Тайна моего положения - Арниева Юлия - Страница 9

– Не волнуйся, мадам Розмари не будет ругаться, – ободряюще улыбнулась мне Анна, первой проходя в узкий и темный коридор. Я тотчас двинулась за ней следом и вскоре очутилась в теплой, светлой и невероятно уютной кухне, где на плите уже булькало и шкворчало, а тучная, розовощекая женщина с удивительно добрыми глазами месила на столе тесто.

– Привела ее все же, – добродушно проворчала женщина, стряхивая с натруженных рук муку, – садись за стол, бедолага, да плащ свой скидывай, так быстрее согреешься.

– Эта наша Мирна. Ты садись, Эмилия, садись, – с улыбкой проговорила Анна, указывая мне на табурет, – Мирна хоть и ворчунья, но добрее ее я никого не знаю.

– Скажешь тоже, – фыркнула повариха, поставив передо мной кружку, от которой шел приятный и согревающий аромат липового цвета, тут же притворно сердито прикрикнув на меня, – садись, нечего стоять! И плащ, говорю тебе, снимай, вон у печи положи, пусть сохнет.

– Спасибо, – поблагодарила женщину. Последовав ее совету, я сняла с себя плащ и, разложив его на лавке у печи, устроилась на табурете.

– Вот, каша вчерашняя осталась, ты, поди, голодная, – проговорила Мирна, поставив рядом с кружкой тарелку, полную рассыпчатой каши, – сейчас еще мясца немного дам.

– Спасибо, – прошептала я, гулко сглотнув. От переполнявшего меня чувства благодарности защипало в глазах. Слова будто застряли в горле, и я опустила взгляд, чтобы скрыть предательскую влагу на ресницах. Этого простого «спасибо», казалось, было недостаточно, чтобы выразить Анне и Мирне всю глубину моей признательности.

– Да чего уж, – отмахнулась женщина, вновь возвращаясь к прерванному занятию, – меня муж тоже колотил нещадно, пока не помер. Детей нам Создатель не дал, хотя, может, это и к лучшему – с таким-то мужиком с голодухи бы померли. Я, когда от кровопийца этого освободилась, без жилья осталась, помыкаться пришлось по чужим домам, пока сюда не пришла.

– А меня отец из дома выгнал, когда я за старика выходить отказалась, – с улыбкой заговорила Анна, подложив мне к каше несколько кусочков мяса, – но мне повезло, Лили меня сюда привела, а мадам Розмари горничной приняла. Ой! Так место же Джуди освободилось!

– Ты не спеши, может, Эмилии не надобно это, – проворчала Мирна, ловко формируя из теста колобок, – заговорили мы тебя, ты ешь.

– Мне нужно… Я ищу работу, – пробормотала я, продолжая крепко сжимать горячую кружку обеими ладонями. От её тепла и бессонной ночи меня начало клонить в сон; мысли стали вялыми, а веки – тяжелыми, словно налитыми свинцом.

– Муж, поди, не позволит, – с сомнением протянула Мирна, подливая мне в кружку ароматного чая.

– Я вдова, а это… – показала пальцем на синяк на подбородке и ссадину на губе, с горькой усмешкой пояснив, – пасынок избил. Пару дней назад я приехала в Элшимор и ищу работу, но без рекомендательных писем никто не берет.

– Ох, бедняжка, – тотчас жалостливо простонала Анна, я же, делая над собой неимоверные усилия, пыталась собраться, но каждый вдох горячего пара уносил меня всё дальше в сонное оцепенение, мысли путались, а слова вырывались еле слышным шёпотом, пока я рассказывала о своих безрезультатных поисках…

– Ты на лавку садись, плащ под голову положи и отдохни, – ласково проговорила Мирна, снимая с лавки ведро с водой, – а как мадам Розмари прибудет, я скажу о тебе.

– Джуди три дня назад замуж вышла и с мужем к нему в деревню уехала, а я одна по дому не поспеваю, – добавила Анна, спрыгивая с табурета, – горничным тут хорошо платят, правда, и работы хватает, постояльцев здесь много.

– Это гостиница? – едва сдержав зевок, пробормотала, обессиленно упав на лавку.

– Гостиница, – кивнула Анна, прежде бросив быстрый вопросительный взгляд на Мирну. Рассеяно мне улыбнувшись, она вышла из кухни и скрылась в полутемном коридоре.

