Из бурных волн (ЛП) - Лейн Вал И. - Страница 11

На следующее утро я наконец-то выспаться. Мое первое занятие было только в 10 утра. Я воспользовалась дополнительным временем, чтобы полежать под одеялом, теребя кулон на цепочке у себя на шее. Я не снимала ожерелье с той вечеринки. Он, как ни странно, успокаивал меня.

Уставившись в потолок, подумала о вчерашнем разговоре с мамой и подумала, что, может быть, именно сейчас она действительно изменит ситуацию к лучшему. На мгновение у меня появилась надежда. Я сжала ожерелье, думая о ней, будто хотела уловить проблеск надежды, пока оно было у меня на глазах. Я цеплялась за него, но потом, когда вспомнила все нарушенные обещания прошлых лет, все погасло, и я отпустила ожерелье.

Когда возвращалась в общежитие после последнего дневного занятия, мое внимание привлек чей-то голос.

— Надеюсь, сегодня вечером никаких шумных вечеринок не будет, — окликнул меня садовник Рассел, когда я проходила мимо, входя в кованые железные ворота Восточного крыла. Я виновато улыбнулась ему, когда он продолжил подметать коридор первого этажа. Казалось, он всегда внимательно присматривал за учениками. Что-то в его скромном поведении в этом экстравагантном месте заставляло меня чувствовать себя ближе к нему, чем к кому-либо еще. У меня не было особых претензий ни к кому из профессоров, но иногда люди здесь казались немного оторванными от реальности.

Взбежав по ступенькам, открыла дверь в наше крыло и обнаружила, что там пусто. Ключей МакКензи не было на их обычном месте — на квадратном столике у двери. Я решила, что она, должно быть, отправилась в какое-то свое приключение, поэтому воспользовалась одиночеством, чтобы еще немного посидеть и посмотреть на свой чистый холст, надеясь, что на меня снизойдет вдохновение.

И тут случайно заметила, что одеяло, которое дал мне Майло, все еще лежит в изножье кровати, куда я бросила его той ночью, когда вернулась домой. Его нежный голос эхом отдавался в голове. Было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо, но этот бархатный голос я никогда не смогла бы забыть. На мгновение вспомнила наш разговор на острове. И вот оно! Его слова о Полярной звезде отчетливо прозвучали в моих мыслях. Это стало моей отправной точкой.

Обмакнув влажную кисть в маслянисто-гладкий голубой слой, я начала рисовать фон. Проведя кистью по холсту, я почувствовала, как идея складывается воедино, и я положила основу для изображения ночного неба, отражающегося в море внизу. Отражение будет в центре внимания, отражая свет Полярной звезды. Позже придумаю, что еще добавить, но, по крайней мере, у меня было хоть что-то.

Когда смешала немного синего и белого пигментов, создавая линии и складки поверх уже нанесенного тонкого слоя, я живо вспомнила Полярную звезду, на которую указывал Майло, — она неподвижно мерцала над горизонтом. Я хотела усилить видение в голове с помощью красок, заставить океанские волны отражать звездный свет, превращаясь в серебристые волны.

Взглянув на настенные часы, поняла, что было уже десять минут восьмого. Заставив себя в спешке отложить кисти, встала и начала раздеваться, пытаясь решить, что надеть на встречу с Беллами, и в то же время стараясь не терять больше времени. В ноябре было жарче, чем обычно, поэтому я выбрала топ сливового цвета без рукавов, светлые джинсы и кожаные шлепанцы.

Я потянулась за тушью для ресниц и нейтральным блеском губ, уронив при этом маленькую коробочку, в которой лежало мое ожерелье несколько дней назад, когда я получила его по почте в день рождения. Приняв это к сведению, я напомнила себе, что позже немного приберусь, зная, что вероятность того, что это действительно произойдет, невелика. Когда наклонилась, чтобы поднять коробку, упавшую лицевой стороной вниз, из нее выпала салфетка. Именно тогда я увидела надпись на листке бумаги размером не больше почтовой карточки, засунутом между подарочной бумагой.

«Теперь твоя очередь носить это. Всегда держи его при себе. Говорят, оно помогает справиться с ночными кошмарами. Может быть, оно даже может их остановить, если только ты поймешь, как это сделать. Ты будешь первой в нашей семье. Они пытались это сделать долгое время. Что бы ты ни делала, не теряй надежды. Это наш единственный шанс.»

