Бытовик (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 36

Разобравшись с неотложными вещами я двинулся по городу, в поисках, желающих подзаработать от щедрот правительства. На бирже труда писарь, к которому я обратился за консультацией, посмеиваясь в усы, сообщил, что его светлость, конечно, может оставить заявку, но, откровенно говоря, это дохлый номер. Империя сейчас на подъёме, промышленность бурно развивается, и, ехать на границу за предложенные копейки я, вряд ли, кого соблазню.

Помощник пристава Кремлевской полицейской части прапорщик Кислицин, Аскольд Иванович сидел в тесном, темном кабинете и пил чай с баранками, когда его посетила его светлость… ну вы поняли.

— Доброго дня вам, Аскольд Иванович — я протянул руку для рукопожатия: — А что вы тут чаем давитесь? Я предлагаю немного его разбавить…

На стол пристава встала бутылка «Стрелецкой» горькой настойки, на что тут только горестно крякнул.

— Не могу, Олег Александрович, через двадцать минут убываю на доклад в градоначальство, а то Семен Михайлович приболели.

— Ну значит приберите, потом выпьете за мое здоровье. — я уселся на стул для посетителей: — Вопросик у меня к вам, Аскольд Михайлович образовался — хочу узнать, как там моя бывшая прислуга?

— А что ей будет? — пожал плечами полицейский: — Сидят в арестном доме, ждут суда.

— И что им светит?

— Ну, с учетом того, что нам рассказали за эти три дня, то по году арестного дома получат за кражи и покушение на кражу.

— То есть, антиправительственные высказывания не подтвердились?

— Олег Александрович, ну побойтесь предков, какие антиправительственные высказывания? — всплеснул руками помощник пристава: — Ну, управляющий ваш не уплатил налоги на две тысячи, ну остальные воровали по мелочи, по его попустительству, но на каторгу то их не за что отправлять.

— Хорошо, а нападение на меня Еремея тоже на год всего? — нахмурился я.

— Нет, нападение на вас относится к тяжким преступлениям, но только его расследовать надо, вас допрашивать, очную ставку делать, а вы, как обещали, не явились, а судебный следователь теперь только завтра будет… Так что, приходите…

— Нет, Аскольд Иванович, я послезавтра не смогу, уезжаю. И, кстати, я даже рад, что на прислуге только кражи висят. А подскажите, мне давеча юристы говорили, что судить прислугу я могу и самостоятельно.

— Можете. — подтвердил помощник пристава: — За преступления, совершенные в ваших владениях и судом княжества.

— То есть, я правильно понимаю, что я могу этих мазуриков забрать и отвести их в княжество Булатовых и там судить?

— Можете, так как преступление совершено в пределах вашего родового дома, но суд должен быть на территории княжества и по законам Империи. — Аскольд мотнул головой в сторону шкафа, за стеклом которого виднелись темно-синие тома «Свода законов Российской империи».

— Аскольд Иванович, а можно сделать так, чтобы завтра, часиков в восемь утра, не позже, мои уголовнички ждали меня у дверей вашего замечательного участка, собранные, ну, скажем в дорогу на три дня. Ну, там сухари, селедка на двоих, вода ключевая, что там кандальникам на этапе положено. Я их у вас, вместе с материалами дела заберу навсегда и в княжество отправлю. И вам хлопот меньше, и мне спокойнее.

— Вообще то не положено…- задумчиво протянул полицейский, но, после того, как под бутылку настойки лег двадцатипятирублевый казначейский билет, мгновенно переменил свое мнение, заверив меня, что к восьми часам, не позже, мои бывшие работники будут стоять, обеспеченные кожаными вязками на ногах, арестантским пайком на три дня и арестантскими робами. Материалы уголовного дела также будут подготовлены к передаче в суд Булатовского княжества для принятия решения, по существу.

В городское поместье княжеской семьи я вернулся поздно — солнце начало склоняться к горизонту.

Открывший мне калитку дворник зашептал, что меня ожидают какие-то важные господа.

Господа действительно меня ожидали — в гостиной, за столом сидели, за в чашками с остывшим чаем, двое мужчин, не сводящих тяжелых взглядов с Веры, сидевшей напротив с вязанием. При моем появлении мужчины встали, а Вера, бросив на меня многозначительный взгляд, с коротким поклоном вышла, сообщив, что ей надо укладывать девочек.

