21,55,01 (СИ) - Борзов Виктор - Страница 90

Прошла чуть дальше и вышла к даче. Теперь маленькая избушка больше походила на раздавленный скворечник. Крыша провалилась внутрь, стены разлетелись в щепки. И посреди дачи росло высокое дерево. На стволе виднелся Николай Воронов. Ветки пронзали середину груди, протыкали сердце. Они оплетали руки и держали их плотно прижатыми к туловищу. Вокруг шеи обвивался гибкий прутик, мешая Великану говорить.

Рядом нашелся леший. Почему-то он принял форму белого зайца. На лбу, меж животных глаз, уместилось человеческое око. По бокам от него выглядывали рога-веточки.

Когда наши с Николаем взгляды пересеклись, Великан засмеялся. Из-за сжатого горла и пронзенной груди смех звучал как бульканье утопленника.

Я подошла к лешему.

— Говори, — приказала я.

— Я забрал все, — пропищал он. — Воронов владел не только поместьем и дачей, но и жизнью своего сына и…

— Плевать. Прощай мой долг. Сейчас же.

Великан засмеялся еще сильнее. Я нахмурилась и скрестила руки на груди.

— Отпусти его шею. Он безобиден.

Леший кивнул, и прутик на горле Великана развязался.

— Забавно, — сказал Николай. — Мне даже жаль тебя, Мария.

Его слова не напоминали мольбу проигравшего. Он звучал… почти как победитель. Нет. Это были слова разбитого колдуна. Того, кто в отместку за свое поражение разгромил противника. Поэтому леший принял облик зайца? Он не победил? Великан добился ничьей?

— Леший! Прощай долг! — в нетерпении приказала я.

— Не могу, — поежился леший. — Он…

— Я отказался от него, — рявкнул Николай Воронов. — От всех долгов и лет жизни, как увидел лешего. Твоя выходка сломала жизни многих людей. Но и тебе то же. Твоим долгом теперь владеет мир. Хотел бы увидеть твой жалкий конец.

— Сволочь!

Я пнула лешего со всей силы. Он отлетел, ударился в дерево и сполз к корням.

— У тебя была одна цель! Забрать чертов долг и простить его!

— Мне жаль, Матерь. Я ничего не смог поделать.

— Черт!

Великан вновь рассмеялся.

— Не предстало матери бить свое дитя, Мария, — сказал Николай. — Мать — это защитница. Ведь дети — святое.

— Что ж. — Я глубоко вздохнула. — Раз для тебя дети нечто святое, то отныне все отпрыски Вороновых будут служить ему! Эй, леший!

Я повернулась к природному духу.

— Измывайся. Пытай. Своди их с ума. Но оставляй в живых. Не прекращай род Вороновых. Пускай мучаются из-за него.

Леший кивнул. Я обратилась к Великану.

— А ты…

— Убьешь меня? — спросил он, чем сбил меня с толку. Колдуны не задают вопросы, но он больше не колдун. Он даже не человек. Лишь вещь. — Многие пытались. Я известен на всю империю своей живучестью.

— О, не волнуйся, мой дорогой, — улыбнулась я. — Я найду подход. Твоя жизнь оборвется самым ужасным образом. Но сначала я сотру тебя из истории. Никто никогда не вспомнит Николая Воронова. От тебя останется жалкий призрак под именем Тиран из Лягушево.

Он вернул мне улыбку.

Ничего. У меня много времени. Триста лет на его пытки. Тристо лет для выплаты огромного долга. Я выкарабкаюсь. Отыщу выход из тяжкого положения. В конце концов, в любом законе есть лазейка.

Нужно только ее найти.

«В начале своего пути я создавала духов. Леших, домовых, гаевок и банников. Пляски чертей обходили наш городок стороной, поэтому я вернулась к истокам.

Он может напугать тебя. Подвести к краю твой рассудок, но потерпи.

Он — мое лучшее творение и твоя последняя надежда».

— второе письмо Надежде Рязановой от Марии Рязановой.

☽☽☽

Дедушка всегда говорил: чем старше ты становишься, тем быстрее летят годы. Никогда бы не подумала, что это справедливо и для бессмертного существа.

Я видела, как избушки уходят под землю, а над ними возвышаются новые каменные и безликие многоэтажки. Наблюдала, как между ними ползут дороги. Как проезжают первые машины. И как вдоль вырастают столбы с линиями электропередач. Со временем город разросся и почти проглотил дачу Воронова вместе с Сердцем Леса. Благо Совет вовремя остановил развитие Лягушево.

