Остров Мертвецов (ЛП) - Валенти Сюзанна - Страница 18

Я добралась до открытой двери, мои босые ноги бесшумно ступали по плитке, и я склонила голову набок, чтобы посмотреть, что делает Маверик. Он стоял там в своих черных боксерах, а лунный свет подчеркивал черные завитки бесчисленных татуировок, которые покрывали его плоть и поблескивали на мускулистом теле, отчего у меня пересохло во рту при виде него.

Он глубоко вздохнул, его взгляд остановился на огнях Сансет-Коув за темной водой, и поднял револьвер, прежде чем приставить его к виску.

Мое сердце подпрыгнуло в панике, когда я осознала то, что увидела, и я бросилась вперед, широко распахнув дверь и прыгнув на него. Моя рука ударила по его руке как раз в тот момент, когда он нажал на спусковой крючок, отбрасывая руку с пистолетом в сторону. Эхо от выстрела разнеслось над океаном, и у меня зазвенело в ушах, когда свободная рука Маверика сомкнулась вокруг моего запястья, а его глаза расширились от шока.

Какое-то время мы вдвоем просто смотрели друг на друга в ошеломленном молчании, прежде чем я протянула руку и выхватила все еще дымящийся револьвер из его руки.

— О чем, блядь, ты думал?! — Закричала я на него, занеся руку назад и изо всех сил швырнув пистолет, который чуть не оборвал его гребаную жизнь, с балкона в сторону океана.

Маверик яростно зарычал на меня, развернул и, оторвав от пола, швырнул спиной о стеклянную стену, отделявшую номер от балкона.

Мои ноги автоматически сомкнулись вокруг его талии, и он прижал мое запястье к стеклу над моей головой, свирепо глядя на меня сверху вниз.

Мои губы разошлись, чтобы потребовать ответов, но прежде чем я успела это сделать, его рот нашел мой, и я застонала в его поцелуе.

Все мое тело ожило от жестокости этого поцелуя, и я клянусь, что каждое мгновение боли в сердце и тоски по мальчику, которым он был, отразилось на поверхности моей кожи, когда я погрузилась в него. Я почувствовала вкус его боли. Я почувствовала его одиночество, его желание, его потребность и все то невысказанное, что висело в пространстве между нами на протяжении десяти долгих лет. Это был мой Рик, душа, которая принадлежала мне, тосковала по мне и чертовски страдала от того, что мы были в разлуке слишком долго. Этот поцелуй сказал все, что не могли сказать слова. Он говорил о том, как сильно мы страдали друг по другу и жаждали друг друга, и о всех поцелуях, которые мы должны были разделить за то время, что были в разлуке.

Он ослабил хватку на моем запястье, и я застонала, когда его рот переместился с моих губ на шею, посасывая, покусывая и отмечая мою плоть, а толстая выпуклость его члена уперлась мне между бедер.

— Рик, — умоляла я, нуждаясь в том, чтобы он взял всю эту боль в моем сердце и душе и превратил ее во что-то другое. Во что-то гораздо чертовски лучшее, в то время как я делала то же самое для него.

Он схватил меня за задницу и развернул нас, наполовину направляясь к двери, но вместо этого прижал меня спиной к другой секции стеклянной стены, а его рот нашел мой сосок через тонкую ткань майки и сильно прикусил его.

Мои пальцы ног коснулись спинки ротангового дивана, и я передвинула ноги так, чтобы вместо того, чтобы обхватывать ими его, мои ступни стояли на спинке, и я могла помочь ему удерживать мой вес.

Я схватилась за пояс его боксеров и стянула их вниз, а моя киска сжалась при мысли о том, что я могу заявить права на этого мужчину-зверя, на эту частичку моего сердца и причину моей боли. Но сейчас мне было наплевать на все это, мне просто нужно было, чтобы он взял меня так, как ему хочется, и позволил разрушенным частям меня почувствовать себя целыми хотя бы ненадолго.

Маверик зацепил край моей майки и сорвал ее через голову, отчего мои волосы рассыпались вокруг меня веером пастельных тонов, и он с голодным стоном уставился на мое обнаженное тело.