Тем временем повариха вновь погрузилась в работу: она что-то шептала себе под нос, иногда с нажимом цокая языком, словно невидимый собеседник не соглашался с её доводами. Ее руки быстро и уверенно разрезали свежие капустные листья, которые падали на разделочную доску в такт её бормотанию.

Сквозь полуприкрытые веки я наблюдала за плавными движениями ножа, медленно погружаясь в тёплую, умиротворяющую атмосферу кухни. Глаза постепенно закрылись сами собой, и я, не заметив, как это произошло, окончательно провалилась в сон.

– Эмилия, Эмилия… – будто сквозь вату донесся до меня ласковый и незнакомый голос, а через секунду моей щеки коснулись чем горячим и слегка влажным. Испуганно дернувшись, я рывком вскочила с лавки и, прижавшись спиной к стене, опасливо заозиралась.

– М-да… нелегко пришлось девушке, – задумчиво протянула высокая, статная женщина с потрясающе красивыми глазами цвета моря.

– Эмилия, это мадам Розмари, – с улыбкой промолвила Мирна, замершая всего в полуметре от лавки, на которой я спала.

– Садись, поговорим, – продолжила хозяйка дома, взглядом указав на табурет у стола, сама она так и не сдвинулась с места, внимательно осмотрев меня с ног до головы.

– Доброго дня, – поприветствовала я женщину, проходя к столу, но садиться не стала и, чуть приподняв голову, прямо посмотрела на женщину.

– Хм… смела, я уж было подумала, что тяготы ее сломили, – с усмешкой проговорила мадам Розмари. Взмахом руки приглашая меня следовать за ней, она, не дожидаясь моего ответа, двинулась к выходу.

– Иди, – одними губами шепнула Мирна, ободряюще мне улыбнувшись, я же, всего секунду поколебавшись, все же двинулась за женщиной.

Идти пришлось недолго, знакомый узкий и темный коридор мы пересекли быстро и, оказавшись в холле, свернули к массивной двери. За ней находилась, судя по всему, приемная – здесь, кроме пары диванчиков, кофейного столика и приземистого буфета ничего не было. Два больших окна сейчас были закрыты плотными портьерами, и света, исходящего от единственной лампы, стоящей на столике, едва хватало осветить путь к еще одной двери.

– Садись, – не терпящим возражений голосом произнесла мадам Розмари, указав мне на кресло, сразу, как только мы вошли в будуар. Да, комната мало походила на кабинет, но назвать ее спальней тоже было бы ошибкой. Здесь не было кровати, хотя массивный диван с роскошными подушками вполне мог заменить её. Будуар был словно небольшая кладовая роскоши – помещение изобиловало мебелью и выглядело так, будто сюда перенесли всё, что не поместилось в других комнатах.

В центре выделялись два секретера и большой комод на изящных, гнутых ножках. Вокруг комода, словно на выставке, стояли четыре кресла и длинная, обитая красным бархатом оттоманка, а вдоль стен – три внушительных шкафа из отполированного до блеска дерева, которое мягко отражало свет. Несколько стульев с высокой спинкой казались скорее декоративными, чем удобными, а рядом располагались четыре кофейных столика с витыми ножками, усеянные разнообразными мелочами. Ширма с затейливым орнаментом скрывала за собой еще один шкаф – узкий и невысокий, он казался наименее значительным предметом в этой роскошной композиции.

Вдоль северной стены стояло около шести изящных жардиньерок, в каждой из которых были установлены большие глиняные горшки с пышной зеленью и цветами. Их густая листва и яркие бутоны вносили в комнату свежесть, контрастируя с тяжелыми и излишне вычурными линиями мебели…

– Мирна сказала, что тебе требуется работа, – вернул меня на землю тихий голос мадам Розмари, привлекая к себе внимание.

– Да, – коротко ответила, взглянув на женщину.

– И ты интересовалась местом горничной?

– Анна сказала, что место вакантно.

– Верно, – кивнула мадам Розмари, слегка прищурив глаза, и, сделав едва заметную паузу, продолжила: – Мой дом – это место, где мужчины и женщины свободны. Здесь они находят себе компанию или человека, с которым могут приятно провести время или просто поговорить. Мой дом – это место, где каждый найдет утешение, где их выслушают и не осудят.