Институтка. Уроки любви - Каблукова Екатерина - Страница 20

С другой… Стоило признаться хотя бы самому себе, герцог не желал знать, где и с кем проводит время его бывшая любовница. Но, в этом-то и крылся подвох, его личные антипатии могли повредить работе, и Рейнард не знал, как поступить. Он пробовал заняться другими делами, но мысли постоянно возвращались к Амадин. Птичка изменилась. Стала уверенной в себе и дерзкой, и инквизитор никак не мог решить, хорошо это или плохо. Инквизитор все еще раздумывал над этим фактом, когда дверь скрипнула.

– Герцог, хорошо, что я застал вас, – дю Барри вошел в кабинет. Рейнард полоснул его взглядом:

– Валентин уже ушел?

– Нет, он пропустил меня, – заметив, что начальник нахмурился, маркиз быстро добавил, – Я сказал, что это по поводу взорванного дома.

– Нашли что-нибудь? – насторожился инквизитор.

– Да, но не совсем то, что мы все ожидали, – дю Барри протянул начальнику небольшую папку.

– Что здесь? – Рейнард не торопился брать документы.

– Сведения о том, что дом, в котором произошел взрыв, снимала женщина. Вдова. Во всяком случае она так сказала, вуаль с лица не сняла.

– То есть описания нет.

– Невысокая, худая, брюнетка, – дю Барри не сводил взгляда с герцога. Рейнард пожал плечами:

– Под это описание подходит добрая половина Сен-Кантена.

– Треть.

– Что?

– Треть Сен-Кантена… и почти вся Аллемандия.

– Почему Аллемандия?

– Женщина растягивая гласные, монсеньор.

– Продолжайте, – Рейнард не сводил с заместителя пристального взгляда.

– Дю Морталь умен, и вряд ли будет заниматься таким сам. Что если у него не сообщник, а…

– Сообщница, – кивнул герцог.

– Да. С женщины меньше спрос, тем более с вдовы, – понимая, что бури не будет, дю Барри начал говорить свободно. – Общество будет сочувствовать хорошенькой женщине, носящей траур, а большинство мужчин будет стремиться помочь, рассчитывая на расположение без обязательств.

– Полагаете, это – дочь барона Летарда? – без обиняков поинтересовался Рейнард, которому надоело ходить вокруг да около.

– Не исключено. Все три попадают под описание.

– Три?

Дю Барри устало взглянул на инквизитора.

– Я навел справки. Ваша бывшая любовница, Амадин Гросс предположительно внебрачная дочь барона Летарда.

– Я знаю. Ее мать как раз работала в аллемандском посольстве до скоропалительного замужества.

– Именно. У мадемуазель Гросс единственной в семье есть магический дар, к тому же прошлой осенью она встречалась с бароном Летардом.

– Я знаю, – подчеркнуто спокойно повторил герцог л’Армори. Слишком спокойно.

– Поэтому вы и выгнали ее?

– Она ушла сама. Я не стал удерживать ее, – он и не понимал, почему сказал это. Но Рейнарду казалось важным, чтобы заместитель знал правду, пусть даже унижающую его самого. Дю Барри приподнял брови:

– И вы все еще сомневаетесь?! От таких, как вы, ваша светлость, не уходят.

– Вы мне льстите.

– Отнюдь. Скажите, сколько любовниц ушли от вас сами?

– Маркиз, вам не кажется, что вопрос бестактен?

– Если бы мы вели светскую беседу, то – бесспорно, но мы говорим о деле, ваша светлость. Так сколько?

– Одна. Любовница. И одна почти невеста.

– И они обе…

– Да, дочери барона Летарда, – Рейнард криво усмехнулся,вспомнив события осени и то, как он оказался в одной постели с бывшей невестой. – И, следовательно, обе могут состоять в сговоре с дю Морталем.

– Простите, ваша светлость.

– За что? За то, что ткнули меня носом? Вы абсолютно правы… Кстати, вы в курсе, что мадемуазель Амадин Гросс сейчас в Сен-Кантене?

– Да. Это тоже есть в документах, как и повод прибытия: свадьба ее друзей господина Пьера де Рабле и девицы Мари Коре.

– Думаете, это повод? – герцог вспомнил хорошенькую миниатюрную девушку, рассказавшую о готовящемся аукционе в доме Шуаз, и то, с каким удовольствием он потом отчитывал долговязого Пьера де Рабле, вымещая на нем весь страх от того, что могло случиться, не успей инквизитор вовремя. – Они ведь действительно дружили.