— Допоздна гуляете, Олег Александрович… — с улыбочкой, бросил тот, что постарше — мужчина лет сорока, широкоплечий, сухой и опасный, несмотря на хорошо пошитый костюм и лаковые ботинки.

— Не припомню, чтобы с кем-то уславливался о встрече.

— Прошу прощения, Олег Александрович, но только чрезвычайные обстоятельства заставили нас настойчиво искать встречи с вами.

— И что у вас случилось?

— У нас? — мужчины иронично переглянулись: — У нас все прекрасно, а вот у вас, как мы слышали, случилось и мы бы хотели предложить вам свою помощь.

— Вы — это кто? Представьтесь.

— О, Олег Александрович, прошу прощение, за свою промашку, просто мы уже давно вас ожидаем… — Мужчина коротко кивнул: — Легостаев Фридрих Адольфович, специалист по недвижимости и…

Кивок в сторону второго, до сего момента, молчащего, типа, выглядевшего типичным бандитом:

— Мой помощник по общим вопросам.

— Слушаю вас.

— Мы хотели бы вам предложить быстро избавится от вашей основной проблемы — этого дома. — Легостаев сделал округлый жест руками.

— Зачем мне это?

— Ну помилуйте, Олег Александрович, зачем вам эта обуза? Вы отправляетесь в опасное место, ваши сестры, безусловно, самостоятельно не смогут содержать дом, и он просто уйдет с молотка, за бесценок. Мы же предлагаем вам приличные деньги прямо сейчас, не вставая с места…

— Вот прямо сейчас?

— Ну, конечно. Семен. — Адольфович кивнул, и на столе материализовался дорожный саквояж, в магической модификации «Дорожный сейф», набитый пачками казначейских билетов.

— И сколько здесь? — я нежно погладил кончиками пальцев кожу саквояжа.

— Не стесняйтесь, можете пересчитать. Здесь ровно пятнадцать тысяч…- риелтор поощрительно улыбнулся.

— То есть, половина от реальной стоимости дома и участка?

— Зато здесь и сейчас. — с мефистофельской улыбкой, Легостаев подошел и попытался сунуть мне в руку пачку новеньких «полтинников» в банковской упаковке: — Я, к вашему сведенью, имею лицензию частнопрактикующего нотариуса, а Семен — доверенность от покупателя, которого мы сейчас представляем. Оформим сделку, произведем полный расчет…

— К сожалению, господа, любые переговоры о продаже дома являются пустым времяпровождением, так как дом заложен в Государственном банке.

— Пуф. — презрительно фыркнул искуситель: — Вы задолжали банку восемь тысяч, оплатите сегодня ночью свой долг и завтра будете свободны и богаты — целых семь тысяч, успеете по дороге напоить до полного изумления весь Оренбург, Гурьев и их окрестности. Да вам, за такое благодеяние, конную статую в каждом из этих городов поставят, в натуральную величину.

— А что, банк и по ночам работает? — удивился я.

— Безусловно работает. — снисходительно улыбнулся специалист по недвижимости: — не все операции, конечно, проводятся, но внести деньги на счет или получить со счета можно легко, в любое удобное время. И мы рекомендуем вам быстрее сдать деньги в банк, взамен получив дорожные чеки или чековую книжку, так как охраны у вас нет совсем никакой, и держать в доме такую сумму… Господа, наша беседа была очень познавательна, но, боюсь, она завершена, позвольте вас проводить…

— Боюсь, Олег Александрович, что нам придется еще немного задержаться. — Легостаев продолжал улыбаться, но улыбка его теперь смахивала на оскал хищника, подбирающегося к беззащитному ягненку: — Серьезные люди на вас потратили время, предложили вам честную цену, а вы кобенитесь. Так дела не делаются. Мы, вообще, могли…

Фразу свою «черный риэлтор» не договорил, очень трудно говорить пафосно, когда тебе пнули сапогом в промежность. Семен, здоровенный телохранитель, как будто очнулся от спячки, потянулся рукой в карман, но замер, глядя на ствол здоровенного револьвера.