Бытовик (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 40

Вой напуганных женщин и крики мужиков были мне ответом, да еще, в общую какофонию вплелся горестный вой, развалившейся у заднего колеса тарантаса, Принцессы, которая поняла, что ничего хорошего в дальнейшем ее не ждет.

Для наведения порядка пришлось пальнуть в воздух из револьвера.

— Это был предупредительный выстрел, больше, до самого суда в Покровске, предупреждений не будет, вы все предупреждены. — мрачно оглядел я бывшую челядь: — Если кому-то непонятно, мне проще вас всех тут перестрелять за попытку побега, и полицейским по рублю за голову дать, чтобы вас на холерном кладбище, в общей яме, с каликами перехожими, закопали. Если вопросов больше нет, то сейчас двигаемся в сторону вокзала, к воинской площадке, Еремей веди.

Еремей ожег меня гневным взглядом, после чего, не торопясь (а быстро и широко идти арестантам, мешали мягкие, магические вязки на ногах, которыми массово снабжались все каторжные этапы, что двигались по обширным просторам Империи, неторопливо перемещаясь в те суровые места, где люди, преступившие закон, получали воздаяние за свои дела, повел людей за собой

У самого вокзала, меня поймал местный «гаишник», выскочивший из переулка и повисший на оглобле Зорьки.

— Стой! — гаркнул я арестантам и вытащил револьвер.

Не оживавший такого приветствия, полицейский побледнел, но, от Зорьки не отцепился.

— Ты что делаешь, скаженный? — задал вопрос я мужественному полицейскому, который деньги ставил выше своей жизни.

— Где номера транспортного средства и… — страж порядка обошел Зорьку и ткнул пальцем в заднюю ногу, в свежий, широкий след ожога.

— Тарантас без регистрации, у лошади стерто клеймо! Будем задерживать повозку на штрафстоянку и протокол составлять.

— Ты дурак или шпион? — я сокрушенно покрутил головой: — Не видишь, я арестантов конвоирую, а ты мне препятствуешь… Если они сейчас побегут, то первого я тебя застрелю, как соучастника.

— Какой конвой? — полицейский оглянулся: — Так, это ж бабы…

— Бабы не бабы, а в заговоре против порядка государственного управления участвовали… Кстати, у них не всех соучастников выявили, некоторые на воле остались. Сдается мне, что ты их знакомец, и не полицейский вовсе, а ряженный террорист. Ну-ка, вставай к остальным, в строй, сейчас на вокзале я тебе правеж устрою, тоже с нами в Покровск, на суд поедешь…

Видимо, что поезда в Покровск, на суд, у местного «гаишника» в ближайшие планы не входило. У полицейского хватило выдержки пробормотать «Прощения просим, ошибочка вышла, должны понять, служба», после чего сделав два шага назад, служивый, как иллюзионист, растворился за небольшим кустиком, посчитав, что лучше поискать более сговорчивого нарушителя, ну а я скомандовал арестантам «Шагом марш» и люди в сером двинулись вперед. До ворот воинской погрузочной площадки оставалось шагов сто.

Глава восемнадцатая.

В последний момент я вспомнил о казенном имуществе, сданном в багажную экспедицию и, не доходя до воинской погрузочной площадки буквально десяти шагов, с трудом остановил колонну серых доходяг и погнал их в обратную сторону, за грузом из министерства финансов, который мне выдали без всяких проволочек. Примерно через сорок минут к воротам погрузочной площадки подошла колонна, нагруженных тюками кандальников, за которой ехал мой старый тарантас, что скрипел под тяжестью груза, что казалось, что сломатся оси.

Увидев мою банду, приближающуюся к воротам, часовой сунул в зубы свисток, и принялся свистеть, смешно надувая щеки.

Из дверей караулки выглянул сонный офицер с фарфоровой кофейной чашкой и блюдцем в руках.

— Это что за чучела? — офицер глотнул из чашки, поставил ее на блюдце, что держал в другой руке и смело ринулся наперерез колонне арестантов: — А ну-ка стой, болваны, стой, кому сказал!

