21,55,01 (СИ) - Борзов Виктор - Страница 50

Меня пробрал холодок. Яркая одежда Мечтателя запестрела ярче от его слов. Вид старика вывернулся наизнанку и преобразился в злобную шутку. Насмешку над окружающими. Насмешку над миром. Насмешку над собой.

Если бы меня попросили емко описать человека перед собой, я бы назвал его «цветным господином с бесцветной душой». Да. Иначе не скажешь.

Я замотал головой.

— Есть три способа, — показал он три пальца. — Первый и самый долгий — хитрость. Заключай выгодные сделки, обманывай, угрожай, зарабатывай себе имя среди Скрытых. Из Совета таким путем пошли только я и Воровка лиц.

Шарф сбоку от него слегка задрожал, и Мечтатель, заметив это, откашлялся.

— Ну в моем случае были оговорки, но неважно. И совет на будущее не обсуждай с Воровкой лиц ее прошлое. Насколько я знаю, она поведала о нем только мне. Второй способ — родиться или примкнуть к семье мистиков. Тоже с оговорками, но под описание попадает Александр Кузнецов. Его семья работает с Былинами. А третий — продать себя Скрытому.

— Как поступил Воронов, — припомнил я слова Воровки лиц о рабе Зверя.

— Не совсем, — сказал Мечтатель. — Вороновы — яркий пример, что и сильнейшие из мистиков могут пасть. Когда-то Зверь победил Тирана из Лягушево. А все потомки стали его наградой. Дети Вороновых обречены с рождения. У них нет прав. На обратной стороне они — живые вещи. Но, как видишь, представитель Вороновых не страдает от болезней. Его жизнь не назвать счастливой, но он не борется за выживание, как некоторые.

На последнем предложении Мечтатель бросил на меня взгляд.

— Подумай над моими словами. Иногда вечное рабство лучше мучительной гибели.

Я невольно хмыкнул.

Вечное рабство мне не грозит. Неужели эта женщина продумала все наперед? Она знала о сроке жизни в один год и поэтому предложила продать себя Скрытому? Вопросы переполняли мозг. Казалось, еще чуть-чуть и он треснет, как сосуд, который доверху наполнили водой.

— И раз речь зашла о Звере, — продолжил Мечтатель. — Не расслабляйся. Он не отступит от своей затеи. Духи крайне неповоротливы. Если они что-то решили, обязательно воплотят это в жизнь. Поэтому ищи союзников. Теперь у членов Совета развязаны руки, и мы можем помочь тебе. Не бесплатно.

Я кивнул и вытащил из рюкзака деньги за чай.

Оставил их на столе и ушел. За весь разговор не сделал ни одного глотка. Мечтатель и слова не…

— Держи, — покопался он в кармане розового пиджака и вытащил визитку.

Мой взгляд уперся в прямоугольник белого картона. Я брать не спешил — в «Основах» черным по белому писалось о таких случаях. Подарок повесит на меня долг. Небольшой, но все же.

Мечтатель сдержанно улыбнулся и произнес:

— Признаю ценность этой визитки нулевой. Она ничего не стоит ни для мира, ни для меня.

И только после этих слов я взял ее и поднес ближе.

На белом картоне красовался черный логотип надкусанного яблока, на нем виднелся нарисованный в похожем стиле пластырь. Надпись под знаком гласила: «Ремонт айфонов». Ниже уместился адрес «ул. Красноармейская 47/2».

Бровь поднялась сама собой. Я отлепил взгляд от визитки и многозначительно посмотрел на Мечтателя.

— Это к словам о союзниках, — объяснил он. — Я открыт для предложений. Заходи днем.

Я ушел прежде чем с губ сорвался вопрос. Ноги понесли меня к ближайшей остановке, пока в разуме по частям выстраивался план. Раз угроза жизни миновала пора заняться выплатой долга и разгадкой тайны этой женщины. Вопросов накопилось достаточно, а происходящее все больше напоминало огромный развод. Весь разговор меня не покидало ощущение, что меня дурят, что я говорю не с мистиком, а с телефонным мошенником.

Довольно. Я разгадаю ее замысел. И начну с квартиры Дениса… с моей квартиры.

По пути домой я зашел в секонд-хенд. Без верхней одежды жилось тяжело, а ходить в одежде Дениса не радовало. Мое «я» уменьшалось с каждой минутой, пока его кожаная куртка облепляла меня.