– Мне кажется, Амадин Гросс приехала не только за этим, – осторожно заметил дю Барри.

– Она пытается подать заявку на патент.

– И поэтому ходит по ресторациям с холостыми богатыми мужчинами?

В глазах на секунду потемнело от ярости. Стекла в окнах печально задребезжали, а чашка обреченно звякнула. Как они смеют ухаживать за ней. Как Амадин смеет!

– … документы, – донеслось до него. Герцог опомнился:

– Что?

– Вы порвете документы…

– Верно, – он с удивлением обнаружил, что сжимает в руках злосчастную папку с отчетами наблюдателей, и отложил ее, злясь, что позволил себе потерять контроль. Дю Барри внимательно следил за каждым его движением.

– Простите, ваша светлость, но….

Маркиз испытующе взглянул на начальника, пытаясь понять, правильно ли он поступил.

– Размышляете, не будут ли ваши слова стоить карьеры? – Рейнард легко разгадал замешательство заместителя.

– Ну…

– Бросьте, вы прекрасно знаете, что я не мелочен и вряд ли буду третировать вас за то, что вы должны были сделать, особенно если замешаны интересы Сен-Кантена.

– Простите, ваша светлость.

Герцог махнул рукой.

– Пустое. Мне следует поблагодарить вас за бдительность, дю Барри.

– Это – моя работа, ваша светлость.

– Но не все мы так ее выполняем. А теперь – ступайте домой. И отправьте туда же Валентина. Скажете, чтобы выспался. Это – приказ.

– Спокойной ночи, ваша светлость.

– Да…

Рейнард дождался, пока дверь в приемную хлопнет дважды, и только потом запустил кофейной чашкой в стену. Второй раз в жизни инквизитор чувствовал себя полным идиотом.

Как и предполагала Амадин, после встречи с наглым офицером, начались неприятности. На следующее утро в дверь номера постучали. Вежливо, но очень настойчиво, как будто стучавший имел право делать это.

– Впусти, – приказала девушка. Она как раз завтракала, сидя за столом в гостиной.

Герда открыла дверь и отступила.

– Прошу прощения, мадемуазель, – мужчина шагнул в комнату.

– Чем обязана? – Амадин внимательно изучала его. Высокий, очень худой с желтоватым цветом лица, он явно страдал несварением. Тем не менее костюм на нем был дорогой, а из кармана жилета выглядывала золотая цепочка от часов.

– Позвольте представится: Жозеф Боррель, управляющий этим отелем, – он поклонился.

– Очень приятно, – кивнула девушка.

– Мне тоже приятно, вернее, очень неприятно, мадемуазель, сообщать вам, но… произошла чудовищная ошибка… дело в том, что, когда вы бронировали этот номер, служащий не посмотрел в журнал, и комнаты оказались забронированы дважды.

– Неужели? Какая досада…

– Увы. И поскольку второй человек бронировал раньше и является нашим постоянным клиентом, я вынужден просить вас съехать. Разумеется, мы вернем вам деньги за весь период.

– Почему бы вам просто не предложить мне другой номер. Возможно, менее роскошный, но…

– Еще раз прошу прощения, мадемуазель, но все комнаты заняты.

Амадин прищурилась:

– Или вы просто не желаете меня видеть в вашем респектабельном отеле, верно?

– Мадемуазель, – управляющий улыбнулся. – Мы же с вами умные люди и все понимаем.

– Нет. Я не понимаю, почему из-за ошибки вашего сотрудника я должна срочно искать себе другое пристанище, – фыркнула девушка. – И не понимаю, почему ошибка бронирования вскрылась именно сейчас, а не тогда, когда я приехала – ваши сотрудники проверяли мой заказ.

– Да, но… – управляющий вздохнул. – Хорошо, раз вы так настаиваете. У нас – респектабельный отель, лучший в городе, а ваши наряды и поведение… и то и другое слишком вызывающее.

– Вызывающее? – Амадин встала. – Да как вы смеете?

– Так же как и вы, мадемуазель, – голос управляющего стал жестче. – И не стоит разыгрывать из себя благопристойную особу. Я навел о вас справки и прекрасно осведомлен, кто вы и чем занимались год назад.