Я не знала, что и думать о сообщении. Почерк был не похож на почерк отца, но кто еще мог его отправить? Он знал, что в детстве мне снились кошмары. Но как он мог узнать, что они вернулись сейчас? Могло ли это быть от мамы? Я отказывалась думать, что она напишет что-то настолько загадочное, когда едва могла связать разумную мысль воедино.

Я на время выбросила это из головы. Каким бы странным ни показалось сообщение, я знала, что у меня не было времени на дальнейшие размышления. Позвоню папе и поговорю с ним об этом позже, но сейчас я очень опаздывала на встречу с Беллами.

Это было недалеко от общежития, так что я оставила свой старый Чероки припаркованным на нашей стоянке. Выйдя на Южную лужайку, я задумалась, стоит ли мне это делать.

Что, если он — серийный убийца?

В Беллами, безусловно, было что-то притягательное. И он сказал, что найдет меня. Я не совсем поняла, что он имел в виду. Моя неуверенность начала усиливаться, и вскоре она заставила меня уйти. Я повернулась, решив, что, возможно, лучше отказаться от этой идеи. Это было не похоже на меня — связываться с плохим парнем.

Я прошла всего несколько шагов по направлению к общежитиям, когда заметила, что Рассел борется с какими-то коробками, которые он загружал в школьный фургон, припаркованный на лужайке.

— Нужна помощь? — робко спросила я, надеясь не обидеть его.

— Со мной все в порядке, мисси, ты просто постарайся не попасть в беду. — Произнес он своим скрипучим голосом. Мне нравилось думать, что морской воздух обветрил его голос, когда он был рыбаком в молодости.

— Катрина!

Я оглянулась через плечо в направлении человека, голос которого окликнул меня по имени. Беллами подошел справа, одетый в темную одежду, похожую на ту, что была днем ранее, но на этот раз он выглядел менее вызывающе в своих черных брюках и серой куртке на пуговицах, которая доходила ему чуть ли не до бедер. Это все еще выглядело довольно винтажным, и ему шло.

Он подошел, почти загородив Рассела, который все еще боролся с коробками.

— Позволь мне помочь с этим, — предложил Беллами, забирая один из контейнеров из рук Рассела, прежде чем тот успел ответить.

Я не могла не заметить очень странного момента между ними, когда Рассел холодно посмотрел на Беллами, а Беллами ответил ему серьезным взглядом, почти предупреждающим. Я почувствовала какое-то необъяснимое соперничество, которое ни один из них не хотел признавать при мне.

— Что ты делаешь? — тихо спросил Рассел.

— Просто помогаю вам, сэр, — вежливо ответил Беллами, но что-то в его тоне прозвучало не так.

Напряжение было непреодолимым, словно давящий груз, который я не могла игнорировать. Рассел бросил на Беллами последний взгляд, прежде чем повернуться и забраться на водительское сиденье фургона.

— Это было мило с твоей стороны, — сказала я. — Вы двое знаете друг друга?

Беллами пожал плечами.

— Он… друг моего отца. Они сейчас не в лучших отношениях. — После этого предложения он сделал паузу, затем сменил тему. — Надеюсь, ты проголодалась.

— Я бы солгала, если бы сказала, что это не так, — улыбнулась я. Озабоченное выражение его лица сменилось усмешкой. Я все еще не была уверена. Но, по крайней мере, теперь знала, что, вопреки моему странному опыту в библиотеке, Беллами был виден другим людям. По крайней мере, я не совсем сошла с ума.

— Тогда пошли. Где ты любишь перекусить в округе?

— Ты же эксперт, помнишь? — сказала я. — Ты здесь гораздо дольше меня. Выбирай сам.

— Ах, да. — Он кивнул, отворачиваясь от меня. Именно тогда я заметила пирсинг в его ухе, маленькое серебряное колечко, обвивавшее мочку. — Давай пойдем в город и там решим.

Кампус находился всего в нескольких шагах от оживленного исторического центра Константина. Пара кварталов — и мы были на месте, окруженные нежным светом уличных фонарей и оживленными разговорами туристов, а из окон открывался прекрасный вечерний вид на залив. По пути мы немного поболтали, и я почувствовала, что еще больше теряю бдительность по отношению к Беллами. Мне стало стыдно за то, что я так строго судила его.