— Вы зачем кричите, господин поручик? — Зорька обогнула колонну замерших арестантов и заплясала перед местным начальником, чуть не выбив блюдце из рук любителя кофе концом оглобли.

— Ты кто такой? — офицер даже побелел от злости.

— Позвольте отрекомендоваться — князь Булатов Олег Александрович…

— А! — обрадованно заорал поручик: — Я то вас и поджидаю! Вы опоздали с прибытием на службу почти на час, чем нарушили условия контракта. Сдайте оружие и ждите, скоро прибудет конвой из военного суда, и вас, голубчик, уже завтра отправят в штурмовой батальон!

— Ошибаетесь, голубчик…- передразнил я офицера и раскрыл папку с самыми важными документами: — Я, в отличие от вас, занимаюсь службой не считаясь с личным временем, и поэтому приступил к выполнению своих обязанностей по службе государству еще вчера. Извольте видеть — тут и справочка официальная, из министерства финансов прилагается.

Эту справочку, как еще пару подобных, тиснули мне вчера двое чиновников таможенного департамента, которые уже не знали, как от меня избавиться, а я попросил ее составить на всякий случай, чтобы срок моей подневольной службы начал течь, как можно, быстрее.

— Это что за филькина грамота? — офицер потянулся за справкой, но, пока он соображал, какой рукой лучше удерживать блюдце с чашкой, я захлопнул папку с бумагами перед его носом.

— Можете считать это филькиной грамотой, но если попытаетесь меня арестовать или, что вы там бормотали, ответите за срыв переброски в Покровск имущества таможенного департамента, побег этапа каторжников, ну и еще, по мелочи. А я, господин, пока еще поручик, приложу все ресурсы княжества, чтобы вы свой срок отбывали штурмовом батальоне на территории именно моего княжества, и я постараюсь, чтобы вы, за свою короткую, но богатую событиями жизнь, каждый день вспоминали вот этот разговор. Ну а теперь решайте, как вы поступите — как самоубийца или разумный человек? И, если вы человек разумный, то прошу предоставить мне теплушку и тюремный вагон, из расчета — девять человек этапируемых, одна лошадь, тарантас, имущество таможенного департамента и отдельное купе для меня, в мягком вагоне, в соответствии с моим статусом.

Офицер слушал меня молча, но лицо его багровело, а кисти рук, с силой, сжимали блюдце и тонкостенную фарфоровую чашечку, что казалось, еще секунда и дорогая кофейная пара разлетится на осколки. Но, военный совладал с собой, молча развернулся и бросился в дежурку, очевидно, вести переговоры с кем-то, кто настаивал на моем аресте за, якобы имевшее место опоздание в явке на службу. Дверь за собой местный начальник закрыл неплотно и до меня доносились отдельные фразы:

— Да…Справку предъявил… С печатью. Никак нет! А арестантов куда? Девять душ, все как положено, в кандалах… Никак нет. Ваше превосходительство, никак не могу. Не слышу вас, связь плохая.

Из помещения дежурки вышел совсем другой человек — бледный, но злой и собранный.

— Ваше….

— Просто Олег Александрович, господин поручик.

— Олег Александрович, приношу вам свои извинения за произошедшие недоразумение, меня ввели в заблуждение, сообщили, что должен прибыть мошенник, представляющийся аристократом. Но я бы хотел с вами поговорить вот о чем… — офицер взял меня под локоть и увлек в сторону: — Хоть расстреляйте меня, но тюремного вагона в ближайшие десять дней я вам предоставить не могу…

— И что же делать? — я недоуменно захлопал глазами: — Десять дней — это очень много. Давайте тогда осмотрим помещения, где вы, все это время, будете все это время содержать этап, ну и кормить их откуда будете по установленным нормам…

— Я? — поразился офицер: — Кормить и содержать?

— Ну, а кто? — я пожал плечами: — Был бы это коммерческий груз, то, безусловно, мне бы пришлось раскошеливаться, но груз то казенный, и люди следуют в суд, в соответствии с интересами государственного управления.

— Ваша светлость, я намекаю, что вам лучше своих разбойников своим ходом, как положено, в пешем порядке, отправить, куда вам там надо! — взвыл офицер, выведенный из себя моей непонятливостью.