернулась к нему спиной.

— Подожди секунду, мам, — прошептала я, подбегая к окну. Осторожно, дрожащими руками, я медленно отодвинула занавеску, чтобы одним глазом выглянуть наружу. Там, на кирпичной арке балкона, каким-то черным углем была нарисована восьмиконечная звезда. Я огляделась в поисках Майло, но никого не увидела. Я испугалась, что это может быть ловушка. Но Майло сказал, что мы увидимся сегодня.

Я начала расхаживать по комнате, держа телефон перед лицом и пытаясь решить, что делать или что говорить дальше.

— Все будет хорошо, мам. — Внезапно я снова почувствовала себя десятилетней девочкой, которая успокаивает мамины кошмары, забираясь к ней в постель и позволяя ей обнять меня. Хотя бы раз я пожалела, что мы не можем поговорить друг с другом, как подобает нормальным родителям и детям. Вместо того, чтобы успокоить ее истерику, я пожалела, что не могу рассказать ей о своем семестре. Но даже это было совсем не нормально.

Пока она тихо плакала, я на цыпочках прокралась на кухню. Сквозь щель в почти закрытой двери МакКензи я могла видеть, что она лежит на кровати, в больших наушниках, спиной к двери. Идеально.

Я прошаркала к входной двери и приоткрыла ее ровно настолько, чтобы высунуть голову наружу. И не увидела ничего, кроме мерцания лампы в прихожей. Я осторожно вышла. Внезапно кто-то коснулся плеча сзади, заставив вздрогнуть. Это был Майло. Он приложил палец к губам и уставился в темноту, отчего у меня возникло ощущение, что за нами кто-то может наблюдать. В тишине я указала на телефон в руке. Он понимающе кивнул, и тогда я жестом пригласила его поспешить внутрь.

Мы тихо вернулись в мою комнату, и я закрыла за собой дверь. Майло прислонился к стене в углу, а я села на кровать, прижимая телефон к уху.

— Катрина, ты здесь? — Голос мамы на другом конце заставил меня вздрогнуть. Казалось, она немного взяла себя в руки, но голос ее все еще дрожал.

— Да, мам, я здесь. Извини, просто… Я услышала шум снаружи. Но это была всего лишь бродячая собака.

Майло бросил на меня обиженный взгляд. Я одними губами произнесла «прости», пожимая плечами.

— Мама, — прошептала я, — как это ожерелье мешало бабушкиным снам? Ты говорила, что иногда оно помогало ей, верно? Пока этого не случилось?

— Я… я это сказала? — Она ахнула. — Я не знаю как. Она просто часто его носила, и снов казалось… было меньше. Пока однажды это не перестало помогать. И она разозлилась, когда они все вернулись. Они вернулись, чтобы отомстить. Я так боюсь, что тебе тоже станет хуже. Так же, как и ей. И так же, как мне. Знаю, Катрина, меня часто не было рядом… но я думала о тебе… Может быть, если бы я просто поверила во все это и попробовала использовать ожерелье раньше, возможно, это сработало бы.

— Нет, нет, бессмысленно винить себя. У нас есть целая череда поколений, которые не смогли этого остановить. Что знала бабушка? Когда она подарила тебе ожерелье? Прежде чем ты его убрала. Бабушка рассказала тебе что-нибудь о том, что она знала?