Тренировочный день (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 1

Глава 1

— в чем сходство и различие между матом и диаматом?

— мат все знают, но притворяются, что не знают. Диамат никто не знает, но все притворяются, что знают. И то, и другое является мощным оружием в руках пролетариата.

Он открыл глаза. Некоторое время приходил в себя, вспоминая кто он и где находится. Прошептал себе под нос: — Виктор Борисович Полищук, двадцать пять лет, школьный тренер… или учитель… как это называется вообще…

За тонкой стенкой кто-то заворочался, заскрипела кровать, мужской голос глухо выругался, запищал радиоприемник, выводя знакомую мелодию. Где-то на кухне загремела посуда, зашумела вода.

— Тиип! Тииип! Тииип! С добрым утром! В эфире радиостанция «Маяк!» — бодро возвестил поставленный голос диктора за стеной.

— Да выключи ты этот чертов приемник! — возмутился мужской голос за стенкой, женский голос что-то ему ответил, тихо и неразборчиво. Где-то заплакал маленький ребенок.

— Данные всесоюзного центрального статистического управления СССР об итогах работы промышленности в мае тысяча девятьсот восемьдесят пятого года свидетельствуют о том, что рабочий класс страны достойно отметил двадцать седьмой съезд партии! — все так же бодро продолжил голос диктора: — индустрия в мае этого года увеличила общий объем производства промышленной продукции, сверх плана выпущено продукции на сотни миллионов рублей! Опережающими темпами развивались… — что именно развивалось опережающими темпами так и осталось тайной, потому что за стенкой что-то стукнуло, брякнуло и приемник заткнулся.

— Задолбали со своими надоями! — сказал мужской голос: — промышленность у них увеличилась.

Женский голос ответил, что надои — это сельское хозяйство, а стекловаты у них на стройке не хватает как из-за промышленности и что ему радоваться нужно, раз промышленность увеличилась. И что было бы хорошо, если бы у него не только промышленность увеличилась.

— Верочка, ну что ты начинаешь, в самом деле! — продолжил мужской голос: — перед людьми же неудобно…

— Да нас и не слышит никто… — убедительно доказывал женский голос: — давай разок, перед сменой. Демографию в стране тоже поднимать нужно. Двадцать седьмой съезд КПСС, как-никак… давай потихоньку… — за стеной что-то зашевелилось, зашебуршилось и упало, кто-то ойкнул.

— Доброе утро, соседи! — сказал Виктор Борисович Полищук, откидывая одеяло и садясь в постели: — рад что вы такие энергичные с самого утра. Как говорится, ранняя пташка клювик прочищает. Всегда думал, что это именно потому, что она уже успела с утра что-то перекусить.

За стеной насторожено замолчали. Ребенок продолжал плакать, на кухне продолжали греметь посудой. Он встал, натянул спортивные штаны и майку, почесал затылок, зевнул и вышел в коридор, взяв в руку зубную щетку, круглую баночку зубного порошка и повесив на сгиб руки вафельное полотенце, когда-то бывшее белым, а ныне имевшего все оттенки серого. Весело насвистывая мелодию — он вставил ноги в тапочки модели «Ни шагу назад!» и открыл дверь в коридор. Коридор встретил его запахами и звуками, пахло кислой капустой, мокрыми простынями, какими-то травами и чем-то не очень приятным.

— Доброе утро Леопольд Велемирович! — он поднял воображаемую шляпу при встрече с низеньким старичком, который приглаживал седые волосы перед зеркалом: — всегда поражался вашему умению вставать так рано. Вы же на пенсии, можете позволить себе полежать в кровати часок-другой, куда вам торопиться?

— А! Доброго утречка и вам Виктор Борисович! — наклоняет голову старичок: — да как тут не встать? Это возрастное, бессонница замучала, вот вскочил в пять утра и думаю, сходить к парикмахеру или потерпеть? Что думаете? — он поворачивается вокруг своей оси, демонстрируя свои седые волосы, торчащие в разные стороны: — а то на вахлака какого-то похож стал. А ведь в свое время я в Большом Театре работал! И не на простой должности!