Я вышел из магазина в приподнятом настроении и, что немаловажно, в новой зеленой толстовке — куртка уместилась в пакете. Надеть толстовку со сломанной рукой было тяжело, но у меня получилось. Не в первый раз снимал и надевал одежду со сломанными конечностями. В больнице смена трусов стала вопросом жизни и смерти.

В магазине синие «сестры подруги» манили меня, от одного взгляда на них в памяти просыпались воспоминания о «погибшей» толстовке. Но я выстоял. Не изменил себе — купил толстовку — и не запятнал память о прошлой — выбрал другой цвет. Зеленый занимал второе место в списке любимых, поэтому я думал не долго. На новой толстовке была красная надпись «Japan» и тории того же цвета.

Покупка обошлась в полторы тысячи рублей. На секунду промелькнула мысль бросить все и навестить мусорки под домом, где я жил. Наверняка бы нашел одежду попроще и подешевле. И того же качества! Всю дорогу до кассы жаба душила меня, а чутье вопило о преступной растрате. Будь на моем месте Теодор до приезда в Лягушево, он бы обошел магазин одежды стороной. Но походы в пятерочку приглушили внутреннего жмота. И как показал опыт: достаточно для покупки за полторы тысячи.

Кроме секонд-хенда, я забрел в «Магнит косметик». Не за косметикой. Я искал зубную пасту и новую щетку — по той же причине. Вещи Дениса постепенно убивали меня. Да, они принадлежали мне и на обратной стороне, и на обычной. Но знание о том, что когда-то ими пользовался старший брат, нависало на шее многотонным грузом.

Я зашел в поместье и сказал Наде, что со мной все хорошо, что изгнание отменили. И направился домой.

Когда ключ провернулся в замке входной двери два раза, я зашел в квартиру. Лучи дневного солнца струились через окно на кухне, поэтому свет в коридоре не включал. Внимание сразу привлек трупик голубя на пороге кухни. Перья торчали в разные стороны, туловище приплюснутое, лапки лежали в двух сантиметрах от тела, на месте головы растекалась розовая кашица.

Сердце ушло в пятки в ту же секунду. В голове завертелись, закружились вопросы: почему, зачем, какого черта? Но через миг их оглушил наиважнейший — как? Как он выбрался из клетки? Как он пролетел через белую границу вокруг клетки? Как он, черт возьми, умер?

Я кинул пакет с покупками на шкафчик для обуви и сорвался с места. Забежал в уличных кроссовках на кухню.

Там под обеденным столом меня ждал еще один. Точь-в-точь, но с другими ранами: крылья и голову отсекли от туловища и разложили рядом. Если первого словно раздавила машина, то второго убили намеренно и вдоволь поиздевались после смерти. Ни стыда, ни совести. На стуле нашелся третий мертвец. Живодер усадил его, как куклу во время детского чаепития, разрезал брюхо и забил его солью. Сам обеденный стол преобразился. Черную древесину покрывали светлые следы. Казалось, игрушечные человечки устроили на столе гонку на игрушечных машинках, а резиновые шины заменили на металлические с шипами. Иначе и не объяснишь длинные волнистые линии. Не водил же кто-то по столу ножом? На такое не хватит никакого терпения.

Клетка нашлась на дальнем краю стола. Ее накрывала черная ткань. Белая граница из мела обводила клетку — я начертил ее на всякий случай, чтобы черт не сменил облик и не сломал «темницу». Рядом лежали кучки розовых органов. Должно быть, голубиных. В воздухе витал запах гнили и смерти. Он был слабым. Так пахло мясо, которое только-только начинало портиться.

Внутри клетки что-то глухо щелкало и трещало, будто шестеренка билась о металлические прутья, будто разваливалась от трения.

Я подошел ближе на цыпочках.

Как зритель в преддверии развязки, окружающий мир онемел: ни визга шин с улицы, ни разговоров соседей за стеной, ни скрипа мебели. Лишь удары моего сердца и прерывистое дыхание.

Взглядом ощупал границу круга. Она цела. Клетка заперта, а черная ткань не тронута. Или я сошел с ума, или…

Я цокнул и сжал пальцы на правой руке в кулак. Замахнулся для удара по столу, но одернул себя. Когда-нибудь она доведет меня до ручки.