Меня никогда не тянуло к власти, поэтому я оставила лешего заведовать политикой. Но сомнения не отпускали меня. Пробуждали по ночам. В голове рождались мысли о предательстве. Рано или поздно этот Скрытый придет по мою душу, как пришел за Вороновым. Поэтому я построила свое поместье вдали от Сердца Леса. Ведь лешие не могли покидать свою территорию.

Я посадила в Совет разных людей, которые с радостью заморозили развитие Лягушево.

Гостья из другой страны. Девчонка, что боялась своей же тени. Она искала тихое место, где могла залечь на века, пока на нее ведется охота. Рост городка привлечет новых Скрытых, а за ними и мистиков — так стали звать колдунов.

Наивного паренька, который пускал слюни на магию и мечтал прикоснуться к неизведанному. Грезы зависят от желаний и мечтаний людей, поэтому Мечтатель сильнее всех держался за «заморозку».

Семью под пятой древней Былины. Они вызывали много вопросов, но годы смягчили мой нрав. В Совете все равно большинство голосов в мою пользу.

Сама я не сидела без дела. Отказалась от звания Матери и обратилась к изворотливым Скрытым. К чертям. Они были опасны, но выгодны. По стране колесили Пляски торговцев, которые предлагали свои товары ведьмакам и ведьмам. Это и стало основной причиной остановки развития Лягушево. Я превратила весь город в одну большую рану, чтобы сюда потянулись черти.

Глупо ставить на одно число, когда можно поставить на всю половину. Я искала иной выход. И решилась на рождение ребенка. Найти хахаля не составило труда. Вечно молодая. Умная. Образованная. С загородным поместьем. Желающих хоть отбавляй. Но столь желанной невесты достоин только лучший.

Выбор остановился на Александре Рязанове. Богатом и выдающемся муже. А главное — податливом и мягкосердечном. Он принял все тяготы жизни и мой жесткий нрав. После рождения Нади и Мирослава — двух близняшек — я подала на развод. Пятерых детей хватало для выплаты долга. Хватало даже четырех. Сто лет я отдала сама.

Так я и решила свою беду. Когда дети подрастут достаточно, угроза становления Ничтожным исчезнет сама собой. В конце концов, я победила.

— Эй! Денис! — прокричала я мальчику в синей куртке и синей шапке с белым помпоном. Он лежал на животе в снегу и не думал вставать. — Живо поднялся!

Мы гуляли в парке недалеко от нового района рядом с СНТ. Его построили совсем недавно. Вроде десять или двадцать лет назад. Парк был небольшой — в одиночку я проходила его за пятнадцать минут, но с детьми прогулка растягивалась до часа в лучшем случае. А иногда и до двух. Положение усугубляла детская площадка, которая приковывала к себе внимание старших: Миши и Кати. Пока я толкала перед собой неудобную двойную коляску с близнецами, дети катались на качелях и катались с горки. Надя постоянно закатывала истерику, поэтому я часто брала ее на руки и покачивала. Лишь бы успокоить несносное дитя. Мирослав — хвала богам — хранил молчание и только внимательно осматривал проходящих мимо людей. А Денис… Денис мечтательно стоял на месте, думая о чем-то своем. Хотя какие мысли могут быть у трехлетнего ребенка? В его голове еще не зародился разум для такого. Стоило отвести взгляд от среднего ребенка, как тот падал на живот. Лицом в снег. При этом он не издавал ни звука. Просто лежал и наслаждался холодной и влажной землей.

Дети странные создания. Даже молодые духи ведут себя взрослее, чем они. А разума у них не больше! Иногда мне кажется, что дети понимают свою судьбу и пытаются убить себя. Причем самым нелепым и мучительным образом. Они едят снег, суют в нос и рот все, что попадается под рукой, залезают на стулья и столы, лишь бы затем прыгнуть головой вниз. Поистине странные создания.

Я оставила коляску с Надей и Мирославом рядом со скамейкой, а сама подбежала к Денису, который все еще лежал лицом в снегу и не двигался. Встала над ним. Просунула руки под мышками и подняла с земли задумчивого ребенка. На куртке и штанах остались кусочки холодной белизны. Его щеки были розовыми, изо рта вырывались клубы полупрозрачного пара.