— А мне нравится, — пожимает плечами Виктор Борисович, еще раз мысленно напомнив самому себе, что он — именно Виктор Борисович Полищук, двадцати пяти лет от роду, школьный тренер. Или учитель по физической культуре. А сейчас на дворе восемьдесят пятый год, июнь и по-хорошему у всех школьников каникулы, все разъехались по детским лагерям и к бабушкам в деревню, на море, на курорты и санатории. И большинство учителей тоже получили долгожданный отпуск и отправились по курортам и санаториям… кроме него. Потому что Виктор Борисович Полищук — самый молодой специалист в коллективе. Как там говорится? Не пьет, не курит, на Новый Год дежурит. Вот и тут — все отправились отдыхать, а он сейчас отправится в школу. На работу.

— У вас, Леопольд Велемирович с такой шевелюрой все шансы сойти за Альберта Эйнштейна. — говорит он: — так что рано еще к парикмахеру. Говорят что если играть роль смелого, то можно стать смелым. Если вы будете носить прическу как у Альберта Эйнштейна, чем черт не шутит — станете великим ученым. Откроете антигравитацию, фотонный парус и гиперболоид инженера Гарина.

— Не забудьте, что у нас с вами запланирован матч-реванш! — поднимает сухонький палец вверх старичок: — матч-реванш века! Прошлый раз вы все-таки отыгрались, но ваша гордыня вас и погубит!

— Запомню это. Постараюсь быть скромней. — он проходит мимо — в умывальную. Возле одной из раковин стоит по пояс голый мужчина и умывается холодной водой, фыркая как морж и разбрызгивая воду вокруг.

— Гоги Барамович! Доброе утро. — приветствует мужчину Виктор. Мужчина поднимает голову.

— Витя, я же тебя сто раз просил, давай не по отчеству, а? — задушевно просит мужчина, вытираясь полотенцем: — ведь сам подумай, я же только-только после института, да и ты тоже. Мы с тобой ровесники практически, а ты меня обижаешь. Вай, неужели я старый такой, а?

— Старшим всегда почет и уважение. — отвечает Виктор, положив полотенце рядом со второй раковиной: — тем более что ты у нас уже женатый, Гоги Барамович, да еще и в органах работаешь. Как водичка с утра?

— Ледяная. Словно в Байкале с утра искупался. А то что я женатый еще ничего не значит, женитьба годы жизни не прибавляет, хотя стресс конечно дает. Слушай, тебя тоже с утра дочка Адулаевых разбудила? В пять утра кричать начала… — качает головой Гоги, вытирая голову полотенцем: — а я с ночного, так и не выспался. Какая голосистая…

— Маленькая принцесса Великого Дома Абдулаевых мне вместо будильника служит. Благодаря этому я никогда не опаздываю. Голос звонкий и сильный, ей только в оперном выступать, уж там никто не заснет. Я рассказывал, как однажды в детстве нас водили в оперу, а я тогда еще пионер был и…

— Извини, брат, совсем времени нет. На работу опаздываю. — качает головой Гоги: — вечером дослушаю. У нас с опозданиями строго, сам понимаешь. А если меня с работы попрут, то моя меня без сациви съест. На хлеб намажет и голову откусит. Вай, какая строгая женщина. Когда ухаживал такая мягкая была…

— Конечно. Увидимся вечером. — Виктор открывает кран и умывается холодной водой, чистит зубы, внимательно разглядывая себя в потускневшее зеркало над умывальником. Вытирает лицо полотенцем.

— Нурдин Анварович! Доброго утра! — восклицает, увидев, что за это время к нему присоединился еще один сосед, который угрюмо открывал кран с водой, умывая руки и лицо.

— Угу. — ворчит сосед, намыливая руки.

— Только что с Гоги Барамовичем говорили. Вашей принцессе в опере нужно выступать, голос сильный и красивый. Благодаря ей никто на работу не проспит… вам определенно нужно с соседей оплату брать — за утреннюю побудку.

— Ммм… — неопределенно отвечает тот и отворачивается, давая понять, что не склонен к разговору.

— Ладно. — не обижается Виктор: — рад видеть. До вечера.

Он выходит в коридор, насвистывая мелодию и покручивая полотенцем и едва успевает отскочить в сторону, как мимо него проносится вихрь в человеческом обличье.