— Каждый день, пока я был в том месте, я мечтал о тебе, — сказал он грубым голосом, отбрасывая боксеры в сторону, и его твердый член оказался между моих бедер, терся о мою влажную сердцевину и вынуждал меня стонать от желания. — Каждую ночь я закрывал глаза и думал о том, каково это — вот так заявить права на твою сладкую киску.

Я посмотрела на него снизу вверх, когда от его слов у меня участился пульс, а он сжал свой член в кулак, прижимая его к моему входу так, что головка слегка вошла внутрь, заставив меня ахнуть от его толщины.

— Никакая другая киска не смогла бы приблизиться ко мне. Не после того, как я трахал свою руку, думая о твоей, ночь за ночью, — продолжал он, сжимая мою задницу покрытыми чернилами пальцами, пока я пыталась раскачивать бедрами и принять его глубже. — Ты понимаешь, что я тебе говорю, красавица?

— Нет, — простонала я, откидывая голову назад, впиваясь ногтями в его плечи и пытаясь притянуть его ближе, заставить его погрузиться глубже.

— Я шесть лет провел в тюрьме, окруженный одними членами, и думал о твоей мокрой киске каждую гребаную ночь. Я вошел туда девственником, красавица.

— Ты уже не девственник, Рик, — запротестовала я, потому что я видела его с Мией и не была гребаной идиоткой.

— Я и не говорю, что это так, — прорычал он. — Я говорю, что я долго ждал, чтобы стать владельцем киски, потому что есть только одна, которой я заинтересован владеть. Так что скажи мне, что хочешь, чтобы она принадлежала мне, или я трахну тебя в задницу, как и всех остальных.

Мои губы приоткрылись, и я уставилась на него, несколько раз моргнув, когда поняла, что он говорит. И хотя это было безумием, и я знала, что дырка есть дырка, и на самом деле это не должно было означать ничего большего, я знала, что это не так. Он не хотел никого подобным образом, кроме меня. Он не бросил меня, когда я думала, что он это сделал. Он был одинок и тосковал по мне точно так же, как я тосковала по нему, и даже когда он потерял надежду когда-либо найти меня снова, он никогда не переступал эту черту с другой.

— Владей мной, Рик, — твердо сказала я. — Трахни меня так, как ты этого хочешь, и заставь меня забыть последние десять лет, которые разделяли нас.

Маверик голодно застонал от моих слов, а его хватка на моей заднице была такой чертовски сильной, что я знала, что он, должно быть, оставил синяки там, где сжимал меня, но я хотела, чтобы он это сделал. Я хотела, чтобы он клеймил мое тело всеми возможными способами и брал от меня ровно столько, сколько отдавал.

Движением бедер он сделал именно это, его толстый, твердый член вошел в меня так глубоко, что от этого ощущения у меня перехватило дыхание, а крик удовольствия сорвался с моих губ, чтобы быть украденным небом. Маверик глубоко застонал, когда моя киска сжалась вокруг него, и я надеялась, что это было так хорошо, как он себе представлял, — наконец-то получить то, о чем он так страстно мечтал.

Его рот нашел мой, когда он вышел, и когда я снова вскрикнула от его следующего жестокого толчка, он проглотил звуки.

Я подалась бедрами навстречу ему, опираясь ногами на спинку дивана, чтобы при каждом столкновении наших бедер его член входил жестко и глубоко, и он поцеловал меня так грубо и дико, что я была уничтожена им.

Его член был таким охуенно большим, что у меня кружилась голова от каждого толчка, а мои ногти впивались в его плечи, и я царапала и отмечала его, так же сильно, как он меня.

Стекло за моей спиной тряслось и дребезжало каждый раз, когда он вонзался в меня, и внезапный треск заставил нас обоих замереть, когда стекло за моей спиной покрылось паутиной трещин, которые распространились по всему нему.

Я выругалась, прерывая наш поцелуй и оглядываясь через плечо на повреждения стекла, но Рик едва удостоил его взглядом, опустив рот, чтобы пососать мой сосок достаточно сильно, чтобы заставить меня застонать, прежде чем внезапно выйти из меня.

Маверик оторвал меня от разбитого окна и поставил на ноги рядом с перилами балкона. Когда он наклонился, чтобы снова поцеловать меня, его губы были в синяках, и он запустил руку в мои волосы и медленно намотал их на кулак. Как только он завладел моей головой, он толкнул меня на колени под собой и дернул за волосы, чтобы я подняла на него глаза.